Григорий Григорьянц - Гром над Араратом
– Ты прислал храму много даров. Сегодня богу Тиру принесли в жертву белого быка.
Бог Тир являлся писцом главного бога Арамазда. Высоко, в обиталище богов, он записывал повеления, которые издавал Арамазд в отношении каждой человеческой жизни. Храмы Тира пользовались великой славой за прорицания и толкования снов, вот и царь пришел в храм истолковать свой сон. Жрец подвел его к алтарю, рядом с которым стояли семь жрецов-толкователей снов, и один из них сказал:
– Тир записал все твои деяния, и я читаю их на твоем лбу.
Другой произнес:
– Тир навеял тебе сон, открывающий будущее.
Третий сказал:
– Государь, поведай свой сон, и мы объясним значение его.
Царь желал знать, что его ждет и хотел получить руководство в делах. Он сказал:
– В этом храме собраны лучшие толкователи снов. Мне приснился сон, который поверг меня в смятение.
Они слушали рассказ царя с бесстрастием мудрецов, а когда он закончил, стали говорить, медленно и уверенно, один за другим:
– Бог Тир открывает нам твое ночное видение.
– Тебя посетили духи, они, и только они питают склонность появляться в облике змей или драконов, принося не только добро, но и несчастья.
– Тебя мучает вопрос: «Что будет после тебя?» Тир предупреждает: «Опасность грозит твоему царству, твоему народу, а, возможно, и всему миру».
– Пробудились драконы-вишапы, которых твой дед заточил в пещере на горе Арарат. Теперь оковы пали. Из горы стали часто выходить черный дым и языки пламени, а иногда земля трясется.
– Ты призван одолеть драконов-вишапов. Это – твоя личная война.
– Ты победишь или умрешь.
– Не бойся, драконы не выносят железо, огонь и молнию.
Сказав все это, семеро жрецов умолкли и опустили глаза. Тигран, переполненный чувствами, пытался было что-то спросить, но главный жрец, поклонившись, сказал:
– Это все, что мы видим, государь. Скоро ты встретишь человека, обладающего магическим знанием, и он откроет тебе больше, возможно, даже укажет предзнаменования и божественные откровения.
Со смешанным чувством тревоги и просветления Тигран покинул храм.
Сердцем города был базар, который жил по своим законам, не терпел вмешательства властей и всегда играл особую роль, так как вокруг него складывалась вся жизнь местного населения. Там, где процветала торговля, процветало и государство. От шума и суеты дворец царя располагался подальше, на самой окраине, а базар Тигранакерта, соседствующий с государственными и религиозными зданиями и окруженный жилыми кварталами, подпитывался энергетикой города в центре. Город получал с базара еду, вино, специи, ткани, ювелирные украшения, торговые сделки, последние новости и сплетни. Базар поражал обилием рас, одежд и нравов, на каждом углу звучала армянская, греческая, персидская, арабская, арамейская и латинская речь.
Восточный базар был не только местом торговли, но и местом активного общения… По базару на осле ехал старик. Молодой торговец вином, увидев его, закричал:
– Отец, подъезжай, попробуй мое вино!
Старик подъехал, ему налили в чашу вино.
– Мое вино лучшее в городе! – громко, чтобы все вокруг слышали, крикнул торговец и тут же предложил тост: – За здоровье твоего осла! За его большие глаза и длинные уши!
Публика вокруг стала смеяться.
– Отец, а теперь ты скажи тост, – еле сдерживая усмешку, сказал торговец.
– Что мне сказать? – сказал старик. – За здоровье моего осла! Слушай, осел, оказывается, в этом городе у тебя такой славный друг, а ты мне ничего об этом не говорил!
С этими словами старик, вызвавший смех и одобрение окружающих, поставил чашу и важно продолжил свой путь, а торговец, поставленный в нелепое положение, с глупой улыбкой на лице глядел ему вслед.
Торговля согласно древнему постулату – двигатель цивилизации, и царь Тигран поощрял торговлю. Мимо города проходила большая дорога, объединяющая крупные торговые центры Азии. Из Китая армянские купцы везли шелк-сырец и шелковые ткани, из Александрии и Месопотамии – стеклянные изделия и сосуды, со всех концов Великой Армении привозили в столицу медную посуду, гончарные и столярные изделия, свинцовые трубы, ворсовые ковры и шитые золотом ткани.
Встретились на базаре три знатных армянина. Они были давно знакомы, одеты в длинные туники и фригийские головные уборы. Аргам занимается поставками армянского вина в города Месопотамии, плавая по Евфрату на кораблях, Баграм – содержатель гостиниц по всей стране, Паруйр продает армянские абрикосы по всему миру.
