Анатоль Нат - Приключения Вехтора
Началось всё, как это обычно у них и начиналось, рано утром, едва только они встали и ещё даже не завтракали. Из-за поворота дороги, выныривающего из-за небольшого перелеска, неожиданно выметнулась лава всадников, числом не менее полусотни, и мгновенно взяла их в кольцо. Это были амазонки, но не те, что им ранее постоянно встречались на дороге, вооружённые или нет, группами, отрядами или по одиночке. Нет, это была какая-то регулярная часть. И намерения у неё были совершенно однозначные, как пришло в голову Сидору.
— 'Сейчас, или будут грабить, или убьют', - подумал он про себя, безнадёжно рассматривая сверкающий в первых лучах солнца кончик копья, уткнувшийся ему в горло.
— 'Если убьют, то лучше сразу, без кольев, своего излюбленного развлечения'.
— 'Твою мать! — тоскливо, про себя выругался он. — И как раз на последнем переходе, когда река уже в пределах прямой видимости'.
Искоса озирая место, где они вчера остановились переночевать, укромно расположенное возле стен небольшого приречного городка, стоящего на берегу уютного речного залива, он отчётливо понимал насколько они были близки к дому. И как это вдруг стало очень далеко.
Массой речных судов, с самого утра уже снующих вверх и вниз по реке, он только что спокойно любовался, надеясь уже к обеду устроиться на какое-нибудь из этих судёнышек, идущее вниз по реке, и скоро уже быть дома. И тут…., такой облом.
— Кто такие и почему ночуете не в городе, — раздался грубый и хриплый женский голос, без малейшего признака доброжелательности.
— Э-э, — протянула Маня, осипшим с утра голосом, старательно кланяясь грозной и мрачной воительнице, суровой скалой выступившей вперёд из середины отряда. — Прошу прощения, госпожа, но мы не успели. Вчера поздно пришли, хотели до сумерек добраться до города, но было уже поздно, и я решила заночевать рядом. Мне не привыкать, я уже давно в пути, и привыкла спать на земле….
— Я задала вопрос, ты не ответила, — ровным, лишённым каких-либо интонаций голосом, оборвала её воительница.
— Да, да, конечно. Прошу прощения, госпожа, — залебезила перед ней Маня. — Мы путешественники, едем с товаром и больным отцом на юг, на побережье. Говорят, там его можно подлечить, больно уж он болен. Расшибся, на охоте. Да и мне интересно побывать там, никогда большой воды не видела. А она солёная, говорят, — разом севшим голосом, закончила она.
— Море, говоришь? — задумчиво протянула воительница, разглядывая её с каким-то непонятным, странным интересом в глазах. — Море, это хорошо. Море, это правильно. Хоть раз в жизни, но надо побывать и на море.
— Ну, тогда давай, принимай, да угощай, подруга, — по-прежнему мрачно процедила, сквозь зубы неулыбчивая амазонка, спрыгивая с коня и направляясь к костру.
Сидор, наперегонки с Димоном, бросился принимать повод и подставлять спину под ногу тяжело спрыгнувшей с коня амазонке, всячески выказывая той почтение и раболепие. Корней, не ожидая непосредственных указаний, поспешил преподнести ей кружку подогретого ещё рано утром вина, являющегося, в этих краях, непременным атрибутом раннего завтрака. И только так и не опустившие копья конные амазонки, плотным двойным строем окружившие лагерь, не позволяли им окончательно расслабиться.
Удобно устроившаяся на бауле с вещами, начальник подъехавшего отряда, приняв кружку подогретого вина, представилась Тарой из Сенка. Маня тут же поспешила представиться Машей из Кова, соблюдая выверенный ритуал представления, и, наконец-то, переведя дух и немного придя в себя, рассыпалась мелким бесом, всячески выказывая грозной начальнице пятидесяти тяжеловооружённых всадниц всяческое почёт и уважение, одновременно помогая той поудобнее устроиться возле костра.
Казалось, что и на этот раз нелёгкая пронесла. Тем более что им не повезло наткнуться на конный разъезд Речной стражи, проводящей патрулирование берега реки, и ещё с вечера получившей предупреждение о появившихся в пределах города путниках. Их то они и явились проверить, не дождавшись, когда те сами явятся в городок.
Маня, смекнувшая, что если она не ублаготворит амазонку, то одними только разговорами они не обойдутся, постаралась на совесть, всячески захвалив воительницу и выразив своё искреннее восхищение её оперативностью и трудолюбием, не позволяющем ей оставлять без внимания ни малейшего изменения на реке. Под конец, даже как бы расщедрилась, и выкатила ей в подарок небольшой бочонок орехового вина, того самого, из шишкой-ягоды, которого в этих местах и днём с огнём не сыщешь.
Вот тут то в мирную и благостную беседу Мани с начальником Речной стражи профессор и встрял, прервав поднявшуюся было уезжать воительницу.
