Ник Перумов - Гибель богов (Книга Хагена)
«Да решайся же наконец хоть на что-нибудь!» — рявкнул я на самого себя. Копящаяся в шаре Дальних мощь уже была готова разнести в пыль весь мой остров; в судорожных поисках решения я машинально окинул взглядом комнату. Вот выпивающий души врагов Жезл, что добыт в Храме Солнца, — страшное орудие, но его сейчас не используешь, он может пригодиться в весьма возможной рукопашной с Богом — если только я переживу сегодняшний день.
Ах, как бы пригодились сейчас те мои изобретения, что Мерлин стащил из моих покоев Замка Всех Древних! Использованная Дальними молния уже сейчас была бы исследована со всех сторон, разложена на составляющие, я не ломал бы голову над формально записанными заклинаниями, я знал бы, куда бить и как с ней бороться, — примерно так же, как я знал, как справиться со стрелой Мерлина, когда мне легко удалось развеять ее еще в пределах Межреальности.
Осмотр дал неутешительные результаты — под рукой у меня имелось много различных магических приспособлений и устройств, даже амулет Ямерта — но ни одно, похоже, не могло помочь мне в этом случае. По спине у меня поползла предательская струйка холодного пота. Что ж, если не останется никакого иного выхода — ударим Огненным Заклятьем, а там… там видно будет. От этого гнусного «там видно будет» меня даже передернуло — никогда не начинал сражения, имея столь «блистательный» план.
Но… время сомнений и колебаний вышло. Если нападать — то немедленно. Где там Ракот с его кракенами и прочим войском? Он пусть займется Перворожденными — а я, как сумею, стану разбираться с Дальними…
Мои размышления и приготовления оказались прерваны ворвавшимся в покой Ракотом.
— Быстрее, быстрее, если и впрямь хочешь помочь! — проорал он назад, оглядываясь через плечо. Его правая рука слабо светилась темно-коричневым светом; он вел за собой кого-то на магической цепи.
Я лишился дара речи, когда в покой вошла Сигрлинн, разъяренная и униженная еще больше; вокруг ее талии и горла была обмотана цепь, второй конец которой был в руке Ракота.
— Великая Тьма, зачем ты притащил ее сюда? — возопил я, ибо большего безумства Ракот совершить уже просто не мог. Привести одного из злейших моих врагов, ее, едва не прикончившую меня на Дне Миров, сюда, в мой сокровенный заклинательный покой, к моей модели Мира со схемой магических ловушек и оборонительных поясов Хединсея, с окном в мир Читающего, с амулетом Ямерта!.. Да, он посадил ее на цепь — хорошо, хоть на это у него хватило соображения, — но хватит одного ее взгляда на то, что делается здесь у меня, чтобы потом расстроить многое, если не все, созданное мной!
— Она говорит, что может остановить Дальних — с нашей помощью, конечно; а если не скажет ничего дельного, я вспомню, что когда-то меня именовали, помимо иных титулов, также и Великим Расчленяющим Истязателем! — Ракот состроил страшную гримасу.
Сигрлинн была восхитительна. Гнев необычайно украсил ее, она казалась сейчас настоящей богиней Мщения. В ее сузившихся глазах горела такая ярость, что мне даже стало не по себе. Похоже, в данный момент она ненавидела Дальних куда сильнее, чем меня с Ракотом.
— Хедин. — Она заговорила быстро, скороговоркой, почти проглатывая середины слов. — Х'ин, Шал Д'них ост'вит т'ко Огонь! Но не из О'нен'го З'ль'я. — Она наконец перевела дух, слова стали разборчивее. — Огонь глубин, огонь сердцевины Мира, что пылает в самых недрах Сущего, огонь, что согревает Кипящую Купель Источника Миров. Я добралась до него. Я даже создала Чашу, носящую в себе его зародыш. Тебе надо пробиться к огню силой. Надо взломать Твердь Мира здесь, здесь и здесь…
Ее тонкие пальцы уже скользили по моей модели, показывая места приложения пронзающих ударов, она сыпала деталями заклинаний, придуманных ею для подчинения этого огня, Изначального Пламени, она подсказывала, как превратить частицу этой страшной силы в снаряд, что одолеет любую защиту Дальних.
Флоту эльфов осталось преодолеть не более полумили; кракены опустились на самое дно, так и не дождавшись сигнала общей атаки.
У меня не осталось выбора. И не было времени проверять поведанное моей былой возлюбленной: оставалось лишь надеяться на то, что…
— Ты понимаешь — если Дальние отразят этот удар, он испепелит все на Хединсее, не оставив здесь камня на камне? — в упор спросил я ее.
— Понимаю, — ответила она, не моргнув глазом. — Всемогущее небо, Хедин, твое недоверие погубит нас всех! Против Дальних нужна либо Божественная мощь, либо этот Огонь, возжженный самим Творцом! Может, есть и еще какие-то способы, но я их не нашла. У тебя имеются предложения получше?!
