Джон Френч - Чемпионы Темных Богов
— Нет. Со мной пойдет Санахт, Кадин и отряд Рубрики.
— Как пожелаете, — согласился Гильгамос.
Ариман отвернулся от них, даже не подав знака, что собрание закончено. Санахту показалось, что он увидел, как фигура Аримана замерцала по краям, будто отбросив тень от несуществующего света.
«Значит, мы получили свой шанс», — подумал Санахт в скрытых закутках своего разума. Остальные члены Круга повернулись, их беспокойные мысли расцвечивали варп. С окраин мостика выплеснулись кираборы, суетливо направившись к месту, только что освобожденному Кругом. Игнис вышел последним. Он заметил взгляд Санахта и едва заметно кивнул.
— Ты ранен, — произнесла Кармента. Линзы ее глаз перефокусировались, и лицо Аримана покрылось радугой цветов инфразрения. Его лицо было красным от исходящего тепла, холоднее белой желтизны жрецов-кираборов, которые суетились на заднем фоне, но горячее морозной зелени и голубизны своих доспехов. Он ничего не сказал. Кармента заметила, как в его челюсти дернулась мышца. Ариман закрыл глаза. — Точно, — это была констатация факта. — Хуже, чем раньше.
— Это говоришь ты? — спросил он тихим, тяжелым от усталости голосом. — Или корабль?
Что-то, связанное с ее мыслями, прощелкало вопрос и сформулировало ответ.
— Да, — сказала она.
Ариман мягко рассмеялся, потом кивнул и выдохнул.
— Изъятие сведений прошло не так, как задумывалось? — спросила Кармента.
— Нет, — ответил Ариман, затем покачал головой и больше ничего не добавил. Он прислонился к подлокотнику командного трона, тяжело склонив голову. Она услышала влажное пощелкивание в его дыхании.
— В тебе трещины, — сказала она. — И они расширяются.
Ариман одарил ее долгим взглядом, затем покачал головой с низким безрадостным смешком. Ей стало интересно, почему.
— Держи Кадина возле себя, — сказала она. — Остальные… они не уверены, Ариман. Вспомни, что когда-то они следовали за Амоном и пытались уничтожить тебя. Теперь они служат тебе, но они тебе не доверяют.
Ариман медленно выпрямился, его доспехи заурчали.
— И мне следует доверять Кадину? — спросил он.
— Да, — ответила Кармента.
Мышцы в его челюсти окаменели, когда он отвернулся.
— Спи, госпожа. Мы почти на месте.
— Конец, — сказала она, но слово застряло у нее в горле, став шипением шестеренок и кода. Ариман пошел прочь. Кармента, восседавшая на троне, уронила голову и снова возвратилась к слушанию машины изнутри.
— Мы должны получить преимущество, — сказал Игнис.
— Вот наше преимущество, — возразил ему Санахт. Они уже значительно удалились от мостика «Сикоракса», спустившись через Высокую цитадель на нижние уровни. Место, по которому они сейчас шли, представляло собой узкое ущелье, затерявшееся между пыльными машинами. Высоко над ними между металлическими утесами сыпались искры разрядов. Гудящее безмолвие то и дело нарушали раскаты грома, когда голубые сполохи озаряли сумрак. Они говорили настоящими голосами, их разумы были ограждены от варпа летавшими вокруг них медными дисками. Их поверхности покрывали выжженные кислотой линии и круги, каждый из них парил и поворачивался одновременно с другими, словно их соединяли между собой незримые шестерни и нити. Внутри этой орбиты они могли говорить без опасений, что чей-либо разум сможет их подслушать. Диски, как и язык, на котором они общались, были древними и сотворенными на Просперо, до того, как он стал пеплом. Жертвенник шагал в трех шагах от них, пощелкивая что-то про себя.
— Он будет со мной один, без остального Круга, пока ты будешь командовать флотом в космосе. Сколько безродных банд отвечает теперь только перед одним тобой? Как еще это назвать, если не шансом?
Игнис остановился, и вращающиеся на орбите диски замерли.
— Он идет в лабиринт в одиночку, не считая тебя и Кадина. Почему?
— Доверие, брат. Он не доверяет никому из вас.
— Но все еще доверяет тебе.
— Однажды я едва не умер за него, — тихо сказал Санахт.
Игнис покачал головой.
