Андрей Максимушкин - Варяжский меч
Грянула битва. Первоначальный натиск русов заглох, казавшийся неудержимым бег дружин остановился, наткнувшись на холодную ярость императорских воинов. Брошенные Оттоном в центр рыцарские отряды саксов, швабов и лотарингцев прорвали строй полабянских и древанских воинов, смяли сербскую дружину Святобора. Удар рыцарской конницы был остановлен только витязями ободритских князей.
Норманнский хирд медленно продвигался вперед, буквально продавливался сквозь сплошную массу кнехтов. На правом крыле велеты и руги стояли насмерть, удерживая натиск рыцарей и кнехтов императора. Кровь лилась рекой. С треском ломались копья, от ударов раскалывались щиты и шлемы. Крики раненых заглушались яростными возгласами и ревом боевых рогов.
Сотне Мочилы пришлось особенно тяжело. Вчера боярин выспорил себе право идти в бой рядом с князем Славомиром. Сейчас вокруг стяга старшего сына Белуна кипела жестокая сеча. Выдержав натиск саксонских рыцарей, дружина Славомира сама прорвала вражеский строй и клином засела в глубине императорского войска.
Видя перед собой знамя герцога Биллунга, Славомир неистовствовал, он всеми силами рвался поквитаться с саксом за битву у Вюмме, готов был зубами рвать тело врага, отрывать по кусочку за каждого повешенного Биллунгом пленного. Залитый кровью с ног до головы, князь бился в первом ряду. Щит покрылся свежими зарубинами, копье давно потерялось, застряло в теле подвернувшегося под руку несчастного шваба. Но меч в руке Славомира по-прежнему молнией разил врагов.
Отбив очередной удар, Рагнар попытался хитрым выпадом дотянуться до горла врага. Почувствовав опасность, рыцарь отпрянул в сторону, удар пропал втуне. На мгновение вокруг боярина образовалось пустое пространство. Самое время остановиться, оглядеться по сторонам. Кругом кровавая каша, все перемешалось, наши, саксы, кто где и не разберешь. Справа пешие гридни встали полукругом, сбили щиты стеной, уперли копья в землю и отбиваются от саксов. Впереди от вражеских щитов в глазах рябит. Сколько их! Слева конная сшибка, Хват лихо рубится с рыцарем. Откуда-то сбоку налетает незнакомый дружинник, одним ударом сносит саксу голову, но и сам валится из седла: не заметил копейщика.
А дальше, чуть левее, колышется стяг Славомира. Вспомнился вчерашний разговор с Мочилой. Сердце обожгло тревогой. Вокруг княжьего стяга целое море рыцарских значков. Время дорого! Князь в опасности! Поднести к губам рог, пересохшая глотка выдувает вместо призывного сигнала хриплый рев. Но узнали, услышали. Вокруг Рагнара собираются бойцы.
Вперед! Пришпорить лошадь и прорубаться к Славомиру. Прочь с дороги, саксонское отродье! Дружинники идут следом. Небольшой отряд Рагнара, как нож сквозь масло, проходит через вражеский строй. Раздавая удары направо и налево, боярин пробивается к своему князю. Перед глазами кровавая пелена. В ушах крики раненых, ржание лошадей, звон железа, истошные вопли кого-то там из-под копыт Дымки сливаются в один сплошной шум.
Не теряя времени, ударить щитом по голове подвернувшегося сакса. Для Рагнара все люди императора были саксами. Впереди в десятке шагов реет стяг, вокруг сплоченный отряд княжих ближников. Успели! Откуда-то сбоку появляется Мочила, сотник приветственно машет рукой, кричит, что — не разобрать.
В поле зрения появляется Влас. Гридень с разбегу бьет топором рыцаря, уже занесшего меч над головой Славомира. Глаза Рагнара застилает гнев и ярость, он с ревом бросается на саксов, отгоняет их от князя. Меч молодого боярина наискось рубит насевшего на князя рыцаря. Сдохни, свинья! Хорошо, дружина не отстает, люди, как тень, следуют за боярином, прикрывают со спины и боков.
Рагнар только усилием воли держится в седле. Рука со щитом онемела от ударов. В лицо брызжет кровь. Сердце бешено колотится о ребра, готово выскочить из груди. Горло пересохло. Ничего. Бывало и хуже. Отдохнем после боя. Это еще мелочи. Мочила бывало так гонял гридней, что даже сил на ногах стоять не оставалось. Рагнар отбивает летящий в голову удар, сам достает мечом кнехта в причудливом, плоском, как миска, шлеме. Живем!
Князь, яростно рыча, рубит конного сакса. Молодой, в дорогом наряде, но почему-то без доспеха, рыцарь не успевает поднять щит. Меч разрубает ему бок, красивое молодое лицо сакса искажает гримаса боли. Славомир привстает на стременах и бьет с размаху сверху вниз. Голова сакса раскалывается, как спелая тыква, во все стороны брызжут кровь и мозги, тело безжизненным мешком валится под копыта лошадей.
