Фрэнк Герберт - Дюна
— Она достаточно старая. Пусть это останется нашей тайной, ладно? А то твои родители подумают, что для такого малыша это слишком ценная вещь.
И снова подумал: Его мать очень бы озадачил мой поступок.
— Ну… — Поль закрыл книгу, не выпуская ее из рук, — если она такая ценная…
— Бери, бери. Считай, что это старческая причуда. Мне ее подарили, когда я был еще очень молод. Надо поскорее отвлечь его. Открой-ка песню четыреста шестьдесят семь, там, где сказано: «Вся жизнь пошла из воды…» Это место помечено маленькой вмятинкой на краю обложки.
Поль ощупал обложку и обнаружил две вмятины: одна чуть глубже другой. Он нажал на ту, что была поменьше, книга открылась на ладони, и увеличительное стекло поднялось над страницей.
— Прочти вслух, — попросил доктор Юх.
Поль облизнул губы и начал читать: «Задумайтесь над тем, что глухой человек не может слышать. Не подобной ли глухотой поражены мы все? Каких органов чувств нам недостает, что мы не можем ни слышать, ни видеть другого мира, того, что вокруг нас? Он окружает нас, оставаясь недоступным для…»
— Довольно! — пронзительно закричал Юх.
Поль замолчал и удивленно взглянул на него.
Доктор плотно сжал веки и постарался взять себя в руки. Что за наваждение? Почему она открылась именно здесь, на любимом месте моей Ваны? Он открыл глаза и увидел, что Поль продолжает смотреть на него.
— Извини. Это было… моя покойная жена очень любила читать это место… Я хотел, чтобы ты прочитал другой отрывок. Я представил и… мне больно вспоминать об этом.
— Здесь было две вмятинки.
Ну конечно, подумал Юх. Вана тоже поставила здесь свою метку. Его пальчики чувствительнее моих, вот он на нее и наткнулся. Простая случайность, не более.
— Я думаю, ты с интересом ее почитаешь. В ней много исторической правды, много правильной и гуманной философии.
Поль посмотрел на крошечную книжку на ладони — просто игрушка! Тем не менее она заключает в себе тайну… Что-то случилось с ним, пока он читал эти несколько строк. В нем опять шевельнулась мысль о своем таинственном предназначении.
— Твой отец может войти в любую минуту. Убери ее и читай, когда выпадет свободная минутка.
Поль нажал на край обложки, как ему показали. Книжка захлопнулась, и он сунул ее в карман. В то мгновение, когда доктор закричал на него, он испугался, что тот сейчас потребует ее назад.
— Благодарю вас за подарок, доктор Юх, — официально вежливо сказал Поль. — Это останется нашей тайной. Если я в свою очередь могу сделать вам какой-либо подарок или оказать услугу, прошу вас не стесняясь сказать мне об этом.
— Я… мне ничего не нужно.
Зачем я стою здесь, подумал Юх, мучая себя и его… хотя он об этом не догадывается. О, подлые Харконнены! Почему они выбрали именно меня для столь гнусного дела!
~ ~ ~
С какой стороны нам подойти к изучению отца Муад-Диба? Герцог Лето Атрейдс сочетал в себе необыкновенную теплоту души со столь же необыкновенной холодностью рассудка. Чтобы как следует разобраться в герцоге, надо принять во внимание многое: его преданную любовь к своей бен-джессеритке, его мечты о будущем сына, искреннюю привязанность всех тех, кто служил ему. Посмотрите на него — вот человек, попавший в сети Судьбы: он одинок, слава его сына полностью затмила его собственное величие. Но тем не менее мы вправе задать вопрос: что такое сын, как не продолжение отца своего!
Принцесса Ирулан, «Записки о семье Муад-Диба».Поль смотрел, как отец входит в комнату, как охрана занимает посты в коридоре. Один из солдат закрыл дверь. Как всегда, в присутствии отца Поля охватило чувство значительности всего происходящего.
Герцог был высокого роста, смуглокожий. Бездонные серые глаза смягчали угловатую резкость черт его узкого лица. На нем была черная рабочая форма с красным ястребиным хохолком на нагрудном кармане. Узкую талию стягивал серебряный силовой пояс, весь в царапинах и вмятинах.
— Трудишься в поте лица, сынок? — спросил герцог.
Он подошел к столу, мельком взглянул на бумаги, оглядел комнату и снова перевел взгляд на Поля. Он очень устал, причем больше всего от того, что приходилось все время скрывать усталость. Руки и ноги ломило. Во время перелета на Аракис нужно использовать любую возможность хоть чуть-чуть отдохнуть. На Аракисе отдыхать не придется.
