Энн Маккефри - Небеса Перна
Откуда-то донесся свист — музыкальная фраза из пяти нот, которая, как сказал Шпилька, должна была служить предупреждением об опасности. Тагетарл огляделся по сторонам, но так и не смог понять, откуда доносится свист. Он повернулся к главным воротам, стараясь взять себя в руки. Он, мастер Тагетарл, который никогда ничего не боялся и никогда не забывал ни одной мелодии или текста, сейчас почти оцепенел от страха и отвращения. Что он должен говорить? Что он может сказать тому, кто пришел сюда, чтобы разрушить его дом? По дороге мимо цеха проходили какие-то люди. Потом в ворота вошел человек с рисунка Шпильки: на левой руке у него не хватало фаланги пальца, а на лбу был зигзагообразный шрам, почти скрытый вязаной шерстяной шапочкой. Мгновение человек стоял, оглядывая сощуренными глазами двор, причем на лице его было пренебрежительное выражение, а губы кривились в гримасе презрения, словно, подумал Тагетарл, он только и ждет того момента, когда можно будет разрушить строгий порядок, царящий в цехе печатников.
— Добрый вечер, — проговорил Тагетарл так любезно, как только мог, и потянулся за книгой, которую положил на бочку.
— Пришел за книгой. Вы сказали — неделя. — Голос мужчины звучал так, словно он не верил в это обещание мастера-печатника. Голос его звучал ровно и монотонно, отчего впечатление, что книга была лишь предлогом, только усиливалось.
Он не улыбался и словно бы прятал зубы. На рисунке Шпильки этой детали не было; не передавал рисунок и запаха, исходившего от мужчины: застарелого запаха пота, костров и навоза. Одет он был вовсе не так, как одеваются горцы: его черная кожаная куртка и такие же штаны выглядели совсем новыми, как и ботинки, покрытые дорожной пылью. Мужчина прошел во двор; Тагетарл последовал за ним, пытаясь всунуть ему книгу и поскорее выпроводить его прочь.
— Это будет стоить три марки, — сказал Тагетарл, удивляясь тому, как ровно прозвучал его собственный голос.
Является ли Шрамолицый главой Очистителей? Выглядел он так, словно пришел сюда, чтобы провести последнюю разведку перед нападением. Тагетарл все-таки сумел остановить его, сунул ему книгу и протянул руку:
— Три марки.
Порывшись в кармане куртки, Шрамолицый положил в ладонь Тагетарла две марки и две полумарки, все — со знаком цеха ткачей.
— Марки цеха ткачей для вас достаточно хороши, мастер арфистов? — спросил он.
— Мастер-печатник, — автоматически поправил его Тагетарл. — Марки цеха ткачей прекрасно обеспечены!
Скорлупа и Осколки! Чего добивается этот человек? Хочет спровоцировать столкновение? Или распустить слух, будто цех печатников не принимает марки цеха ткачей?
Шрамолицый взял «Баллады» из рук мастера Тагетарла, как иной человек взял бы что-нибудь грязное или отталкивающее. Тагетарл, который любил книги настолько, что иногда даже расставался с ними с трудом, изо всех сил стиснул в кулаке истертые марки. Еще немного — и он вырвал бы книгу из его рук. Шрамолицый, не глядя, запихнул книгу в карман куртки.
— Мастер-печатник, — со странной усмешкой проговорил он, — вы сейчас заняты?
Он все время бросал короткие оценивающие взгляды по сторонам — на цех, на двор, на учеников, наводивших порядок. Потом его взгляд ненадолго остановился на тяжелых деревянных створках внешних ворот, и губы его дернулись.
— Да, занят, — признал Тагетарл, думая только о том, как бы спровадить нежеланного и подозрительного гостя.
Он услышал, как по дороге грохочут колеса телеги, и мгновением позже телега въехала во двор цеха: с телеги падали соломинки — на ней, обложенные соломой, стояли мехи с вином. Тагетарл прекрасно знал, что не заказывал ничего у своего местного поставщика, и собирался было сказать об этом, когда вспомнил, что говорил ему Шпилька.
Едва он отвел взгляд, Шрамолицый исчез.
— Доставка мастеру арфистов, — объявил виноторговец, подняв руку жестом, чтобы привлечь внимание.
— Мастеру-печатнику, — поправил Тагетарл уже во второй раз за последние несколько минут: интересно, почему это получается, что сегодня никто не называет его как положено?
— Хм-м, простите, сэр, а где мастер-печатник Тагетарл?
— Это я. — Тагетарлу оставалось только надеяться, что Шпилька где-то поблизости и слушает этот разговор.
— Обещал самолично доставить, — с добродушной улыбкой проговорил виноторговец.
— Но кто же мог потребовать лишних услуг от такого занятого человека, как вы? — спросил Тагетарл, заметив попутно, что виноторговец, так же как Шрамолицый, одет в новый черный кожаный костюм и ботинки. А еще от него исходил запах кислого вина, что, на взгляд мастера-печатника, было ничуть не лучше. На плече красовался узел подмастерья цеха виноделов. Тагетарл поймал себя на том, что не помнит, носил ли вообще Шрамолицый цеховой шнур, и если да, то какого цеха.
— Вы разве не получали письма? И не ждали доставки? — на лице торговца отразилось удивление. — Скороходы становятся ленивы!
Тагетарл услышал приглушенное ругательство и, обернувшись, заметил давешнего оборванца, который подбирал с брусчатки соломинки.
— Как вы можете видеть, отличное красное бенденское. Виноторговец продемонстрировал Тагетарлу ярлык на мехе.
— И правда, оно и есть! — чувствовалось, что Тагетарл восхищен. — Сорок второго Оборота! Отличный урожай. Я выпью это с удовольствием. А за чье здоровье мне выпить, раз уж послание не пришло?
— Конечно, за здоровье лорда-холдера, — непринужденно ответил торговец.
Тагетарл жестом приказал оборванцу отложить метлу.
— Эй, ты, отнеси-ка вот это на кухню: сегодня все мы выпьем за здоровье лорда-холдера. Надеюсь, мои последние работы ему понравились, — прибавил он, ложь была вполне намеренной.
— Это отдельная наша гордость. Я сам отнесу вино. С вином нужно обращаться бережно, — проговорил виноторговец, горевший желанием помочь.
— С вашей стороны это очень благородно, — ответил Тагетарл, дав оборванцу знак выполнять приказание. Он хотел удостовериться, что виноторговец не войдет в дом.
— Я смотрю, у вас и другие вина есть? Может, у вас там найдется и хорошее белое бенденское? — Он шагнул ближе к телеге, чтобы рассмотреть ярлыки.
— Нет. — Фальшивый виноторговец заступил дорогу Тагетарлу; забавно, подумал тот, только что я так же не пускал в цех Шрамолицего. — Там нет ничего, что может сравниться с вином, которое я доставил вам.
С неожиданной ловкостью и быстротой оборванец поднял мех на плечо таким образом, чтобы не взбалтывать лишний раз вино, и, выпрямившись, направился к лестнице, ведущей в цех. На лице виноторговца совершенно ясно читалось разочарование. Что же, значит, он хотел хорошенько осмотреть цех изнутри?..