Венец айтаны - Новикова Ольга Ильинична

Вечером (сражение продлилось почти до темноты, хотя Итону казалось – всего какой-то час) корсары хоронили своих погибших. Погребальным костром адмиралу и всем остальным стала безнадежно тонущая «Заира». Пылающий и одновременно погружающийся в пучину волн флагман еще долго виднелся за кормой медленно дрейфующей эскадры.

Шторм начался внезапно. Во всяком случае, Итон даже не догадывался об его приближении. После сражения он со своими людьми вынужден был перебраться на «Черного ворона», на котором уже плыл Лен. «Крестоносец» получил в бою довольно сильные повреждения, но Дрогов не захотел бросать корабль и остался там с тридцатью добровольцами. Впрочем, пассажирам все равно стало просторнее – пираты захватили с собой семь наименее поврежденных альгавийских кораблей.

Резкий шквал ветра сорвал паруса с фок-мачты, и они, хлопая словно привидения, улетели прочь. На палубе поднялась беготня, то и дело раздавался резкий голос капитана Хэлли Гренсона. Лен и Итон выбрались на воздух. Быстро темнело, и скоро наступили густые сумерки. На корсарских кораблях зажгли сигнальные огни. Резкие, сильные порывы ветра сбивали с ног. На «Черном вороне» спешно убирали паруса. Братья добрались до Гренсона.

– Что происходит, капитан?

– Неудачное вы выбрали время для морских прогулок, – перекрикивая ветер, ответил тот. – В это время года бури случаются особенно часто. Это даже удивительно, что до сих пор они нас миновали. Зато эта вот обещает быть неслабой. Идите-ка вы обратно и получше задрайте за собой трюм. Здесь вам делать нечего. Зарифить грот! Шевелитесь, черти, живей! – подстегнул он матросов, не обращая уже на пассажиров ни малейшего внимания.

Буря действительно удалась на славу. Пиратские суда швыряло по волнам, как щепки. Фрегат качало так, что, казалось, еще немного, и он опрокинется на бок. Три ночи подряд, пока бушевал океан, никто на «Черном вороне» не сомкнул глаз. Запертым в душном трюме, лишенным возможности хоть что-то сделать для своего спасения, ежеминутно ожидающим страшного треска не выдержавшей напора воды палубы, пассажирам оставалось только молиться о чуде. Когда шторм истощился, Итон заметил в светлой шевелюре брата несколько седых прядей.

Буря закончилась почти так же внезапно, как и началась. Утром четвертого дня ураган стих, море сделалось тихим и ласковым. Взошедшее умытое солнце осветило притихшую водную гладь и раскиданные далеко друг от друга корабли пиратов. Собраться вместе корсары смогли только к середине следующего дня. Сразу стало понятно, что не хватает «Крестоносца» и двух захваченных у альгавийцев судов. Не желая верить в худшее, пираты безуспешно прождали их до утра, а потом медленно двинулись вдоль берега. На третий день с «Рыбачки» заметили обрамленную острыми рифами бухту, в которой обнаружились синие с золотом обломки «Крестоносца» и рыжие – одного из альгавийских судов. Гробовая тишина, царившая в бухте, не оставляла надежды найти там кого-нибудь живого. Пираты дали прощальный залп и покинули печальное место. Следов третьего корабля эскадра не встретила вообще.

Глава IV

Возвращение блудного сына

Хотя Лесси со слов Мариса знала, что Донн может привести повстанцев в Холмицы, Вельгис все равно появился неожиданно. Девушка с утра уехала далеко в морозную степь, приучая к седлу спокойную, но довольно глупую лошадь. Валль вызывала у Лесси раздражение, она не понимала даже простейших команд. Нельзя же все время с силой тянуть поводья! Хорошо выученная лошадь, по мнению Лесси, должна была повиноваться малейшим касаниям колена. С Валль предстояло повозиться. Девушка с ностальгией вспомнила норовистую Карн. Признав всадницу, кобыла начала повиноваться той безоговорочно, понимая наездницу с полуслова. Лесси даже хотела было выкупить Карн для себя, но, увы, выученные ею лошади стоили слишком дорого.

Черные точки на белом снегу дороги она заметила уже после обеда. Настороженно приглядываясь, Лесси на всякий случай прикидывала, какую скорость может развить Валль. А если это альгавийцы? Пока они не показывались в Холмицах, но село было крупное, богатое, и холмичане не сомневались, что распоряжений (и поборов!) новых властей им не избежать. Однако, приглядевшись получше, Лесси поняла, что приближающиеся не особо похожи на представителей власти. Довольно потрепанная разношерстная одежда, изможденные лица, и в то же время явные признаки строя и армейской дисциплины – кто бы это мог быть? Внезапное прозрение заставило ее задохнуться. Пришпорив Валль, она понеслась навстречу отряду.

