Карен Трэвисс - Новый Орден Джедай 2: Боба Фетт: Практик
Он мог вскрыть Бевиина как банку консервов. Но его доспех был выкован из бескара, настоящего мандалорианского железа, которое не могло пробить даже оружие йуужань-вонгов.
Горан потянулся к поясу и вытащил старый бескад – короткий и бритвенно-острый меч, выкованный из того же металла.
Похоже, все случится быстро. Будет тело, и придется прятать его. Иконки Фетта показывали, что Чам и две женщины сделали то же самое, подготовив скрытое в броне оружие.
– Где джедай? – потребовал воин, поворачивая голову; на его руке был укреплен змеепосох. – Он бежал сюда. Я следил за ним.
– Не сюда, дружок, – Бриика стала между ним и Динуа. – Хочешь, чтобы мы его нашли?
– Что вы с ним сделали? Говорите!
Он развернулся и едва снова не задел Бевиина клыкастой рукой. Наемник обыденным движением сунул бластер в кобуру и коснулся обтянутой кожей рукояти бескада.
– Поосторожнее, – сказал он. – А то кому-нибудь этой штукой глаз выколешь.
Виллипы не были похожи на комлинки, которые надо было открыть и включить. Связь через виллип – это словно ты сам здесь… прибор был всегда включен и всегда наблюдал. Воина надо было побыстрее заставить замолчать.
Фетту даже не пришлось давать сигнал.
Бевиин шагнул к виллипу, укрепленному на плече воина и рассек его по основанию одним быстрым взмахом; прибор шлепнулся на землю, истекая жидкостью. Какое-то мгновение воин просто пялился, раскрыв рот (хотя этот безгубый рот всегда казался открытым); затем узкая аллея превратилась в сумасшедший дом.
– Пред…
Это было последнее слово воина. Живая броня потянулась вверх прямо на их глазах, пытаясь закрыть шею и голову, но Бевиин успел ударить в челюсть на обратном взмахе… а бескад был тяжелым. Лезвие вошло в челюсть воина; он что-то булькнул и дернулся. Змеепосох забился, становясь то прямым и жестким, то змее подобным. А когда воин рухнул на колени, змеепосох сполз и Фетт инстинктивно рванулся к нему, пригвоздив к земле выскочившим над перчаткой вибролезвием. Хвост дернулся; Сувар подбежал и снес ему голову клинком.
Все произошло за пару секунд, но они показались часами. Субалтерн все еще кричал и бился, пока Бевиин пытался выдернуть обратно меч. Бриика подскочила к воину, просунулась между острыми когтями и попыталась вонзить в него вибронож, но он соскользнул с вондуун-крабовой брони. Она что-то проворчала и ударила снова. И он все еще пытался бороться.
– Фьерфек, да заткните его.
– Шабловые когти. Осторожно!
Бевиин отпустил меч и сжал бронированное горло дробильными перчатками.
– Давай поиграем, шабуир, – он сжал пальцы и глаза субалтерна вылезли из орбит, а рот широко раскрылся. – А игра называется – "бескар бьет краба".
Дробильные перчатки были запрещены в течение столетий. Измельченный бескар означал, что они могли развить достаточное давление, чтобы раздробить толстую кость и что-то покрепче. Крабовая броня еще держалась, но Бевиин, который обычно казался Фетту мягким человеком, давил, непереводимо ругаясь на мандо'а, пока не раздался хруст и воин не издал долгий хрип. Броня дернулась, когти щелкнули друг о друга пару раз, прежде чем застыть.
Последовало секундное молчание.
Бевиин, переводя дух, с улыбкой посмотрел на перчатки.
– Мы свихнулись, когда запретили их.
– Напомни мне отменить этот закон, когда мы вернемся, – сказал Фетт.
Хорошо, что противопушечная баррикада рядом заглушила крики. Бевиин попытался выдернуть меч из тела и в конце концов сделал это – упершись сапогом в грудь воина.
– Так броня умирает с солдатом? – Сувар поднял мертвый змеепосох, отрезал несколько кусков от субалтерна и его брони, и поместил останки в сумки и карманы, пока они не округлились. – Образцы, не трофеи, верно? Нам нужно как можно больше информаци об этих… штуках.
Бевиин шагнул вперед и срезал скальп – с тонкими черными волосами.
– А это трофей. Нам не пора?
Сейчас понадобилось пять мандо, чтобы прикончить одного йуужань-вонга. Но они узнают больше, и смогут убивать их одним быстрым ударом. Они многому научатся.
Бриика поднялась на ноги, слегка пошатываясь. Взрывы раздались чуть ближе.
– Все, что нужно – запустить фабрику дробильных перчаток. Хочу сказать, что… ох…
Похоже, у нее перехватило дыхание. Женщина посмотрела на себя и вновь рухнула на колени, прижав руки к кирасе.
