Сергей Самаров - Огненная звезда и магический меч Рёнгвальда
– Вот Торольф и недоумевает, жив ты, конунг, или сгорел… Добилась его подземная банда успеха или там же под землей сложила свои головы… На всякий случай он желает иметь возможность, если ты гореть начал, но не догорел и вообще живым остался, ударить тебе в спину. Может быть, поместье захватить в самый разгар собрания. Может быть, на тебя напасть по дороге к Ослофьорду. Вариантов много, но это все равно угроза… Я вообще предполагаю, что Торольф чуть попозже основные силы выставит не там, где будет собрание проходить, а на половине твоей дороги в Ослофьорд. Но сам с небольшой сотней в Ослофьорде будет, чтобы его ни в чем не могли обвинить…
– Значит, следует уничтожить этих раньше, чем все начнется.
– И обязательно захватить пленника, чтобы допросить…
– Плохо ты моих соотечественников знаешь. Они не будут отвечать на вопросы. Каждый воин надеется попасть в Вальгаллу, а предателям туда пути нет. Валькирии таких не пропустят.
– Тогда сами будем принимать решения. Сразу, конунг, учти: ты принял уже план, а противник принял свой план и начал в жизнь претворять. Следовательно, свой план забудь и пристраивайся к плану противника…
– Что ты предлагаешь?
– Я предлагаю не распылять силы, как ты хотел, а держать в поместье сильный кулак до выяснения намерения Торольфа. Он не захочет видеть тебя в Ослофьорде. Поверь моему опыту и знанию самого Одноглазого. Я знаю, как он воюет. Он умеет воевать и в данной ситуации принял, если принял его, правильное решение. Только он недооценил тебя и не знает, кто тебе помогает. Иначе был бы стократ осторожнее.
– Пусть так. Подождем с выступлением… Но эта конная сотня… Она мешается… Не люблю чувствовать врага за спиной.
– Значит, следует его просто уничтожить.
– Пошли Овсеня… Его стрельцы свое дело знают…
«Большой сотник» замялся, выйти, чтобы отдать распоряжение, не поспешил, но сказать ничего не поторопился.
– Что? – Ансгар почувствовал в молчании руянина недоброе.
– Овсеня нет на месте…
– Как так? – не понял конунг. – Где он?
– Еще в начале ночи уехал вместе со стрельцами, с десятком своих воев и с двадцатью дварфами…
Ансгар понял все.
– Выручать пленников?
– Да.
– Я же запретил! Это же… Это же предательство!
– Запретить ты можешь мне, поскольку мы с тобой договорились о поступлении на временную службу, до получения тобой законного титула. Овсеню ты запретить не можешь, поскольку ему ты не платил, и он не договаривался с тобой о службе. Он вольный человек и имеет право поступать по-своему. Я так понимаю нашу ситуацию. И только по хорошему своему отношению к тебе он оставил под стенами восемьдесят воев своей сотни и еще две сотни других воев-русов, что с ним приплыли, чтобы они тебе помогали… А мог бы и их забрать… Вот тогда это выглядело бы не очень красиво, хотя тоже не было бы предательством. А если бы Овсень не поехал на выручку своим семьям, он бы их предал… Я думаю, сотник русов поступил правильно… Он помогает тебе только по доброй воле, но действует по своему усмотрению. И ты, подумав, оценишь это правильно…
Ансгар долго молчал, обдумывая ситуацию. И хорошо, что в это время рядом не было посторонних или воинов-норвегов, потому что при них конунг мог бы вспылить. Но, поразмыслив, притупив свою возрастную горячность и размышляя уже как настоящий конунг, пришел к выводу, что Большака в своем утверждении прав. Кроме того, Ансгар вовсе не был уверен, что в случае его конфликта с Овсенем и с тремя сотнями русов, что с ним прибыли, Большака занял бы его сторону. А такой конфликт, конечно же, был бы только на руку Торольфу Одноглазому. И Ансгар смирился с ослушанием сотника, как смиряются с неизбежным, но радости не проявил.
– Овсень наверняка попал в засаду… Там нет пленных… Гунналуг обманул… – в голосе юного конунга еще звучала обида.
– Гунналуг за это еще поплатится. А что касается Овсеня… Посмотрим… Как раз прибыла почти целая сотня норвежских дварфов. Их сейчас встречает Хаствит. Дварфы шли недалеко от тех мест. Я узнаю, что им известно, а потом со своей сотней и с остатками сотни Овсеня поеду к Сухому оврагу.
– Может, возьмешь в собой Хрольфа с его людьми? Они лучше знают местность.