— Слишком много неизвестных, слишком много переменных. Может это и шанс, но нам нужно нечто большее, чем шанс — нам нужно преимущество, — осторожно произнес Игнис. — Ты будешь один на один с Ариманом под поверхностью Аполлонии, но еще там будет стража Рубрики, подчиняющаяся только воле Аримана. И нельзя игнорировать это чудовище, Кадина — даже для тебя он представляет опасность. Это, а еще мы ведь говорим об Аримане, в какой изоляции он бы ни оказался. И, кроме того, на орбите будет целый флот, с огневой мощью и войсками на борту. Кармента предана только Ариману, а один «Сикоракс» достаточно силен, чтобы сокрушить нас, если мы выступим против него.
Игнис остановился и нахмурился. Санахту стало интересно, говорил ли когда-либо прежде Властитель Разрухи так много.
— У нас есть преимущество. На самом деле, даже несколько, — отозвался мечник.
Игнис просто выжидающе смотрел на него.
— Есть кое-что, чего Ариман не знает об Аполлонии и Атенее.
Игнис приподнял бровь.
— Но тебе известен тот факт, который укрылся от него?
— Да, — настала очередь Санахта молча ждать.
— И что же это? — наконец спросил Игнис.
— А это, — осторожно произнес Санахт, — я оставлю при себе.
Игнис едва заметно покачал головой.
— Почему он не знает?
— Потому что плененная им ведьма-инквизитор сохранила это от него, прежде чем умереть, — прозвучал голос над ними.
Игнис вихрем взметнулся, его болтер с металлическим звоном дослал снаряд в патронник. Его взор устремился во тьму наверху, обнаружил цель, и он мгновенно нажал спусковой крючок.
Удар Санахта отсек ствол Игнисового болтера за мгновение до того, как спусковой крючок со щелчком возвратился на место. Болт в патроннике взорвался. Жертвенник с шипением поршней рванулся вперед, занося кулак.
— Нет! — крикнул Игнис. Автоматон замер.
Санахт удержал острие меча перед глазами Игниса, силовое поле отбрасывало электрические голубые тени на его лицо. Жертвенник остановился.
— Спокойно, брат, — осторожно сказал Санахт. Ничего не выражающие глаза Игниса просто смотрели на него в ответ. Секунду мечнику хотелось узнать, о чем размышляет Властитель Разрухи. Затем Игнис кивнул и бросил взгляд на Жертвенника.
— Все в порядке.
Машина выплюнула в ответ поток машинного кода.
— Да, — ответил Игнис. — Все в порядке во всех смыслах.
Жертвенник опустил кулак и медленно отступил назад. Санахт едва слышимо вздохнул и повернулся к теням, откуда донесся голос.
— Я не вызывал тебя, — сказал он.
— Вызывал? Нет, но ты звал, о да, еще как. Я услышал. Услышал и пришел.
Позади него раздался металлический лязг, когда Марот спрыгнул с машин наверху. Краем глаза Санахт заметил, как Марот наполовину поднялся, а затем припал к полу.
Взгляд Игниса переметнулся на фигуру. Он пристально осмотрел ее, затем поднял глаза и кивнул. Санахт убрал меч, ощутив, как вздрогнуло лезвие, когда силовое поле отключилось.
Игнис стоял на месте, переводя взгляд между сидевшей фигурой и мечником.
— Значит, еще один предатель, — произнес он.
Марот рассмеялся, и звук треском разнесся по машинному ущелью. Высоко над головами прокатился раскат ложного грома. Санахт почуял запах озона и разряда молнии.
— Те сведения, которых нет у Аримана, ты получил… — Игнис остановился, его язык прижался к зубам. — От этого.
— Другой секрет, да, — произнес Марот. — Тот, который сберегла ведьма, прежде чем умереть. Ариман думал, что получит их все, но один она сохранила. Умная, сильная. Очень сильная.
— Но ты забрал его после того, как она умерла? — спросил Игнис.
Марот кивнул, забарабанив пальцами по носу шлема.
— Как?
— Я съел ее труп.
Санахт ощутил, как его пальцы вздрогнули на агатовой и алебастровой рукоятях мечей.
— И что же ты узнал? — продолжил допытываться Игнис.
— О, нет. Нет. Я уже раз сказал, и это и так слишком много.
Игнис взглянул на Санахта.
— Секрет лучше всего хранить через неведение, — сказал Санахт.
Игнис склонил голову.
— Значит, у тебя есть преимущество, но вопрос с Кадином и «Сикораксом» никуда не делся.
— Железная старуха и зверь, — пробулькал Марот. Санахт почувствовал, как от этих слов у него защипало кожу.
— С кораблем можно справиться.
— А Кадин?
— Умрет еще до того, как вступит в бой.
— Предательство — ответ на многие вопросы, — сказал Игнис, а затем улыбнулся — его губы растянулись, обнажив зубы с выгравированными на них черными цифрами. Это было одно из самых тревожащих выражений, что Санахт когда-либо видел на лице живого существа.
