Брайан Крэйг - Пешки Хаоса
— Это не важно, — сказал Баалберит. — Если мы восстановим контакт с Империумом — чего каждый должен искренне желать — подвиги генерала Фульбры могут оказаться ненужными. Адептус Терра пошлют сюда новые корабли и решат, что делать со скверной варпа, поразившей Сигматус. Если они решат, что планета может быть благополучно очищена от скверны, и что ее ресурсы могут быть полезны для Империума, несомненно, у них будут силы и средства для этой задачи. С другой стороны, если варп-шторм снова начнет бушевать в полную силу, мы должны будем одни противостоять силам Хаоса. Следует рассмотреть возможность того, что ситуация может измениться не в нашу пользу — и быть готовыми к такой возможности.
— Останутся ли звезды неподвижными, или нет, — устало сказал Мелькарт, — мы должны быть готовы к вероятности того, что и наши дети, и дети наших детей будут править этим миром столетиями, если не тысячелетиями. Оружие и оборудование, привезенное на планету нашими предками — очень ценный ресурс, который следует беречь. Мы научились сами производить грузовики и пушки, но всякий, кому доводилось их использовать, знает, насколько они примитивны по сравнению с техникой наших предков. Очевидно, наши техножрецы — хоть они усердны и благочестивы — смогли сохранить лишь немногие из ритуалов и молитв, которые были известны техножрецам Истинного Империума. Конечно, генерал Фульбра хочет получить от нас новые пушки, новые боеприпасы, новые машины — и в том числе наш единственный самолет. Он генерал, и помыслить не может, что хоть что-то из того, чего он требует, должно быть сохранено на случай непредвиденных обстоятельств. Но мы с вами должны это понимать, не так ли?
Баалберит нахмурился, поняв, что над ним издеваются. Мелькарт прекрасно знал, что Верховный Инквизитор воспринимал молитвы и ритуалы так называемых техножрецов со всей серьезностью — как и подавляющее большинство самих техножрецов, чье положение зависело от мистификации их деятельности.
— Полагаю, вы недооцениваете противника, ваше превосходительство, — упрямо сказал Баалберит. — Мои псайкеры…
— У вас нет никаких доказательств для таких утверждений, — прервал его Мелькарт, небрежно перегнувшись через ограждение балкона и явно наслаждаясь отсутствием страха высоты. — Ваши инквизиторы проделали великолепную работу по уничтожению агентов сил Хаоса в Калазендре и подчиненных государствах. Во всех случаях магия этих так называемых колдунов потерпела поражение. Конечно, мы несли потери, но потери всегда были приемлемыми. Если западнее Янтарной Пустоши действительно что-то происходит — кроме того, что там собирается эта их армия оборванцев — операция «Зонд» прояснит обстановку, и Фульбра разберется с этим.
— Это может оказаться не так просто. Мои псайкеры…
— Так же безумны, как им подобные с другой стороны, особенно после того, как вы стали пичкать их теми же наркотиками. Вы слишком тревожитесь, Раган. Мы всегда вызывали недовольство тем, как сурово расправлялись с культами — хотя я не могу понять, почему туземцы так негодовали из-за усыпленных нами детей, и при этом, кажется, забывали обо всех убитых их же колдунами или изуродованных их мерзкими богами. Но мы всегда пресекали их попытки отомстить, и материальные и магические. История на нашей стороне, как и должно быть, ибо это сторона истины и справедливости, сторона Империума. Мы победим в этой войне, и победим со славой.
— Если бы мы лучше знали историю, она могла бы послужить нам еще лучше, — возмущенно возразил Баалберит. Его глаза беспокойно забегали, от одного вида Мелькарта, стоявшего у края балкона, у него началось головокружение. — Проблема не только в том, что оригинальные артефакты лишь изнашивались, расходуя ресурс последние двести лет. Знания и мудрость наших предков, принесенные в этот мир, были лишь частицей знаний и мудрости Империума. Наши предки не ожидали, что окажутся здесь в ловушке, и не были готовы стать колонистами. Несомненно, их усилия были героическими, и они сделали все, что могли, чтобы рассказать своим детям, что нужно знать, чтобы сражаться с Вечным Врагом даже на его территории… но сколько знаний до нас так и не дошло — мы не знаем даже этого. Мы не знаем, какие фокусы мог оставить напоследок так называемый Гавалон Великий.
Мелькарт вздохнул. Конечно, все это было правдой, но сейчас это не имело значения. Никто не может быть готов к непредвиденному: ни генерал; ни инквизитор; ни губернатор; ни император, даже если он — Император всей вселенной.