– Мои вои были там с тобой. Они дорогу помнят. Но сотня Торольфа конная. И вои Овсеня конные. Это уравняет силы… А у Хрольфа я взял бы только одного разведчика, который провожал конников Торольфа. Этого хватит…
– Иди… – согласился Ансгар. – Пришли ко мне Хрольфа… Передай ему, что скажут норвежские дварфы… И пусть разведчика к тебе приставит…
* * *Сотник Овсень научился использовать возможности дварфов не только в качестве источников связи между отдельными отрядами, но и в качестве «слухачей». Дварф по имени Лотус не слишком хорошо говорил по-славянски, но все же понять его можно было, и сотник посадил его на Улича позади себя вместо Истлейва, оставшегося с Велемиром. Лотус был вообще не слишком разговорчивым и сотнику не мешал, а со своими собратьями общался, как привык, молча. Но на все вопросы отвечал сразу и подробно, словно боялся, что его из-за неполного знания языка не поймут.
– Колонну пленных мы уже обогнали? – спросил сотник, глядя себе через плечо, но глаз Лотуса все равно не видя.
– Мы так же направляемся, как они, в ту же сторону, – объяснил дварф. – Только рядом с дорогой. Они отстали на две сотни человеческих шагов. Но все время отстают дальше. Пленные медленно ходят. Всадники ругаются. Бичи щелкают… Разве можно бить людей бичами? Бичами бьют животных… Это плохие всадники. Их надо наказывать…
– Скоро мы их накажем. Прибавим хода…
Улич нес дополнительную нагрузку легко. Лошади десятка воев-русов, что тоже несли двойную нагрузку, вынужденно подчинялись узде и сдерживали шаг, чтобы не обогнать Улича.
– Когда мы сможем на дорогу свернуть? – последовал следующий вопрос сотника.
– Когда захотим. Они уже на три сотни шагов отстали… И таким ходом нас никогда не догонят… Они из-за пленников медленно идут…
– Догонят, когда мы захотим, – ответил Овсень. – А мы захотим скоро. Что там в скалах делается?
Овсеня этот вопрос давно интересовал, но он думал, что Лотус сам скажет, когда что-то произойдет, и потому излишнего любопытства не проявлял.
– Истлейв со стрельцами уже на дорогу выехали. Они тоже быстро едут и пленных скоро догонят…
– На дорогу? – не понял Овсень. – А что с засадой? Урмане не вышли?
– Вышли. Пятьдесят воинов… – невинным голосом сообщил Лотус. – Ты разве не понял?
– Я не умею слушать мысли… – пришлось сотнику напомнить. – И ты должен сообщать мне все, что там происходит.
– Да, я тебе промыслил, а ты не понял… – Лотус спохватился и даже хихикнул от собственной неловкости. – Стрельцы перебили тридцать восемь воинов, а двенадцать зарубили дварфы. И уже догоняют пленных…
– Говори мне все, что там происходит. Сворачиваем на дорогу…
– Стрельцы луки готовят. Они уже видят людей с бичами. Те едут парами по краям колонны… Пленников бьют… Мальчик упал, его бьют… Уже не бьют… Стрельцы выстрелили…
– Быстрее на дорогу… – поторопил сотник.
– Зачем? – не понял дварф. – Стрельцы будут по очереди пары бить и всех перебьют…
– Лошади из-под убитых поскачут, – объяснил сотник. – Выдадут…
– Еще двоих подстрелили… Пленники все поняли, лошадей перехватывают…
– Могут не перехватить… Пленники к цепи привязаны…
Овсень упрямо правил резко вправо, проламывая грудью Улича заросли каких-то растений и выходя на спуск с холма, который они пересекали.
– Уже отвязываются… – сообщил Лотус. – Ножи взяли у убитых… Какие-то кривые ножи, нездешние… Веревки режут, но цепь держат в руках, чтобы по земле не волоклась и правильно звенела. Стражник впереди обернулся и стрелу в рот получил. И его напарник тоже… Только в горло… Пленники вперед передают, чтобы лошадей держали… Две женщины на лошадей сели… Мечи убитых в руки взяли… И дварфы догнали колонну. Мечи убитых смотрят… Странные мечи, только с одной стороны заточены. У нас таких не делают… И кривые… Но сталь, говорят, хорошая. Если перековать, можно добрый серп сделать… А для мечей такая сталь плоха, слишком мягкая и легкая… Еще двоих…
Овсень увидел, что они вышли на дорогу, развернул Улича и снял в его рогов свой топор. Дал рукой знак другим воинам. Те тоже приготовились к бою и выстроились двумя колоннами. Дварфов ссадили на землю.
– Лотус, скажи Истлейву, что мы в атаку пошли. Пусть стрельцы осторожнее стреляют…
Сотник обернулся и махнул рукой. И после этого послал своего лося в быстрый размашистый бег. Расстояние до колонны с пленниками было небольшим, но все же лошади успели Улича значительно обогнать. И, когда сотник оказался около первых пленных, уже все было закончено.
Женщины самостоятельно срезали веревки с рук. Воины отыскивали родных, прижимали к себе жен и детей. Радостный десятник Велемир посадил на своего лося сразу и брата, и сестру, а сам пошел рядом, то и дело посматривая не себе под ноги, а на своих спасенных близких. Сестра была на несколько лет моложе стрельца, а брату было от силы лет восемь.
