Ник Перумов - Адамант Хенны
– Эгей, почтенный Брего, что это ты гуляешь так поздно? – во весь голос крикнул Фолко, чуть ли не по пояс высунувшись из бойницы. – Тревоги-то вроде не было!
Брего замер, точно ноги его внезапно пустили корни. Не таясь, хоббит смотрел на растерявшегося маршала.
– И зачем это с тобой столько воинов? – не унимался Фолко. – Надеюсь, ты не стал будить моих? Они этого куда как не любят.
Косноязычный Третий маршал явно растерялся. И в обычной-то жизни с трудом слагавший фразы более чем из трёх слов, сейчас он и подавно не мог с ходу придумать сколько-нибудь подходящий ответ. Ему оставалось только огрызнуться.
– А, ну… эта, а я чего, ответ тебе давать должен? – рявкнул он, тщетно пытаясь скрыть растерянность. – Посты я проверял, ну, понятно, нет, значит?
– И поэтому тебя сопровождает добрая сотня мечников? – съехидничал Фолко.
Брего оказался в затруднении. Хоббит легко мог догадаться, о чём сейчас думает роханский богатырь: этот коротышка начеку… значит, и его приятели гномы тоже… прорываться силой – значит объявить войну Эодрейду… Войско не пойдёт против короля…
– А дак ведь они того… перебрали, значит, я проветриваться их и заставляю! – ответил наконец Третий маршал и, поворачиваясь к своим людям, скомандовал так, чтобы Фолко слышал тоже: – А ну, гуляки, давайте по местам!
Фолко досмотрел спектакль до конца – воины Брего и в самом деле разошлись кто куда. Интересно, что им сказал Третий маршал? Они знали, на что идут?
Остаток ночи минул спокойно. Брего так и не показался.
В свой черёд наступило утро, снежные вершины Белых гор окрасились алым. В лагере сыграли побудку.
Наскоро позавтракав, хоббит и гномы стали держать совет.
– Надо рассказать королю, – настаивал Торин. – Брего явно хотел устроить мятеж!
– Если он и задумал мятеж, то крайне бездарно, – возразил хоббит. – Сейчас у нас нет никаких доказательств для того, чтобы открыто обвинить его в измене – обвинить не простого воина, а Третьего маршала марки!
– Так что же, ждать, пока он нас и впрямь в осаду возьмёт? – взвился Торин. – Боюсь, как бы мы опять не опоздали!
– Нет! – стоял на своём Фолко. – Брего не Олмер. Лучше будем охранять короля. Сделаем так, чтобы наши три сотни были бы всегда наготове. А с Брего я теперь глаз не спущу, обещаю вам. И как только он…
Бурные споры оказались прерваны явившимся королевским посыльным. Эодрейд звал всех немедленно к себе.
Постель Эодрейда была несмята. Глаза у короля глубоко запали, под ними залегла синева – сказалась бессонная ночь.
– Мастер Холбутла, о чём это вы так громко спорили с Третьим маршалом этой ночью? – без предисловий начал король. – Что он делал возле башни с сотней вооружённых воинов?
– А… Э… мой повелитель… – замялся Фолко. – По-моему, достопочтенному Брего просто не спалось… И он искал себе дела, ходил по лагерю…
– То есть ты утверждаешь, что он не собирался поднять мятеж? – Эодрейд не сводил с хоббита пристального взгляда.
– Если б собирался, то, наверное, сегодня мы бы славно позвенели мечами, – пожал плечами Фолко. – Однако… – Он развёл руками.
– Ну что ж, – задумчиво проговорил Эодрейд. – Похвально, что вы не обвиняете человека на основании одних лишь подозрений… И всё же у меня веры Брего больше нет. Я всё видел и слышал. Он шёл ко входу в башню… и так совпало, что нижние этажи охраняли воины его тысячи… Но ты, мастер Холбутла, заставил его повернуть назад. Так что для меня всё ясно. Другое дело, что Суд маршалов никогда не вынесет обвинительного приговора, так что пусть Брего живёт. Но командовать отныне он будет только собственной женой.
– Гмм! Но, повелитель, зачем вы рассказываете всё это нам? – бесцеремонно встрял Малыш.
– Потому что я хотел расформировать полк Брего, отправив большую часть его воинов под ваше начало, тем более что Тарбадская битва показала – мы нуждаемся больше в пеших стрелках и латниках, нежели в конных воинах.
– Но это может вызвать толки… – попытался возразить хоббит.
– Толки? Ерунда! Мои воины охотно служат под вашей командой. Полки мастера Холбутлы, мастера Торина и мастера Строри геройски дрались под Тарбадом. Все знают, что войско было спасено лишь благодаря их доблести. Служить в этих полках – немалая честь. Никто уже не считает, что оказаться в пеших стрелках – это всё равно что перестать быть мужчиной и воином.
– Не только у нас служат воины из других краёв! – вновь возразил хоббит. – И нас презрительно называют наёмниками…
– Кто? Выживший из ума Эркенбранд? Забудьте!
– Люди не любят быть обязанными кому бы то ни было, – покачал головой Фолко. – И тем более если те, кому они обязаны, – не их рода, а какие-то чужаки, пришельцы… оказавшиеся в войске лишь милостью короля… одним словом, наёмники!
Эодрейд поднял брови:
– Не люблю это слово… Никакой ты не наёмник, мастер Холбутла, сам ведь знаешь. Не называй себя так при мне! А об Эркенбранде, повторяю, забудь. И хватит об этом. У меня было для вас поручение, очень важное, – возобновить договор с Морским народом. Дружина Фарнака, как уже говорилось, стоит на Исене – что-то делают со своей добычей. Я бы хотел, чтобы вы отправились с ними на юг, в Умбар. Вы получите самые широкие полномочия. – Король кивнул на свёрнутые трубкой грамоты. – Можете обещать эльдрингам всё, что угодно, но особенно упирайте на то, что они получат земли в Минхириате. Я знаю, многие из Морского народа недовольны тем, что до сих пор сидят в Умбаре. С Харада много не возьмёшь – те по морю ничего не возят, кроме покойников. Фарнак давно уже зарится на устье Исены, хочет устроить там свою стоянку. Я этого не хотел – потеряв устье Исены, мы лишимся свободы торговли, – но ради успеха готов пойти даже на такую уступку. Терлинг и Отон поступили неразумно, поссорившись с Морским народом; они думали, что раз те вступили в союз с Олмером, то, значит, будут и с ними заодно. Наивные! – Эодрейд присвистнул с лёгким презрением. – Морской народ заключает союзы, только когда это выгодно. Потом Отон наложил руку на устье Гватхло… и после этого только глупый или ленивый на моём месте не заключил бы ряд с эльдрингами!
Друзья переглянулись. Гномы выжидательно смотрели на Фолко – обычно он вёл подобные разговоры, но на сей раз хоббит чуть заметно покачал головой: давайте сами, у меня есть дело…
Дело у него действительно было. Король Эодрейд наверняка околдован (околдованным, кстати, не возражают!). А коли так, то вопрос: как поведут себя кинжал Отрины и перстень Форве вблизи правителя, если он во власти той самой загадочной Силы, что, пробудившись, вдохнула жизнь в давно уснувшие клинок и кольцо?