— Да это же герцог! — запоздало узнает врага Рагнар. Бояре Мочила и Гром вдвоем рубят знаменосца. Полотнище с гербом Биллунгов падает на землю. Над полем проносится вопль скорби. Саксонские рыцари пытаются было отбить тело своего герцога, но натыкаются на окровавленные мечи ободритов. Вскоре натиск саксов ослабевает. Перед глазами Рагнара падает боярин Мочила, но и его убийца не успевает порадоваться победе — топор Змейко разрубает плечо рыцаря до самой груди.
Вдруг откуда-то сзади доносится громовой рев:
— Радегаст!!! Перун!!!
В стену саксов врубается клин тяжелой дружинной конницы. Их много. Свежий отряд пришел на помощь поредевшим, обескровленным сотням Славомира, а над шлемами бойцов реет Багряная Челка.
Князь Белун намеренно выжидал, пока натиск саксов не ослабнет. Пусть соратники хмуро косятся на князя, стискивают побелевшими пальцами рукояти мечей и ратовища копий. Надо ждать момента, знака Перуна.
Кровавая жатва на поле в самом разгаре. Марена обильно собирает свою дань. Рыцарский клин глубоко врезался в строй ободритских дружин. В самой середке сечи реет стяг Славомира. Недалеко от старшего брата Мечислав собирает своих мечников, пытается прикрыть, дать время оправиться пешим ратникам. Клонится к земле стяг Святобора. Бойцы еще держатся, медленно перемалывают тяжелые рыцарские полки Оттона, но силы на исходе.
Земля покрылась телами, по полю носятся потерявшие седоков кони. Норманны на левом крыле остановились. Железный хирд со стороны напоминал медведя, со всех сторон облепленного собаками. Наступил тот шаткий миг равновесия, когда удача может склониться на любую сторону. Бояре недовольны, они еще не готовы нарушить приказ и броситься в битву, но уже близки к этому. Все смотрят на Белуна, ждут: когда же?
Солнце уже высоко. Хорс безжалостно льет свои лучи на пропитавшуюся кровью землю. Пора! Белун выхватывает меч.
— Русь и Велиград!
Ждавшие с самого утра этот сигнал воины вздымают к небу копья, потрясают мечами и топорами. Кони ржут и злобно косятся на седоков.
— Радегаст! — гремит грозный, тысячеголосый призыв.
Над передними рядами дружины реет Багряная Челка. Время настало! Как раз между дружиной Мечислава и полабянской ратью наметился разрыв. Самое лучшее место для удара тяжеловооруженной конницы. Кони начинают разбег. Земля дрожит от топота сотен копыт, над полем стелется пыль. Стиснув зубы, с перекошенными от ярости лицами ободриты на ходу уплотняют строй, выставив вперед копья, железным молотом бьют в разрыв между ратями.
Вперед! Туда, где витязи Славомира уже схватились с телохранителями саксонского герцога. Вперед! Прямо в сердце вражеской рати. Не ожидавшие удара свежей дружины, саксы пытаются остановить натиск варягов, выставить стену щитов и копий. Бесполезно. Тонкая ниточка заслона прорвана и растоптана в мгновение ока. Кнехты кувырком летят на землю, пытаются увернуться от клинков и выскочить из-под конских копыт.
Суровые мечники, прошедшие через горнило десятков сражений, бьют таранным ударом не успевшую изготовиться рыцарскую конницу. Враги поворачивают лошадей навстречу дружине Белуна, вспыхивает яростная схватка. Задержка. Смять конных саксов. И гнать лошадей дальше, неукротимым ударом рвать вражескую рать пополам.
В это время уставшие от безделья, вынужденные сложа руки смотреть на смерть товарищей, храмовники обходят свою пехоту и бьют между швабскими и лотарингскими полками. Дружина Свентовида отсекает императорскую конницу от пехоты и прижимает ее к лесу. Воспрянувшие духом руянские и велетские бойцы шагнули вперед. Шаг, еще шаг и еще. Враг начинает пятиться. Русы сжимают строй, сдвигают щиты над телами павших, но не останавливают натиск.
Вот миг перелома. Христианское войско на грани паники. Некоторые уже бегут. Это самые трусливые и хитрые. Пока их мало, но… Император сам ведет в бой своих ближних, самых верных и испытанных рыцарей, личным примером пытается остановить бегство. На короткое время восстанавливается порядок. Люди из страха или уважения еще слушают Оттона.
В центре последние саксонские рыцари, потерявшие своего герцога, но не потерявшие дух и честь, продолжают сопротивление. Именно к ним и присоединяется император. Тщетно. Когда ужас обуял сердца, когда языческая рать, не ведающая страха, алчущая крови и мести, прет вперед, мужество немногих не может спасти дело.