Предложений получше действительно не имелось, и она прекрасно это знала. Сложные виды магии, как, например, Волшебство Лунного Зверя, хоть и не раз выручали меня в эти последние, воистину безумные дни, сейчас явно не годились — защита Дальних просто обратила бы их мощь против нас самих.
Для того чтобы пробить ход в подземные хранилища всемогущего пламени, требовалась вся моя сила, умноженная магией Талисмана. Под диктовку волшебницы я начал плести заклинания; впрочем, «под диктовку», — пожалуй, несколько сильно сказано: Сигрлинн намечала лишь самые общие, грубые контуры. Постепенно над Главной Башней Хединсейской Цитадели начал возноситься огромный призрачный молот с заостренным концом. Я отродясь не творил ничего похожего и не понимал, зачем Сигрлинн понадобилось это зримое воплощение нашего замысла; но на всякий случай ввел в заклинание несколько предохраняющих сам остров пассажей.
Наконец Сигрлинн остановилась. Лицо ее светилось предвкушением мести.
— Начинай! — крикнула она, впиваясь горящим взором в шар Дальних.
И я привел в действие исполинские запасы накопленной мощи.
Мне показалось, что на мгновение во мне замерла вся жизнь. Уши рванул такой грохот, словно со своих сверкающих скрижалей сорвались все Девяносто Девять заповедных небес. Гигантский молот медленно опустился; заклинание Сигрлинн оказалось без подвоха, Хединсей не задело.
Острие молота проникало все глубже и глубже, раздвигая пласты Реальности, собранные воедино сложными складками замысловатым моим чародейством. Я уже проделывал нечто подобное, когда спасал жизнь своему Ученику, но тогда все это едва-едва не кончилось всеобщим светопреставлением, теперь же подчинялось моей воле.
Однако мы не успевали, явно не успевали! В моем сознании взвизгнул Читающий; шар Дальних метнул в нас зеленую молнию. В ней не содержалось никакого особенного волшебства, но силой она была налита поистине до краев, в эту боевую форму колдовства никто не смог бы втиснуть большего…
Выручил Ракот. Он перехватил посланный Читающим тревожный сигнал — и на полпути к острову молния Дальних встретила огромный щит, мгновенно соткавшийся из мельчайших частиц рассеянной Тьмы.
В воздухе возникло неожиданное, стремительное движение, как будто на пути молнии завертелся исполинский водоворот — из потоков Света выныривали по призыву своего былого Властелина мельчайшие частицы Тьмы, рассеянные, совершенно бессильные в одиночку; однако заклятие Ракота заставило их собраться вместе, закрыв путь стремительному полету зеленого пламени.
Столкновение их отозвалось неистовым воем и свистом рассекаемого раскаленными обломками воздуха. Прянувшая в самую середину щита молния разорвала его, разнесла в мелкую пыль, от создания Восставшего не осталось и следа — но и оружие Дальних, хоть и продолжило свой полет, но уже очень ослабленным. И хотя никто из нас троих не мог больше ничего ему противопоставить — я был занят большой волшбой Великого Молота, Ракот, покрывшись потом, сжимал себе виски, пытаясь справиться со страшной головной болью, какой всегда отзывается в Маге крушение его защитных барьеров, Сигрлинн же вообще не могла сейчас колдовать, — Пламя Дальних большого вреда не причинило. Рухнуло еще кое-что из уцелевшего, бастион и две башни, но камни сейчас меня не волновали. Если удастся довести План до конца, крепостные стены Хединсея нам вообще не понадобятся.
На эльфийских кораблях готовили штурмовые мостики; на носах сгрудились высокорослые воины в сверкающих драгоценных доспехах, из-под лучившихся звездным отблеском шлемов струились мягкие золотистые волосы.
Навстречу им из-за крепостных зубцов не вылетело ни одной стрелы, ни одного камня; воины моего Ученика были надежно укрыты, слуги Ракота медленно пятились — они испокон веку не выносили эльфийской магии и старались держаться от нее подальше, если не имели противоположных распоряжений своего Хозяина.
Усилием воли я вгонял страшный молот все глубже и глубже; трещали и лопались невидимые скобы и скрепы, удерживавшие в неподвижности пласты Упорядоченного; спавшие многие тысячелетия чудовища просыпались в заброшенных логовах, вырываясь на свет, сея вокруг себя смерть и разрушение; в необитаемых Мирах рушились горы и реки выходили из берегов; я весь дрожал, меня бросало то в жар, то в холод, мой Талисман содрогался в такт судорожным биениям перенапрягшегося сердца — и, наконец, все мое существо словно пронзило острой иглой, заставив меня застонать от непереносимой боли, — молот сокрушил последнюю преграду, проложив моим заклятьям дорогу к логову Истинного Огня.