– Баграм, друг! Слушай меня, у тебя мания величия, ты ведешь себя как царь, – весело сказал Аргам.
– Это почему же?
– Ну как же! Всем указываешь, что делать, много льстишь, много лжешь.
– У меня есть и другие достоинства, – отвечал Баграм, – я готов побороться за престол!
Паруйр сказал:
– Я не сомневаюсь. Ты так себя уважаешь, что готов быть кем угодно.
– Предположим, что ты будешь нашим царем, – продолжал Аргам, – но каким образом ты, имея самую сварливую жену в городе, будешь управляться с целым гаремом?
– Очень просто: вас обоих я сделаю своими евнухами.
Все трое рассмеялись. Народ мудр, вот и сила государства обычно накапливается из этой мудрости, как озеро из неиссякаемых горных источников.
На базаре много людей. Встретились два иудея.
– Куда идешь ты, Асаф? – спросил Надав, торговец посудой.
– Мы с гостем идем подкрепить себя пищей, – отвечал Асаф, торговец пряностями.
– Какой гость, нет, кроме тебя, никого? – удивился Надав.
– Надав, а моя бедная душа разве не тот же гость в нашем теле? Сегодня она здесь, а завтра, глядишь, и нет ее.
Когда царь Тигран ходил походом в Палестину, он взял в плен много иудеев, имеющих навык городской жизни, и поселил в Тигранакерте, Арташате, Армавире, Ервандашате и других городах страны, и иудеям в Армении жилось хорошо, свободно, а в торговле они преуспевали.
– Время сейчас стабильное, моя торговля пряностями процветает, – говорил Асаф.
– Асаф, хочу предложить тебе выгодную сделку, – сказал Надав. – Я был в Египте, приобрел там мраморный саркофаг, а теперь хочу уступить тебе его за сто драм.
– А что я буду делать с этим мраморным саркофагом? Живу я в маленьком доме с одной комнатой, места едва хватает мне, жене и детям.
– А два саркофага за сто двадцать драм?
– Вот это уже деловой разговор!
Они прошлись мимо рядов арбузов, дынь, орехов, но задержались у сластей. Понюхав запахи назука и пахлавы, пошли дальше.
Из храма бога Тира царь верхом на лошади, в окружении многочисленной охраны и пестрой группы сановников, ехал в сад, расположенный на холме рядом с дворцом, где в одеоне, построенном на греческий манер в качестве школы ораторского искусства, у него предстояла встреча с делегацией знатных горожан – каппадокийцев и киликийцев. В душе владыки боролись противоречивые чувства: надежда и безысходность. Неужели драконы, о которых рассказывали легенды, вырвались на свободу и теперь угрожают самому существованию Армении? И что значит «твоя личная война»?
Из сада, что был на пригорке, он видел большой и шумный базар. Базар шумит – значит, жизнь кипит! Процессия остановилась, все спешились и устроились в одеоне. Греки уже сидели на каменных скамьях вокруг орхестры, на середину которой вышел каппадокиец Амфиохий:
– Великий Тигран, царь царей, греческая община приветствует тебя. Ты соизволил с нами встретиться, и мы с радостью приняли твое приглашение.
– Я очень уважаю греческий мир, который дал миру философию, поэзию, риторику, театр, – сказал Тигран.
– Государь, – продолжил Амфиохий, – ты переселил сюда, в свою новую столицу, много греков из Каппадокии и Киликии и всех обеспечил землей, жильем и ремеслом, но греки привыкли к демократии, то есть к системе свободы, где каждый ищет свой путь, а все терпимо относятся к выбору каждого.
– И что же вы хотите?
– Мы хотим иметь право делать неправильный выбор, и тогда демократия улучшит экономику, поднимет жизнь людей, приумножит доходы от торговли и ремесел.
– Сюда я также переселил много армян – каппадокийцев и киликийцев, и они довольны жизнью на новом месте.
– Мы, греки, хотим верховенство закона, равенство всех граждан перед законом и решение вопросов по большинству.
– Платон писал, что избыточная демократия неминуемо влечет за собой тиранию, – сказал царь.
– Твои царедворцы, чиновники и губернаторы далеки от народа, они думают только о своем кошельке. Ими не управляет дух соперничества. Мы обеднели, и взываем тебя прислушаться к нам.
Тигран, оглядев присутствующих, сказал четко:
– Говорят, что у народа есть только сиюминутные интересы, он подвержен эмоциям и манипулируется толпой, но я вижу у моего народа колоссальный внутренний потенциал, и мне еще предстоит его раскрыть. Вам же я советую работать: работа избавит вас от нужды.