— Да нет, совсем не в поте лица. Все вокруг такое… — он пожал плечами.
— Ты прав. Ну, завтра мы улетаем. Устроимся в новом доме, и наши передряги забудутся.
Поль кивнул. В его мозгу высветились вдруг слова Преподобной Матери: «… для отца — ничего».
— Послушай, папа, а что, на Аракисе в самом деле настолько опасно?
Герцог заставил себя сделать небрежный жест, присел на край стола и улыбнулся. Громкие слова, беспечность, удаль — все, что он обычно использовал, чтобы подбодрить своих солдат перед боем, здесь не годились. Заранее приготовленный шутливый ответ замер на губах, припечатанный единственным доводом: Это мой сын.
— Да. Там будет очень опасно.
— Хайват сказал мне, что мы рассчитываем на вольнаибов, — сказал Поль и удивился самому себе: Почему я не рассказываю ему о том, что мне говорила старуха? Как она умудрилась связать мой язык?
Подавленное состояние сына не скрылось от герцога.
— Хайват, как всегда, видит только главное направление. Но есть и множество других. Я, кроме этого, делаю ставку на Акционерное Общество Покровительства Торговле, компанию АОПТ. Отдавая мне Аракис, Его Величество подталкивает меня к совету директоров. А совет директоров АОПТ — это тонкое дело…
— АОПТ контролирует пряности, — Поль старался ухватить его мысль.
— И Аракис со своими залежами пряностей станет для нас прямой дорогой в АОПТ, — подхватил герцог. — С АОПТ связано гораздо больше, чем просто пряные смеси.
— Преподобная Мать тебя ни о чем не предупреждала? — вдруг выпалил Поль, сжав кулаки. Он почувствовал, что его ладони взмокли от пота: вопрос стоил ему большого усилия.
— Хайват говорил мне, что она запугала тебя своими рассказами про Аракис, — усмехнулся герцог. — Никогда не давай женским страхам затуманить свой мозг. Ни одна женщина не хочет, чтобы любимый человек подвергался опасности. Во всех этих предостережениях чувствуется рука твоей матери. Считай их просто проявлением ее любви к нам.
— Она знает о вольнаибах?
— Да, и о многом другом.
— О чем?
Правда гораздо страшнее, чем ему кажется, подумал герцог, но даже самая страшная правда полезна тем, что приучает смотреть в лицо опасности. А уж чего в жизни моего сына будет более чем достаточно, так это опасностей. Хотя в его возрасте это пойдет ему только на пользу.
— Некоторые продукты выпадают из поля зрения АОПТ, — герцог начал перечислять, — ослы, лошади, строевой лес, цемент, китовый мех — все самое экзотическое и самое обычное, даже наш несчастный каладанский рис пунди. Также все, что перевозит Гильдия, — скульптуры с Эказа, автоматы с Икса и Ричеса. Но все это ничто по сравнению с пряными смесями. За горстку пряностей можно купить дом на Тюпайле. Синтезировать их невозможно, единственный их источник — Аракис.
— И теперь мы будем их контролировать?
— В некоторой степени. Но самое важное здесь то, что все Дома зависят от прибылей компании АОПТ. Подумай о том, что доходы каждого Дома в Империи связаны с одним-единственным продуктом — пряностями. Представляешь, что произойдет, если кто-нибудь начнет сворачивать поставки?
— Если кто-то накопит достаточное количество пряных смесей, а потом выбросит их на рынок, то он может пустить по миру всех остальных, так? — предположил Поль.
Герцог удовлетворенно ухмыльнулся — его порадовала сообразительность сына, способность ухватывать самую суть. Он кивнул.
— У Харконненов была возможность копить пряности в течение целых двадцати лет.
— Они могут сбить цены и свалить вину на тебя?
— Они хотят, чтобы от Атрейдсов отвернулись. Я сейчас неофициальный лидер Домов Ассамблеи. Теперь представь, что из-за меня их доходы серьезно уменьшатся. В конце концов, своя рубашка ближе к телу. Великая Конвенция полетит ко всем чертям! Никто не позволит залезать к себе в карман, — герцог криво усмехнулся. — Теперь, если со мной что-то случится, они поведут себя совсем по-другому.
— Даже если против нас используют ядерное оружие?
— Зачем же так грубо. Вовсе ни к чему открыто нарушать Конвенцию. Есть много других способов — пылевая атака или отравление почвы…
— Зачем же мы тогда на это идем?