– Бууир?Бууир! – Динуа подхватила мать за плечи и испачкала руки в темной крови, вытекающей из-под бронепластин – она вдруг стала очень заметной. Между коленями была уже целая лужа. И рядом с мертвым субалтерном. – Ее укололи. Шип с крабовой брони пронзил костюм. Снимите эти пластины!
– Нет, они могут помочь ей держаться, – вмешался Чам. – Быстрее, отнесем ее на "Раб I".
– Она истекает кровью…
Бевиин подхватил ее на руки без особого труда.
– Ты обещал… – прошептала она.
Фетту хотелось сказать что-нибудь прагматично-жестокое, но он знал, что это будет ошибкой.
– Будет быстрее, если мы поднимем ее вместе с помощью ракетных ранцев.
– Надо будет постараться.
– Давайте. Динуа, сожги тело. Если вонги его найдут, то поймут, что его убил не световой меч.
Казалось, что Динуа возразит. Но она просто кивнула и включила огнемет на запястье, а потом оглянулась на мать.
– К'ойашии, бууир, – Держись, мама.
Одно дело вдвоем тащить раненого (Фетт даже не мог вспомнить, чтобы делал такое), но совсем другое – еще и маневрировать ракетным ранцем. Он подумал, что она может умереть до приземления: женщина продолжала повторять "Ты обещал…" все слабее, и когда они добрались до "Раба I", ее было еле слышно.
Бевиин стянул с нее шлем, а Фетт включил медицинского дроида, которого ему никогда не довелось использовать. Закругленный цилиндр длиной в руку завертелся вокруг нее как насекомое, присоединяя сенсоры.
– Требуется переливание крови, – объявил он. – Гиповолемический шок. Стабилизировать, перевязать сосуды…
– Так переливай, хут'уун! – рявкнул Бевиин. Манер медсестры у дроидов нет. – Бриика, я тебя довез, все в порядке. Ты поправишься.
– Ты обещал, – неожиданно ясно сказала она. – Динуа. Гай бал мандэ.
– Я обещал, – согласился он, снимая шлем. – Клянусь. Не беспокойся об этом. К'ойашии. Держись.
Меддроид присоединил катетеры к шее и руке Бриики; Бевиин смотрел через люк, не покажется ли Динуа. Фетт размышлял о различной природе проникающих ран, и каким ненадежным средством для остановки врага были колющие удары.
Бевиин стоял у люка, быстро моргая и иногда кивая, словно споря с самим собой.
Меддроид запищал.
– Нет пульса, – сказал он. – Реанимация невозможна.
Он даже не успел сделать надрезов.
Бевиин не произнес ни слова; он оттолкнулся от люка и начал вытирать кровь, растекшуюся темными струями по безукоризненно чистому полу "Раба I". Сапоги Динуа загремели в шлюзе парой минут позже.
– Динуа… – Бевиин всегда держал слово. Он поймал ее за руку, прежде чем девочка подошла к телу. – Ни киир'тайл гай са'ад, – он глянул на Фетта, и перевел для него, а не для нее. – Я именую тебя как свое дитя.
Не надо было говорить, что ее мать умерла, или соболезновать. Немедленное удочерение сказало девочке все, что нужно.
Динуа подняла ее шлем обеими руками и вгляделась в него застывшим взглядом, словно застыв в середине одевания. И Фетт вдруг ощутил холодный металл в своих руках: сгорбившись в тени, с запорошенными красной пылью глазами, он смотрел на серебристо-синий шлем и замерев, понемногу сознавал, что его отца больше нет. Он лучше чем кто-нибудь знал, каково ей сейчас, и на пару секунд ощутил связь между ними.
– Ты можешь плакать, – тихо сказал Бевиин. – Мы все плачем, рано или поздно. Мне точно приходилось.
Он говорил с Динуа, но эти слова тронули Фетта.
Девочка шмыгнула носом и резко перевернула шлем в расставленных пальцах.
– Я готова, – сказала она.
– Моя девочка.
У мандалориан не бывает сирот – во всяком случае, надолго.
"Кроме меня".
Фетт к этому привык. Никто не смог бы заменить его отца. Хорошо, что никто и не пытался.
Ном Анор: наблюдения
Похоже, что мандалориане подобны любым другим язычникам. Они такие же слабые и прогнившие; они продали собственную Галактику за несколько лет неприкосновенности для своего своего жалкого сектора. В некоторой степени я… разочарован. Я ожидал от них большего.
Несколько лет? Возможно, куда меньше. Возможно, несколько месяцев.
Признаюсь, я считал их лучшими воинами. Их репутация дикарей преувеличена, судя по тому, что я вижу на этой войне. Но они все равно полезны для сбора информации и саботажа, и я должен прикрывать их, даже от наших собственных воинов. Они мнят свою культуру вечной, но они будут уничтожены, когда более не понадобятся. Чем больше я на них смотрю, тем больше слабостей вижу.
