Сергей Шведов - Старец Горы
– Как все это понимать? – произнес дрогнувшим голосом благородный Бертран.
– О чем ты, государь? – не понял его Огюст и оглянулся. Благородный Антуан де Мондидье с сахарной улыбкой на устах прошел мимо ошеломленного Авена, отвесил поклон благородному Бертрану и присоединился к графской свите. А следом за ним спускался еще один покойник – Томас де Марль. Дамы завизжали и бросились врассыпную, увлекая за собой отважных шевалье. Граф Тулузский покачнулся и стал медленно оседать на руки подоспевшего Теленьи.
– Что это значит, Гаспар? – спросил шепотом Бертран.
– Заговор, государь, – печально вздохнул шевалье. – Эти негодяи убили тебя, а ты этого даже не заметил.
Сержанты Венцелина фон Рюстова подавили вспыхнувший мятеж. Благородный Понс не пострадал, что, безусловно, порадовало его отца, находящегося на пороге гибели. Бертран Тулузский догадывался, что его дни сочтены, более того он знал, кому обязан преждевременной смертью. Тем не менее, граф взял со старшего сына клятву, что тот не будет преследовать благородную Жозефину и поможет встать на ноги своему младшему брату Раймунду. Ролан де Бове отозвался на эту просьбу загадочной улыбкой, но вслух не произнес ни слова. С этой же улыбкой на устах благородный шевалье, сопровождаемый Гаспаром, навестил томящегося в неволе барона де Авена. Благородный Огюст встал, чтобы выслушать приговор из уст выскочки и наглеца, помешавшего осуществлению его грандиозного замысла.
– У тебя есть два пути на выбор, барон, – спокойно произнес Ролан. – Либо тебя задушат в постели, либо ты падешь на поле брани в битве с неверными. Такова воля графа Понса Триполийского.
– Хорошо, – надменно вскинул Огюст. – Я выбираю второй путь.
Глава 9 Смерть в Дамаске.
Почтенный Андроник получил две хорошие вести в один день. Во-первых, скончался Ридван Халебский, во-вторых, атабек Мавлуд, успевший соединиться с Тугтекином Дамасским, на голову разбил короля Болдуина в ночном сражении и вынудил его отступить в крепость Тивериаду. Путь на Иерусалим был открыт, но Мавлуд, верный своей тактике, вторгаться в Палестину не спешил. По мнению даиса Сирии, это решение было правильным, ибо за спиной у мусульманского войска оставались не только уцелевшие лотарингцы Болдуина, но и нурманы Рожера Анжерского. Новый правитель Антиохии то ли собирался, то ли уже выступил на помощь иерусалимскому королю. По-прежнему, оставалось неясной ситуация в Триполи. Андроник пока не получал сведений, чем завершился мятеж, тщательно им подготовленный с помощью честолюбивого барона де Авена. Последние новости из Триполи обнадеживали. Антуан де Мондидье и Томас де Марль погибли при сомнительных обстоятельствах, а значит у благородной Жозефины и ее верного друга, благородного Огюста, руки оказались развязанными. Хлопоты почтенного Андроника были замечены и отмечены атабеком Мавлудом, который в этот раз проявил несвойственную ему щедрость и прислал даису в дар красавца коня под седлом, украшенным золотом и драгоценными каменьями. Подобный знак внимания обычно оказывался либо эмирам, либо бекам, отличившимся в бою, и Андроник это оценил. Впрочем, даису некогда было почивать на лаврах, ибо смерть Ридвана создала для него кучу проблем. К слову, умер эмир Халеба без посторонней помощи, что по нынешним смутным временам можно смело считать чудом. Осторожного и хитрого Ридвана сразила болезнь, которую ему так и не удалось обвести вокруг пальца. Теперь Халебский эмират, прежде занимавший выжидательную позицию, мог открыто выступить на стороне атабека Мавлуда и внести свою весомую лепту в победу над неверными. Новый эмир Хусейн ибн Ридван, страстный поборник джихада, объявил об этом в первом же своем обращении к народу. Обыватели Халеба встретили слова владыки с лукавым оптимизмом, а беки и богатые торговцы промолчали. Это молчание привело вспыльчивого и скорого на расправу Хусейна в ярость. Новый эмир вообразил, что против него организован заговор и в мгновение ока предал позорной казни полдюжины самых знатных мужей Халеба. Чем поверг всех правоверных мусульман в горестное изумление. Разумеется, Андронику был хорошо известен нрав безумного Хусейна, но в данном случае даис проявил нерасторопность, о чем ему и сказал приехавший в город Бузург-Умид. Первый помощник шейха Гассана уже успел встретиться с видными халебцами и обменятся с ними впечатлениями о новом эмире.
