Eldar Morgot - Звезда Даугрема
Зезва зажмурился, когда чудовищная, полная игловидных зубов, пасть приблизилась вплотную. Монстр на мгновение замер, затем втянул воздух, словно пес, обнюхивающий кусок вкусного мяса.
— Зезя…
— Медвежонок… не бойся…
Без остановки рычал Эррохр, прижимая к себе сына.
Речной червь вдруг дернулся, его голова снова метнулась к Зезве, принюхалась еще сильнее. Озадаченно рыкнул кто-то из снежных мхецов.
— Зезя?
И тут монстр отпрянул, гневно взревел, застыл на мгновение в воздухе, похожий на чудовищную, кошмарную кобру, и метнулся в сторону. С хрустом и чавканьем сомкнулись челюсти. Рывок, сдавленный хрип жертвы. И слабо дернувшиеся ноги великана-снеговика. Но уже через мгновение исчезли и они, навсегда сгинув в бездонной глотке. Взметнулся хвост, поднялись брызги. Снеговики в ужасе разбегались, вереща от страха. Эррохр оглянулся, метнулся к брошенному копью и снова встал рядом с человеком, сжимая оружие. Теперь у него есть оружие! Он защитит сына…
Но защищаться уже не было необходимости, потому что Дух Пропасти, в последний раз дохнув на пленников смрадом, с натужным ревом скрылся в темноте и грохоте реки, окатив их ледяной водой. Дрожащие, мокрые, не веря собственным глазам, два мхеца и один человек еще несколько мгновений не двигались с места, парализованные страхом. Наконец, Зезва с шумом выдохнул воздух и без сил опустился на камни. И почувствовал жуткий, проникающий холод, сковавший руки ноги, запустивший дрожь коленок и стук в зубах.
— Зезя, тати атут, атак, атак! — кричал Медвежонок, повиснув на Ныряльщике. — Тати, тати!
Подошел Эррохр, окинул взглядом дрожащего человека. Оглянулся, держа копье наготове.
— Сынок, нужно спешить. В лесу разведем костер. Иначе твой друг умрет от холода. Залезай мне на плечи, живо!
— Папа, почему Гнилой не тронул нас?
Эррохр покосился на стучащего зубами человека, но ничего не ответил.
Зезва поднял голову, не в силах сдерживать стучащие зубы. Лесной мхец требовательно взял его за локоть. Ухал и порыкивал Медвежонок, подпрыгивая на отцовских плечах.
— Огня… — еле шевеля губами, пробормотал Зезва, — огня!..
Эррохр серьезно кивнул. Он не понимал человековского языка.
* * * * * *«Виссарий, брат мой… Тебе страшно? Что ты обрел и что потерял? Откройся мне, не бойся… Брат мой…»
Отец Виссарий завопил во сне, вскочил, обхватил голову руками. Слез с насквозь промокшей постели и жадно приложился к кувшину с вином. Вытер губы рукавом, отдышался и снова припал к пьянящему напитку. Поставил кувшин на стол, потер глаза и облачился в рясу. Протянул руку к вину, но замер, зашептал молитву. Постояв некоторое время, старец Рощи отправился во двор, тяжело переставляя ватные, непослушные ноги.
Снег тихо кружился в утреннем морозном воздухе. Виссарий сошел с крыльца корчмы, в которой они с братьями и охраной заночевали вчера, и прислушался. Дейла, как же тихо. Нет, петух прокукарекал вдалеке. Инок поискал глазами. Досадно, вода в бочке для умывания замерзла. Виссарий взял булыжник и разбил еще тонкую корку. Показалась пузырящаяся, красная вода. Старец в ужасе отшатнулся, едва сдержав крик. Зажмурился на мгновение, снова всмотрелся. Нет, просто вода, талая, темная. Померещилось…
Негромкий голос, донесшийся до слуха Виссария, заставил его вздрогнуть. Инок пошел на голос, с трудом минуя навалившие за ночь кучи снега. Обогнул корчму. Заржала лошадь, привязанная к столбу. Еще четыре скакуна косились на чужака, беспокойно похрапывая. На аккуратно очищенной от снега площадке стоял на коленях человек в дорожном полушубке и меховой шапке. Он тихо, но горячо молился, время от времени осеняя себя знаком Дейлы. Виссарий подошел поближе. Молящийся почти не обратил на инока внимания, лишь бросил быстрый взгляд и продолжил неистово возносить хвалу богам. Виссарий пригляделся к незнакомцу. Рыжая борода, рыжие, соломенные волосы, выбивающиеся из-под шапки. Широченные плечи, меч на поясе. К седлу лошади приторочен небольшой арбалет. Сумка еще, набитая чем-то. Охотник, не иначе. Виссарий вздохнул, дождался, когда человек с соломенными волосами бросит на него новый взгляд, и приветливо кивнул.
Бородач умолк, осенил себя знаком Ормаза и неторопливо поднялся, стряхивая с себя снег. Полушубок чуть распахнулся, и старец успел заметить цепь и какой-то знак на груди незнакомца. Но прежде чем рощевик успел что-то разглядеть, человек с соломенными волосами плотно запахнул полушубок.
— Мир тебе, путник, — улыбнулся Виссарий. — Да хранит тебя Дейла и благословит Ормаз твои охоту и промысел!
— День добрый, отче. Пусть и тебя хранят боги. Особенно в нынешнее время.
