Брэнден Кемпбелл - Тень Солнца: Последняя из рода Киру
Тау еще не приходилось видеть ничего столь же громоздкого.
— Милостивый Бог-Император, — вполголоса забормотал Холлетт, — прости Твоему слуге грехи его, ибо я лишь человек…
— Что? — спросил Коу’то, удивленно наклонив голову.
Холлетт не отрывал восхищенного взгляда от гигантской статуи.
— Литания о прощении, — ответил он.
— Да кто ж это такой? — спросил Сабу’ро.
— Мой спаситель — Бессмертный Император Человечества, — объяснил Холлетт. — Однажды он стоял здесь, на этом самом месте. Его следы сохранились под постаментом. Он спустился с небес, осмотрел эти земли и одобрил их.
Тау были настолько поражены благоговейным почтением в голосе Холлетта, что не знали, как на это ответить. Наконец, Тень Солнца откинула назад длинные волосы и хмыкнула:
— У вашего Императора не было чувства стиля.
Глаза человека гневно вспыхнули, но Тень Солнца не придала этому значения.
— Вокруг все чисто? — спросила она Сабу’ро.
Сверившись с приборами, юный шас’ла кивнул, и девушка направилась по траве к берегу. Коу’то пробормотал по коротковолновой связи:
— Команда «Один» обеспечивает безопасность. Остальным — наполнить фляги.
— Вы что делаете? — закричал Холлетт.
— Набираем воду, — ответил Коу’то.
— Нет! Нет, я не сюда вас вел, — Холлетт запаниковал, глядя, как все больше воинов приближаются к озеру. — В часе ходьбы отсюда есть река, вы сможете набрать воду там.
Тень Солнца обернулась.
— Шас’уй, утихомирьте пленного.
— Холлетт-ла, — прикрикнул Коу’то, — замолчи!
— Прекратите! Это же святыня! — не унимался Холлетт, — Вы, проклятые ксеносы!
Тень Солнца развернулась к Холлетту, ее намерения были очевидны, и Коу’то поспешно сбил пленного с ног и начал избивать прикладом импульсной винтовки. Человек застонал и повернулся на бок, прижимая колени к груди. Коу’то прекратил избиение и, задыхаясь, отчитался:
— Пленник утихомирен.
Тень Солнца окинула их взглядом и продолжила спуск к озеру. Коу’то наблюдал за ней, сняв шлем.
— Это уже второй раз, — простонал Холлетт. — Выходит, твоя обязанность — бить меня, чтобы ей не пришлось делать это самой?
— Командующая убила бы тебя, если б я тебя не усмирил. Я не мог позволить ей так обесчестить себя.
— Как любезно с твоей стороны.
Коу’то взглянул на пленника сверху вниз.
— Не путай любезность с долгом, — прорычал он. — Мы стараемся избегать ненужных убийств даже в разгар войны. Но, если ты не будешь вести себя подобающе, твоя ситуация может резко ухудшиться. Это понятно?
Холлетт с трудом поднялся на ноги, обхватив себя руками.
— Это священная вода, — произнес он с усилием.
— Твои поверья нас не волнуют, — произнес Коу’то. — Но, возможно, тебя утешит тот факт, что ты пытался нас остановить.
Холлетт хмыкнул, и они вместе пошли к берегу озера вслед за Тенью Солнца. Подойдя к кромке воды, девушка остановилась. Чтобы попить, ей пришлось отстегнуть закрепленные на костюме фузионные бластеры. Оружие беззвучно упало в траву, и девушка опустилась на колени у кристально чистой воды. Она окунула в озеро закованную в перчатку ладонь, зачерпнула воды и поднесла руку к запекшимся губам. Вода оказалась прохладной и сладкой, она смочила пересохшее горло, словно нектар. Девушка жадно продолжила пить, зачерпывая еще и еще, каждой горстью пуская по водной гляди легкую рябь. Напившись, она всмотрелась в свое отражение. Легкие волны исказили ее черты.
«Я сейчас похожа на Ору’ми», — вдруг подумалось девушке, и от этой мысли ей тягостно сдавило грудь. Младшая дочь Киру была признанной красавицей. Обрамлявшие нежное лицо волосы были черны, как глубины космоса, красные глаза — огромны и выразительны. Отец часто говорил, что из них троих Ору’ми больше всего походила на мать. Ти’рес никогда не придавала этим словам значения, предпочитая никак не реагировать на них, но у старшей из сестер, Тени Солнца, характер была куда суровее. Она высмеивала подобную сентиментальность. Может, Ору’ми и была любимицей отца, но от этого она не переставала быть плаксой.
Даже когда они виделись последний раз, Ору’ми плакала. Вскоре после смерти отца они втроем приехали в родовое поместье разбирать его вещи. Им предстояло решить, что оставить, а что передать в военные музеи. Ору’ми спорила с Тенью Солнца о каждом предмете. Ей хотелось оставить все, каждую мелочь.