– Мой хороший знакомый Бадр аль-Дин Лулу считает Хусейна безумцем, и, по-моему, он прав.
– А кто спорит, – пожал плечами Андроник.
– Среди казненных были наши приверженцы, – нахмурился Бузург-Умид. – Если так пойдет и дальше, то у нас не останется друзей в славном городе Халебе.
В последнее время у Андроника испортились отношения с ближайшим окружением шейха Гассана. А виной тому был никто иной как даис Палестины Уруслан, хитрый и наглый выкормыш покойного Кахини. Это Уруслан склонял Бузург-Умида, а с его помощью и самого Повелителя Времени к союзу с крестоносцами. Сам Андроник считал, что эта противоестественная дружба с франками ничего хорошего исмаилитам не сулит, ибо они противопоставляют себя всем, сколько-нибудь значимым силам на Востоке, не только Каиру, но и Багдаду и Константинополю. В любом случае Андроник намеревался довести до конца затеянную интригу и помочь атабеку Мавлуду одержать победу в войне с франками. Но для этого ему нужен был безумный Хусейн. Конечно, армия Халеба не столь уж велика, но если эмират выступит на стороне атабека, то за ним последуют многие ныне колеблющиеся правители, и силы Мавлуда удвоятся. Андроник уже успел переговорить об этом с атабеком и получил от него благосклонный ответ. И вот когда на горизонте уже замаячил успех, появляется туповатый Бузург-Умид и пытается помешать торжеству мусульман над неверными.
– Либо ты, почтенный Андроник, сумеешь обуздать этого зверя, либо нам придется его уничтожить, – сухо сказал Бузург-Умид на прощание озабоченному даису. – Минувшей ночью нукеры Хусейна схватили несчастную дочь почтенного торговца Фирдоуси, а поутру ее нашли мертвой в сточной канаве.
Почтенному Андронику ничего другого не оставалось, как скрипнуть в бессилии зубами и отправиться в гости к новому эмиру, которого его соратник-исмаилит далеко не случайно назвал зверем. Прежде Хусейн удовлетворял свои порочные склонности с помощью либо рабынь, либо простолюдинок, чья жизнь или смерть никого особенно не волновала. Однако после того, как он занял место своего отца, его пристрастия резко переменились. Что в будущем сулило не только ему, но и даису Сирии, взявшемуся его опекать, большие проблемы.
Эмир Хусейн проводил смотр своей гвардии. Тысяча отборных бойцов в хорошо сработанных кольчугах и панцирях, кружила по двору на великолепных конях, демонстрируя выучку, которой позавидовали бы франки. Впрочем, именно против крестоносцев доблестный Хусейн и собирался бросить отважных воинов Аллаха. Надо полагать, атабек Мавлуд, испытывающий недостаток именно в тяжелой коннице оценит старания халебского эмира.
– Как ты думаешь, Андроник?
– Вне всякого сомнения, эмир Хусейн. Не только атабек, но и султан с халифом выразят тебе свою признательность. Вот только не стоит на мой взгляд, во время священной войны, обижать мусульман, преданных душой и телом не только Аллаху, но и тебе.
– Эти люди повинны в измене! – надменно вскинул голову эмир.
– Я не о беках, я о женщинах, – мягко поправил его Андроник.
Безумный Хусейн впал в задумчивость. Похоже, ему прежде не приходило в голову, что подданные осудят его за кровавые игры с женщинами. Тем не менее, эмир постиг неловкость ситуации и даже косвенно признал свою вину.
– Хорошо, я прикажу телохранителям не трогать мусульманок, но взамен ты, Андроник, найдешь для меня христианку благородных кровей. Слышишь, непременно благородных, и не вздумай меня обмануть!
Даис Сирии покидал халебскую цитадель под кривые усмешки нукеров эмира Хусейна. Бузург-Умид оказался прав в своем недоверии к умственным качествам сына Ридвана. Этого выродка, скорее всего, придется устранить. Но не раньше, чем он приведет к Мавлуду свою гвардию и халебское ополчение.
Верного Талчи поручение даиса по началу поставило в тупик. Конечно, в Халебе жили христиане, прежде всего армяне и сирийцы, но ведь Хусейну нужна была женщина франков, причем благородная. Ну не выходить же бывшему византийскому лохагу на большую дорогу, в конце концов.
– Если понадобиться, то выйдешь! – желчно бросил Андроник.
И, надо отдать должное седому турку, он выкрутился-таки из непростого положения, о чем не замедлил сообщить озабоченному даису.
– Надеюсь, она молода и хороша собой? – нахмурился армянин.
– Все при ней, – успокоил хозяина преданный слуга. – Вот только за даму уже обещан большой выкуп, а потому торговец заломил за нее такую цену, что у меня потемнело в глазах.