Виссарий немного удивился. Незнакомец говорил по-душевному с едва заметным, но все же акцентом. Странно, что чужеземец может делать здесь, в такие неспокойные времена? Наемник?
— Я из Аррана, святой отец, — проговорил охотник, расправляя плечи. — Вот, с друзьями и родичами возвращаюсь домой из Элигерской Директории.
— Вот как? — поднял брови Виссарий. — Долог же твой путь домой!
— Невообразимо долог, отче. Но, хвала Дейле, скоро мы будем дома. А по дороге… — рыжебородый скривил губы в улыбке, — по дороге мы совершили паломничество в Храм Печали, что у подножия Большого Хребта. Каялись в грехах…
Отец Виссарий прикусил губу. За спиной раздался скрип снега. Старец Рощи обернулся. Несколько человек подошли к лошадям, почти не обратив внимания на инока. Рыжебородый улыбнулся.
— Мои родичи, святой отец. Ты благословишь нас?
Что-то в голосе арранца заставило Виссария напрячься. Он не сводил глаз со спутников охотника. Вернее с девочки лет одиннадцати, что лихо взлетела в седло и надменно уставилась на старца серо-голубыми глазами, положив ладонь в перчатке на рукоять арбалета, хищно выглядывающего из кожаной седельной сумы. Виссарий ошеломленно перевел взгляд на красивого молодого человека с удивительно синими глазами. Он сидел на лошади рядом с девочкой. Прямые и длинные волосы цвета вороного крыла падали на плечи юноши. Синие глаза остановились на Виссарии, и опять старцу Рощи стало неуютно под этим холодящим, словно смерть, взором. Раздался смешок: щуплый человечек с необычайно вертлявой головой, что сидел на седле, свесив ноги побоку, смеялся и что-то говорил своему угрюмом товарищу, лысому и нещадно горбившемуся. Правый краешек рта горбуна постоянно дергался, словно он хотел улыбнуться, но никак не мог, и лишь мучительно дергал скривившимися, непослушными губами.
— Нам пора, святой отец! — произнес рыжебородый. — Позволь узнать имя твое?
Виссарий назвался, бросая новый взгляд на холодное, неподвижное лицо девочки. О, Дейла, лицо словно изо льда!..
— Басили, преподобный отче, — голос охотника показался Виссарию чуть насмешливым. — Так как же с благословением?
— Ах, да, конечно, — пробормотал старец Рощи, дыша на замерзшие пальцы. Оглянулся опять на странную компанию. Девочка шепталась с синеглазым. Лысый и вертлявый лениво глядели на снег под копытами своих скакунов. — Ребенок — твоя дочь, сын мой?
Человек с соломенными волосами нахмурился, сузил глаза. Отец Виссарий отшатнулся от свирепого взгляда.
— Благословляю тебя и родичей твоих, дети мои, — поспешно сказал инок, осеняя поочередно охотника и его спутников знаком Дейлы. — Благословенной пусть будет ваша дорога, да минуют вас опасности и невзгоды. Ормаз в помощь, дети мои!
— Благодарю, — охотник холодно поклонился и медленно направился к ожидающим его товарищам. Взял за узду лошадь, обернулся.
— Скажи, святой отец, а за грехи ведь приходится платить, рано или поздно?
Виссарий замер на месте. К горлу подступил ком. Старец Рощи медленно повернулся, но его собеседник уже был в седле. С гиканьем и криками арранцы вылетели на тракт, взметая кучи снега. Последнее, что успел заметить потрясенный, взмокший Виссарий, был взгляд синих глаз. Ему показалось, что сама Смерть глянула на него, обдав морозным неживым дыханием.
* * *Маг Ваадж смотрел в огонь. Пламя довольно урчало и пыхтело, пожирая очередную порцию вкусных, сухих дров. Еще две связки покорно ждали своей участи, аккуратно уложенные возле костра. Морозный ночной воздух слегка кусал щеки, искры летели вверх, умирая, а со стороны лагеря Телохранителей доносились ржание и слабый запах свежего навоза. Ваадж поднял голову ну шум, но тут же успокоился. Прошли два тяжеловооруженных махатинца, наградив мага мрачными взглядами. Чародей проводил солдат взглядом. Наверняка дивятся, какого дуба господин не спит себе сладко в походном шатре. Ваадж поднялся, чтобы подбросить дров. Огонь радостно зашипел, разбрасываясь искрами.
Королевский лагерь не спал. Отряды Телохранителей патрулировали окрестности, разъезды конных рменов дежурили на тракте, а вокруг шатра Светлоокой Ламиры заняли позиции отборные махатинские пехотинцы. Чуть дальше, у самой стены леса, расположились на ночлег рыцари, за ними горели костры артиллерийской обслуги. Ваадж хмыкнул. Завтра баллисты и катапульты под охраной рменов двинутся на корабли и отправятся к Цуму морем. Королева и ее охрана поедут по тракту. К середине дня должны быть на месте. Отряды мятежников подступил вплотную к Цуму. Катастрофа, постигшая королевские войска под Даугремом, превратила военную компанию из быстрого разгрома бунтовщиков в затяжную кровавую войну. Теперь, когда зима в разгаре, враждующие стороны зализывали раны, ограничиваясь мелкими, ничего не решающими стычками. Душевники контролируют все западные земли Душевного тевадства, элигерская граница полностью перешла в руки Влада Картавого. Отряды мятежников наводнили территории вокруг Даугрема, мзумское население в панике бежало. Те, кто не успел… Ваадж выругался сквозь зубы.