– Лесси! – Командор Вельгис крепко обнял сестренку. – Милая ты моя, как же ты повзрослела, похорошела, как же я по тебе соскучился!

– Ты так изменился, Донни, тебя и не узнать! – смеялась девушка. – Сразу видно, большой командир!

– Только не пугайся, Лес, – вдруг помрачнел Донн. – Я влип в одну очень неприятную историю.

– Я знаю, – перебила его сестра. – Марис мне рассказал.

– Марис Ронтон в Холмицах? – просиял Вельгис. – Это же просто здорово! Здесь очень многие будут рады его видеть. – Он кивнул на проходившие мимо колонны повстанцев. Лесси и Донн неторопливо ехали вдоль дороги, и девушка со смешанным чувством гордости, растерянности и страха смотрела на этих оборванных, измученных людей, которые верили в ее брата и шли за ним, быть может, на смерть.

– Лесси! – рядом остановился заросший светлой бородой великан. Девушка не сразу признала в нем Итона. – Здравствуй, родная моя! Как я по тебе скучал! – Она с улыбкой позволила взволнованному Нолни снять себя с лошади, обнять и крепко расцеловать.

Армия не стала заходить в Холмицы, а проследовала дальше, в горы. Итон и Лен Нолни прекрасно знали все тайные тропы Скалистых Холмов и к концу второго дня привели солдат в укромную долину. Достаточно просторная, с несколькими родниками и большим ручьем, с единственным, не считая козьих троп, удобным входом, она была для маленькой армии идеальным укрытием. Солдаты расчистили снег, поставили палатки, над походной кухней аппетитно заклубился дымок – и долина как-то сразу приняла обжитой, домашний вид.

Донн не поехал с солдатами. Через час после встречи с Лесси он толкнул дверь дома Межика Ронтона. Старый кузнец молча обнял его.

– Ну здравствуй, сынок. Надолго к нам?

– Не знаю, дядя Межик, врать не буду. Надо бы с Марисом потолковать.

– На заднем дворе он, сарай чинит.

– Эх, дядя Межик! Не брани меня сильно, если заберу у тебя последнего помощника…

Донн Вельгис и Марис Ронтон долго сидели в полутьме на кухне, не зажигая света, вполголоса пересказывая друг другу все события последних недель. Там их и нашла вернувшаяся с конюшен Лесси.

– Ты бы хоть Донна чаем с дороги напоил! – попеняла она Марису, зажигая лампу. – О вас уже судачат в деревне, – тихо продолжила она. – Как ты рассчитываешь договориться с холмичанами?

– Действительно, надо наведаться к Протонгу. – Донн устало поднялся. – Марис, ты идешь?

Вернулись названые братья через четыре часа, усталые и хмурые.

– Ну? – бросилась навстречу Лесси.

Марис покачал головой.

– Собирали совет старейшин, говорили много, а толку мало, – с горечью сказал он. – Ответ один. С нами не хотят иметь ничего общего. Ладно хоть пообещали не выдавать, мол, знать о вас ничего не знаем, если кто в горах прячется – не наше дело. Но из села перевалочную базу они сделать не дадут…

– Донн, а кормить ты своих людей чем будешь? Их же много, я видела! Что вообще вы будете делать?! В горах, зимой?! – прорвало Лесси.

– Спокойно, малыш, спокойно. – Вельгис обнял сестру. Девушку била нервная дрожь. – Все будет хорошо.

Лесси не осталась в поселке. Вслед за Марисом она собрала свои вещи и ушла в горный лагерь.

– Я не хочу больше с вами разлучаться, – безапелляционным тоном заявила она брату. – Ты мне поможешь, или мне просить Итона?

Через три дня к ней присоединилась Ванда. Вначале Лесси очень переживала за них с Донном. Былые отношения между ее братом и подругой наладились не сразу. Еще в день приезда жених и невеста разругались, казалось, навсегда. В подробности Лесси не посвящала ни одна сторона, но она знала, что потом Вельгис ходил просить прощения и получил его. А еще через три дня Итон не поленился сходить в Холмицы за священником и Ванда стала женой командора. Лесси не сомневалась, что Нолни был не прочь в тот же день сыграть еще одну свадьбу, но она не торопилась. Наверное, она просто отвыкла от Итона. «Дай мне время, – попросила она охотника, – просто дай мне время».