Ник Перумов - Алмазный меч, деревянный меч. Том 2
– Что ты можешь сказать об этой твари, воин? Фесс не удивился. Половина легионеров все еще стояла, задрав головы к темному небу.
– Немного, мой повелитель. Конечно, оно – Зло. Я был... там, внизу, в его логове. Оно спало в каменном саркофаге... и... мне показалось... его разбудило…
– Его разбудила моя магия? – в упор спросил Император…
– Думаю, да, повелитель.
Император осторожно коснулся пальцами белой перчатки.
– Но тварь не причинила нам никакого ущерба.
– Пока, мой Император, – осторожно заметил Фесс.
– Ты можешь определить, где она?
– Нет, повелитель. – Фесс пристыженно опустил голову. – Я ведь не маг, мой Император.
– Я помню, – сказал тот. – Идем со мной. Я хочу осмотреть башню. Потом подожжем тут все и уйдем. Армии на пепелище делать нечего.
Они двинулись внутрь. Главная башня Кутула, конечно, не чета была той маленькой, где Император взглянул в магическое зеркало. Похоже было, что отсюда тянутся ходы если не в иные миры, то в сотворенные магией Фиолетовых исполинские подземные каверны – наверняка.
Фесс, Император и Вольные поднимались не спеша, остерегаясь ловушек, и осматривая каждый этаж, Фесс вновь взялся за Искажающий Камень – однако все оставалось чисто. Они шли мимо обширных трапезных, комнат для занятий, лабораторий, библиотек, но нигде не могли найти ни одного магического артефакта. Такое впечатление, что маги Кутула неведомым образом сумели либо вывезти все свои богатства, либо припрятать.
А вот золото они нашли. И немало. Дверь в сокровищницу была небрежно распахнута, словно приглашая – входи, бери! Кое-кто из легатов не удержался, шагнул к порогу – и замер, остановленный ледяным голосом Императора:
– Сюда не войдет никто.
– Мой повелитель… – Клавдий нервно облизнул губы. – Мой Император, там огромные богатства… Они нужны для войны…
Император промолчал. Только взглянул на легата так, что тот враз осекся.
– Покажи им, Фесс, – после паузы сказал Император.
Фесс внутренне пожал плечами, однако подчинился. Лично он не чувствовал впереди никакой ловушки. Да и зачем магам было их тут ставить? Они ж не сомневались, что остановят врага еще на дальних подступах к башне!
Он достал Искажающий Камень, осторожно поставил его возле порога. Заглянул в зеленую глубину граней. Если здесь и есть сторожевое заклятье, оно должно быть грубым и несложным – у магов просто не было времени ставить какие-то особо изощренные преграды.
Фесс отыскал уже знакомую ниточку в клубке переплетенных между собой заклятий Искажающего Камня. Разматывая клубок, осторожно заставил выдвинуться вперед, к двери, тонкий лучик зеленоватого света. Потом, весь взмокнув от усердия, послал луч еще дальше, за порог. Коснулся им небрежно рассыпанных по полу золотых монет. Все спокойно. Можно идти смело…
Однако Император лишь покачал головой.
– Это ловушка. И, похоже, они уже знали, что у тебя есть Искажающий Камень. Смотрите!
Он шагнул к порогу и коротко взмахнул левой рукой.
Белая перчатка с размаху врезалась во внезапно рухнувшую сверху завесу жирного фиолетового пламени. Потянула удушливым дымом, однако Император спокойно вынул из огня невредимую левую руку. С белой перчатки стекали, падая на пол, капли жидкого огня.
– А дальше – еще хуже, – сказал Император, брезгливо стряхивая последние следы пламени Кутула. – Прятали хитро, надеялись, что мы потеряем голову… Замуровать вход! Немедля!
Больше ловушек в башне они не нашли. А Фесс только и мог, что неустанно ломать себе голову – каким образом Император мог почувствовать западню, которую пропустил он, Фесс?..
И еще воину Серой Лиги не давало покоя то вырвавшееся на свободу чудовище. Если оно было заточено под замком, и его на самом деле освободила магия Императора (точнее, магия его латной перчатки), то не лучше ли было и вовсе не штурмовать башню? Кто знает, во что это теперь выльется? И почему, почему, почему Радуга решила возводить свое укрепление в таком месте? Тем более если тварь освободилась от достаточно сильного, но все-таки не раскалывающего мир усилия? Что тут за хитрость? И, если магия принесенной им, Фессом, белой перчатки пробудила от долгого сна это чудище, то не было ли это пробуждение истинной целью того козлоногого гостя, что вручил Фессу странную посылку там, ночью, у дольмена?
Кажется, это было так давно… Единственной добычей, заслуживавшей внимания, вновь оказалось магическое зеркало. Только на сей раз его уже не защищали никакие заклятья – и это тоже показалось Фессу подозрительным.
– Принесите сюда второе из моего шатра! – неожиданно приказал Император, стоя перед громадным мутно-серым стеклом в роскошной резной раме – золотое пополам с фиолетовым.
«Зачем это ему понадобилось? – терзался Фесс. – Откуда вообще вдруг взялись такие познания в магии? Конечно, его учили и Сежес, и Реваз, и Гахлан – но разве этого достаточно?..»
Приказы Императора исполнялись быстро. Очень скоро второе зеркало уже стояло напротив вмурованного в стену.
– Отойдите все! – властно приказал Император. Ему молча повиновались.
– Еще дальше! Подождите за дверью! Спустя мгновение он остался один.
Скорее всего им руководил инстинкт. Никто и никогда не учил его трюкам с зеркалами, тем более магическими. Это уже относилось к разряду высокого волшебства, которого непосвященным касаться вообще не полагалось ни при каких обстоятельствах.
Император поставил второе зеркало прямо на пол, подперев его парой стульев, под прямым углом к висевшему на стене. Подошел ближе. Обманчиво реальная анфилада во внезапно прояснившемся стекле тянулась вдаль, в томительно-недосягаемое Зазеркалье, куда, говорят, есть ход только Верховным магам Орденов.
На мгновение он ощутил легкое сопротивление – его взгляд туманился, по вискам застучали молоточки боли. Кто-то (или что-то) предпринял запоздалую попытку отогнать Императора от его добычи. Жалкие потуги. Не стоит даже обращать на них внимание.
– Ты снова хочешь увидеть ту девушку? – спросил вдруг неслышимый голос. Император невольно вздрогнул – в таком тяжело признаваться даже самому себе.
Да. Хочу. Хочу снова ее увидеть. В ней нет томительной, влекущей красоты эльфиек (Императору доводилось их видеть), зато... зато есть незримая аура какой-то черной обреченности, аура, что дивным образом меняет – для зоркого глаза – даже черты лица. Что-то очень-очень близкое чудилось в этих больших глазах, пусть даже смотрящих с гневом и презрением.
Конечно, она должна его презирать и даже ненавидеть. Ей каким-то чудом удалось пережить ту покрытую окровавленным песком арену, тупой меч, острые крюки служителей, что выволакивали трупы после императорских уроков; она смогла выдержать и ров с известью, выбралась каким-то чудом, каким-то чудом выжила… И вот теперь возвращается – конечно же, с гневом и яростью в сердце. На что она рассчитывает? Ведь Дану появляются в имперских пределах не иначе как в ошейниках рабов!