— Нельзя это отдавать, — хныкала она, — это же папино наследие.
— Нет, — холодно отвечала Тень Солнца, — это просто вещь. Мы — его наследие. Когда-нибудь ты это поймешь.
— Но… но… — захлебывалась слезами Ору’ми, и, видя беспристрастное лицо старшей сестры, взывала о помощи к средней, — Ти’рес, скажи ей!
Однако Ти’рес, будучи средним ребенком, с детства привыкла избегать конфликтов и ответила просто:
— Разбирайтесь сами!
В конце концов, Тень Солнца заявила, что именно за ней как за старшей должно оставаться последнее слово. Она избавилась практически от всего. На старинный дом упала завеса опустения. Тень Солнца, Ти’рес и Ору’ми старались не встречаться друг с другом, пока огромные залы один за другим закрывались, а мебель, настенные панели и гобелены запечатывались в стасис-полях. Спустя неделю дом практически не сохранил никаких следов их отца. Три сестры сухо попрощались у ворот, отбывая каждая на свое задание. Ору’ми опять не сдержалась и разрыдалась. Ти’рес обняла младшую сестру и посмотрела на Тень Солнца в надежде, что она поступит так же, но старшая сестра молча развернулась и ушла, полагая, что отстраненность делает ее сильнее.
Тень Солнца с трудом могла представить Ору’ми в качестве командующей войсками, но, похоже, с годами ей удалось добиться успеха. Таш’Вар, планету на границе империи далеко от родной Т’ау, населяют суровые и прагматичные жители. Возможно, среди их общества девушка смогла проявить себя. Аун’Ва сказал, что она погибла, защищая эфирных от инопланетных пиратов. Это, безусловно, достойный и благородный поступок. Но варсиндальские яды вызывают страшные мучения. Тень Солнца мрачно подумала о том, не плакала ли Ору’ми, как маленькая, когда медленно умирала в госпитале.
Грудь вновь сдавило рыдание. Тень Солнца зажмурила глаза. Проявляя слабость, невозможно достичь тех вершин, на которые взобралась она.
«Ты не сломаешься, — убеждала она сама себя, — они погибли, но ты-то жива. Вставай и делай свою работу».
Девушка заставила себя подняться с колен, открыть глаза и осмотреться. Снова пахнуло гарью. Небо коптил черный дым. Со стороны леса к ней шли Коу’то и Холлетт, часть воинов огня наполняла фляги, остальные стояли на страже. Над головами у них сновали дроны. Под деревом с плакучими ветками и серебристой листвой стоял мальчик тау.
Девушка оторопела. На вид ему было года четыре-пять, и он уже был достаточно широк в плечах, хоть и тонок в талии. На нем были темно-коричневые широкие штаны и куртка цвета охры с короткими рукавами. У ребенка было благородное и умное лицо с высоким лбом и изящным подбородком. С левой стороны из-за уха торчала коротенькая косичка. Мальчик улыбнулся Тени Солнца и поманил за собой, прежде чем развернуться и убежать в лес.
— Вы его видели? — тихо спросила девушка, прежде чем осознала, что рядом с ней никого нет. — Коу’то!
Шас’уй бросился к ней.
— Командующая, что случилось?
— Я видела мальчика, — сказала она, указывая пальцем на дерево, возле которого недавно стоял ребенок. — Он стоял на опушке леса.
— Мальчик? Человеческий разведчик?
— Нет, мальчик тау. На нем еще была униформа шас’саал.
Девушка сделала несколько шагов. Внезапно до ее понимания дошло единственно возможное объяснение: еще один выживший при крушении. Она сердито потребовала объяснений:
— Почему мне не доложили, что на моем флагмане был отряд кадетов?
— Командующая, — Коу’то пребывал в полном недоумении, — мне об этом ничего не известно.
Он поднес руку к шлему и запросил по коротковолновой связи:
— Сабу’ро, доложите, на борту флагмана были… — он запнулся, понимая абсурдность вопроса, — … на борту были дети?
Ответ пришел незамедлительно:
— Никак нет. Ни одного ребенка.
Коу’то нервно поправил винтовку.
— Командующая, вы измотаны и не спали уже…
— Я его видела! — выкрикнула девушка и побежала к лесу.
Коу’то в панике посмотрел на небо и окрикнул командующую. Еще несколько воинов огня повернули головы, не понимая, что происходит. Тень Солнца пронеслась мимо них короткими мощными скачками, усиленными боескафандром. Под плакучим деревом не было никаких следов ребенка, даже отпечатков на земле. Девушка озиралась вокруг, отчаянно желая доказать всем, что ей не померещилось.
