Джон Френч - Чемпионы Темных Богов
Гримур, стоявший на мостике «Дщери Хель», услышал, как запел его корабль, когда в него впились варп-шторма, а огни сражения поцеловали его нос. Он пошатнулся, когда корабль затрещал. Воин закрыл глаза, ощущая, как медленно пробегают секунды, и обнаружил, что они все еще дышат. Он вспомнил корабли, рассекавшие волны, подобно длинным кинжалам, шипящий ветер, туго натягивавший паруса, брызги, перелетавшие через нос, когда волны встречались с его режущей кромкой. «Бежать по когтям бури», вот как они называли это — танец по морю белых гор, с грозовым валом, простершимся за их спинами от одного края горизонта до другого. И в тот момент, пока разум Гримура жил минувшим, а вокруг него сотрясалось настоящее, впервые за тысячу лет он вновь познал упоение. То было упоение от навыков, проверяемых о наковальню удачи, от бега на стену из щитов и от понимания того, что ты бросаешь кости судьбы в надежде на везение.
— Входим в сферу внешней системы, — произнес сервитор глухим монотонным голосом.
«Отлично, — он почувствовал, как раскололись губы, обнажая зубы. — Пробежимся по когтям бури и поглядим, остались ли мы сыновьями Фенриса».
Корпус содрогался и содрогался. По каверне мостика звенели сигналы тревоги и сирены. Сервиторы переговаривались железными голосами. Подле него стояли его братья, непринужденно сжимая оружие в руках, красные аварийные огни поблескивали в холоде их глаз. Корабль тряхнуло снова. Звук двигателей нарастал и нарастал. Гримур откинул голову, и его ухмылка раскололась еще шире.
Песнь корабля и крик бури слились в единую ноту, летевшую к небу, подобно зову охоты.
Гримур взвыл. Клинок смерти опустился на нити судьбы. Остальные Волки присоединились к нему.
В космической пустоте, острие из кораблей пронзило границу системы. Им вслед потянулся орудийный огонь. Корабли Волков танцевали и кружили, целуя края взрывов. Суда преследователей начали отставать, хотя их двигатели уже разогрелись до раскалено-белого предела. Но два корабля не сдавались.
— Они все еще гонятся за нами, — раздался из воя голос Хальвара. Гримур умолк, и упоение покинуло его, едва он взглянул на Хальвара, склонившегося над ауспиком. Один за другим Волки так же затихли. Остался лишь рев корабля, прокатывавшийся сквозь них, словно рокот грома. Гримур бросил на Хальвара вопросительный взгляд.
— Два корабля, — доложил Хальвар. — Очень быстрые. Они прекратили стрелять.
Гримур кивнул. Огневая мощь в обмен на скорость: вот почему суда не стреляли. Они догадались, что корабли Гримура совершили такой же обмен, так что вряд ли станут открывать ответный огонь, когда расстояние между ними уменьшится. Корабли шли на сближение, а это значило, что они собирались использовать оружие, которое не требовало затрат энергии — они собирались взять Волков на абордаж.
— Кто они? — спросил Гримур, уже догадываясь об ответе.
— На них метка Ультрамара, — ответил Хальвар, мрачно кивнув. — Они сородичи из легиона, ярл. Они — космические десантники.
Гримур вздохнул и удобнее перехватил секиру, почувствовав знакомое ощущение тяжести в своих пальцах.
— Готовьтесь к бою, — приказал он.
Корабли Космических Волков бежали, а охотники гнались за ними. Их было двое, двигатели, изрыгавшие пламенные раны, толкали их в сторону «Дщери Хель» и ее сестер. «Элегия по Калту» походил на иззубренное острие копья, а «Рубикон» — на тупоносый боек молота. Оба они в прошлом служили Ультрадесанту, но уже два тысячелетия носили новые цвета и клятвы. Белые Консулы на борту обеих кораблей несли службу в тени Ока на протяжении десятилетия, и кровь нередко омрачала белизну их доспехов. Они знали свое дело, ибо были для него взращены и выпестованы генетическими мистериями.