Благополучно проспав весь драматический момент появления амазонок в лагере, он, увидав гостью, спокойно встал и, подойдя к костру, взял первую попавшуюся на столе пустую кружку, оказавшейся той, из которой только что пила воительница. Спокойно зачерпнув себе горячего вина из стоявшего рядом котла, невнятно пробормотал что-то типа: 'Хлебнуть с утра', - как он обычно в таких случаях говорил, А затем, душераздирающе зевнув, сонным, ещё не проснувшимся голосом, спросил, посмотрев на воительницу: 'А это что тут за баба? Спать не даёт!'
Шок у присутствующих был не передаваем. Всё это было прямое оскорбление. Сколько бы ему ни говорили, о чем бы ни предупреждали, ему было плевать.
Положение спас Корней. Метнувшись к профессору, он, не давая возможности ещё не пришедшим в себя от шока, амазонкам зарубить наглеца на месте, так врезал тому по почкам, что тот только хрюкнул и свалился на месте, как срубленный, замертво. Дальше уже Корней демонстративно и даже с изрядной долей театральности полчаса демонстративно избивал профессора в кровь. Бил он его не сильно, но долго, умело и даже, как-то красиво. Только когда воительница сказала, что: 'Всё, довольно! С меня хватит!', только тогда он смог прекратить избиение.
Заявив, напоследок, что если бы не горячее одобрение, чуть ли не ненависть, которое они увидела в глазах других мужчин, он бы ещё подумала что Маня совсем не та, за кого себя выдаёт. Но, откровенное желание убить наглеца, что она прочитала в их глазах, смягчило её гнев и она даже готова оказать Маше услугу и проводить её до пристани, где поможет устроиться на какой-нибудь проходящий корабль.
Рассыпавшаяся в благодарностях Маня, стараясь, лишний раз не глядеть на, избитого до полусмерти, профессора, постаралась её уверить, что она ей будет искренне благодарна за помощь и сочувствие, особенно учитывая непочтительность отдельных её людей.
Так Маня и провертелась возле Начальника Стражи: и когда сворачивали лагерь, и когда ехали до города, и когда устраивались на мимо проходящий корабль.
Переправа.*В город заходить нужды не было, поэтому, не заходя в городские ворота и сэкономив тем самым кучу серебра на воротном сборе, сразу завернули на пристань. Здесь, так и сопровождавшая их Начальник Речной Стражи, проявив странную, настораживающую предупредительность к мало знакомым прохожим, на удивление быстро сторговала для их нужд небольшое каботажное судно, из тех, что постоянно снуют из верховьев в низовье и обратно, перевозя различные грузы и пассажиров. Его было вполне достаточно для перевозки их немалого табуна и размещения небольшого груза.
Это была небольшая парусная баржа, с экипажем из шести 'гребных баб', как здесь называли матросов, и капитанши, тоже амазонки.
О чём там договаривалась Тара из Сенка с капитаном судна, Маня не имела ни малейшего представления, занятая в это время погрузкой в трюм своего табуна, и укладкой вьюков с грузом. Но то, что капитанша о чём-то явно предупреждена, она сразу заметила, перехватив косой взгляд, брошенный капитаншей на избитого профессора.
Сделав вид, что совершено ничего не заметила, Маня прошла в предоставленную ей для отдыха каюту, и спокойно проспала до вечера, решив для себя, что уж до вечера амазонки на корабле ничего предпринимать не станут, а если и станут, так для защиты мужики есть. А вот завтра с утра, или, что вернее, сегодня ночью, попытаются их или перебить, или повязать, зная уже по собственному опыту, что веры им нет ни на грош. Живой товар, а особенно здоровые вьюки, в её багаже, обязательно должны были спровоцировать экипаж на попытку присвоить их имущество, а людей же, имеется в виду, только мужчин, продать в рабство пиратам, получив гораздо большую прибыль, чем просто плату за проезд. Ей же, по всей видимости, планировался заплыв с камнем на шее, чтобы не оставлять следов, уж больно взгляд, который бросила на прощанье Тара на её вьюки, был характерный.
Зарядив, спрятанный ещё при погрузке на корабль, арбалет, Маня, аккуратно прикрыв его плащом, вышла вечером на палубу, как бы подышать воздухом, заодно ленивым и сонным воздухом поинтересовавшись у капитанши, когда будет ужин. Подойдя поближе к капитану и откровенно позёвывая, она попросила её послать кого-нибудь из матросов в трюм, за её слугами, чтобы они ей принесли вина из орехового бочонка. Ни минуты не сомневаясь, что наученные прошлым опытом общения с амазонками, те только и ждут сигнала, чтобы наброситься на экипаж.
![Николай Леонов - Один и без оружия [Трактир на Пятницкой. Агония]](/uploads/posts/books/147565/147565.jpg)