— Мы можем действовать лишь на основании того, что знаем, — сказал он. — Да, может быть, все эти поражения, которые до сих пор терпели наши враги — лишь уловка, с целью усыпить нашу бдительность и внушить фальшивое чувство безопасности. Да, может быть, что последний колдун, которого мы должны уничтожить, сильнее всех остальных вместе взятых. Да, может быть даже, что он обладает силой двигать звезды, или заставить их обрушиться огненным дождем на этот несчастный мир, или превратить каждого зародыша в утробе матери в свирепое чудовище, которое пожрет свою мать изнутри. Но весь наш опыт говорит о том, что сильные здесь — мы: у нас достаточно силы, чтобы править этим миром. У нас достаточно силы воли и решимости уничтожить последние остатки зла, которые сейчас собираются в своем последнем убежище в пустошах. Фульбре не нужен мой самолет.
— Ваш самолет? — Баалберит не замедлил ухватиться за эту обмолвку, но из-за акрофобии нервы Верховного Инквизитора теперь были напряжены до предела. На его лбу выступил холодный пот. Он попятился обратно к двери, хотя оттуда он не смог бы спорить с губернатором, а Мелькарт продолжал стоять на краю балкона, над головокружительной пустотой.
Мелькарт решил, что пришло время закрепить победу, продолжить трудный процесс завоевания психологического превосходства над единственным возможным соперником в борьбе за власть над миром.
— Да, — сказал он. — Мой самолет. В конце концов, я губернатор, единственный наследник власти Первого Губернатора, Звезднорожденного. Вы Верховный Инквизитор, и средства Инквизиции ваши. Я не претендую на них и не помышляю о том, чтобы давать вам инструкции относительно тонкого искусства пыток или таинств священнической магии. Но я губернатор, и аппарат управления принадлежит мне. Самолет — мой.
— Возможно, — произнес Баалберит сквозь сжатые зубы, — вы считаете, что весь мир принадлежит вам, за исключением чудовищных проявлений Хаоса, которых я должен уничтожать для вас.
«Возможно!», мысленно повторил Мелькарт. «Он знает меня всю жизнь, он работал со мной больше двадцати лет, и все еще думает, что я — возможно! — считаю весь мир моим. Столь велико его благоговение перед Звездным Империумом — Империумом, о котором мы не слышали ничего с тех пор, как родился мой прапрадед — что он едва может вообразить дерзость разума, решившегося оставить мысли об Империуме ради собственных амбиций».
Вслух же он сказал:
— Мы люди, Раган, и мы — часть Империума Человечества. Даже аборигены, которые жили здесь еще до Империума, даже они — люди… в некотором роде, как бы ни были они ничтожны. И они тоже часть Империума Человечества, хоть они не знают этого и явно не хотят знать. Наш долг — спасти их от их невежества и заблуждений, и поднять их на тот же уровень понятий о добродетели, нравственности, моральной необходимости и любви к Императору, на котором находимся мы. Что бы ни было необходимо сделать для достижения этой цели, я это сделаю, и от вас ожидаю не меньшего.
Баалберит должен был знать, что Мелькарт неискренен, но губернатор понимал, что у Верховного Инквизитора не хватит силы воли придираться к подобным тонкостям в такой ситуации. Баалберит продолжал пятиться в комнату, издавая придушенные звуки, которые, вероятно, должны были означать согласие со всем, что говорил губернатор.
«Если мне придется жить на этом проклятом балконе до конца кампании», подумал Мелькарт, «я так и сделаю. Я слишком близок к победе, чтобы позволить Баалбериту встать у меня на пути. И когда этот знаменитый колдун будет, наконец, мертв, как и все прочие колдуны, Инквизиция потеряет свое самое важное преимущество. Когда этого пугала больше не будет, простонародье потеряет всякое уважение к тем, кто считался нашей лучшей защитой против сил зла».
Это была приятная мысль.
Когда Баалберит и его телохранители были уже далеко, Орлок Мелькарт соизволил вернуться за свой рабочий стол, и сел, приготовившись к приему более послушных визитеров — или, если никто не придет, заняться ежедневными государственными делами.
Дела находились всегда: прочитать документы, утвердить бюджеты, подписать приказы. Передавать подчиненным слишком много полномочий было куда более опасно, чем передавать слишком мало. Должно быть видно, что правитель правит, особенно это должно быть видно его непосредственным подчиненным. Если у кого-то из этих подчиненных возникнет мысль, что он может справляться с делами так же хорошо, как его начальник, он из подчиненного станет угрозой. Хороший правитель должен быть всегда занят, всегда бдителен, всегда быть в курсе дел, всегда на высоте.