Пока расстояние до кораблей-жертв постепенно сокращалось, Лепид, сержант пятого отделения четвертой роты, ждал в сумрачных внутренностях абордажной торпеды. Подле него неподвижно сидели его братья, чью белизну доспехов скрадывал мрак. Все они ждали в тянущемся безмолвии и содрогающихся вокруг них торпедах. Он мысленно прокручивал выученные наизусть фразы, гимны и учения. За этими словами без устали работал разум, с каждым ударом двойных сердец отмечая десятки кондиционированных вероятностей и ответных действий. Он пребывал в состоянии спокойствия, тотального и всеобъемлющего. Он видел человеческих солдат, дрожавших перед битвой и выражавших свой страх через нервный смешок и дрожащие руки, что сжимали оружие. Он слыхал, что космические десантники иных пород наслаждались предбоевыми мгновениями, когда их кровь захлестывал адреналин. Оба эти чувства были для Лепида совершенно чуждыми. Сражение было концентрацией, не нарушаемой чувствами или мыслями, что не служили этому моменту. Было время для ярости, время отнимать жизни, подобно жнецу, идущему сквозь пшеницу, но такие моменты следовало использовать или откладывать в сторону, как любое другое орудие войны. Так учил их Кодекс.
Лепид моргнул, и на дисплее шлема развернулось изображение космоса снаружи корабля. Двигатели «Элегии по Калту» и «Рубикона» разгорались все ярче. Каждому из них потребуются недели, чтобы восстановиться после урона, что они причиняли самим себе, терзая двигатели, но у них не было другого выхода. Их противник почти добрался до границы системы, почти скрылся во внешней тьме.
Абордажная торпеда зазвенела, когда магнитные зажимы отсоединились. Лепид ощутил сквозь доспехи вибрацию. Он не сводил глаз с изображения бегущих кораблей. Ему стало интересно, какие ужасные существа могли таиться внутри, но прогнал мысль. Это было не важно. Скоро он и так встретится с врагом, а раздумья могли затуманить рассудительность.
Внутри торпеды запульсировал красный свет. Зазвенела сирена, и на краю зрения замигал сигнал тревоги. Торпеда словно напряглась, подобно натянутой на тетиве стреле.
Корабли Белых Консулов выжидали, пока их реакторы не завопили, пока они уже не могли идти быстрее или дальше, пока их противник не оказался настолько близко, насколько это было возможно.
Запуск тряхнул Лепида, словно удар. Зрение захлестнули янтарные сигналы. Его плоть вжалась в кожу доспехов.
Торпеды погрузились в пустоту и ринулись к своим целям.
Гримур, бежавший по «Дщери Хель», почувствовал, как пальцы дернулись на рукояти секиры. За ним следовали братья, их ботинки грохотали по полу, нити с нанизанными когтями и зубами стучали о доспехи.
— Срединная секция, нижний артериальный коридор. Вторжение подтверждено, — наполнил его ухо безликий голос сервитора с мостика.
— Число попаданий? — прорычал он.
— Наверняка не известно. Возможно, два. «Штормовой вирм» и «Кровавый вой» сообщают, что их также взяли на абордаж, — Гримур беззвучно выругался. Торпеды попали точно в цели, и теперь большинство его кораблей оказались в опасности.
— Нижний артериальный коридор. Внутренние переборки пробиты, секции сто и с пятой по тридцатую. Продвигаются к корме.
«Кровь Фенриса, а они быстрые», — подумал Гримур. Кем бы ни были те космические десантники, что высадились на «Дщерь Хель», они прокладывали себе путь через корабль с беспощадной целеустремленностью. Воины направлялись к реакторам и двигателям. Если им удастся их повредить, «Дщерь Хель» останется без энергии, став легкой жертвой для остальных защитников, которые уничтожат ее, как только догонят. Это была старая древняя тактика, столь же древняя, как когда человек впервые обрубил узлы на парусе, бросив корабль на милость волн.
Гримур побежал быстрее, его искривленное тело поковыляло запинающейся походкой. За его спиной стая Волков, которые некогда были людьми, также прибавили шагу. Палубы гремели, будто гром.
Лепид выскочил из-за угла и отстрелял четыре снаряда — два вверх, два вниз. Он уже бежал вперед, когда взорвались голова и гусеницы орудийного сервитора. Его братья двигались следом за ним неровным строем, прижимаясь к стенам коридора.
От следующей переборки их отделяло тридцать шагов. После десяти шагов справа от них открылся узкий переход. Он мельком заметил его, едва только обогнул последний угол. В такой близости от двигателей корабля сам воздух дрожал и гудел от энергии, поэтому Лепид услышал сервитора всего за мгновение до того, как миновал поворот. Он нырнул к противоположной стене, когда снаряды тяжелого болтера изрешетили воздух и палубу, где он стоял всего миг назад.
Он подобрался и побежал дальше. У него за спиной эхом разнесся барабанный кашель болтеров, и орудийный сервитор смолк. Стоявший позади него в строю брат прицелился и выстрелил в то же мгновение, как Лепид пришел в движение. Они даже не замедлились. Вот что значило братство и Кодекс — думать как один, двигаться как один, синхронизировать действия без раздумий и колебаний.
