Сергей Шведов - Око Соломона
– Хорошо, – подвел черту под затянувшимся спором епископ Адемар. – Мы продолжим переговоры. И отправим посольство в Каир.
Почтенный Саббах не мог, разумеется, покинуть лагерь крестоносцев, не повидавшись с верным рабом халифа и преданным слугой визиря аль-Афдаля почтенным даисом Хусейном Кахини. Дабы не мозолить глаза любопытствующим и не раздувать слухов, Кахини навестил почтенного Саббаха глубокой ночью. Посол халифа занимал в иерархии исмаилитов далеко не последнее место, и Кахини это было отлично известно. Именно поэтому Хусейн сделал все, от него зависящее, чтобы исправить негативное мнение о своей деятельности, сложившееся в окружении визиря после нескольких обидных неудач.
Саббах принял Хусейна стоя. Это можно было счесть знаком уважения посвященного к посвященному, но не исключено, что посол халифа просто боялся расплескать рвущийся наружу гнев. Кахини поклонился Саббаху, но не удостоился даже ответного кивка в ответ.
– Тобой недовольны, даис, – процедил сквозь зубы посол и обжег гостя злым взглядом. – До нас дошли слухи, что шейх аль-Гассан ибн Сулейман собирается объявить себя Махди.
– Клевета, – быстро отозвался Кахини. – Наговоры завистников. Гассан верен халифу и никогда не отступит от предписаний истинной веры.
– Тем не менее, он пошел на сделку с султаном Мухаммадом!
– Зато приверженцы Али получили крепости и земли в Персии, едва ли не в самом сердце Багдадского халифата.
– Я передам твои слова визирю, даис, – холодно бросил посол и медленно опустился на подушки. Повинуясь его жесту, Кахини присел прямо на ковер. – Но у нас есть претензии и к тебе, Хусейн.
– Я огорчен, почтенный Саббах.
– Замок Ульбаш потерян по твоей вине, – голос посла зазвучал почти спокойно, а рука потянулась к небольшому столику, на котором стояла золотая чаша с щербетом.
– Ульбаш действительно потерян, почтенный Саббах, но в чем же здесь моя вина? – спокойно возразил Кахини. – Не я командовал его гарнизоном. Бек Фазаль подчинялся визирю, а не мне.
– Но ты ничего не предпринял, чтобы вернуть замок!
– Предпринял, – вздохнул Кахини. – К сожалению, попытка оказалась неудачной. Я не могу действовать открыто, почтенный Саббах. Меня немедленно разоблачат и убьют.
– А ты боишься умереть, даис?
– Я боюсь навредить делу, которому служу, – счел нужным продемонстрировать легкую обиду Кахини.
– Ты обещал визирю женщину и не сдержал слово.
– Я доставил красавицу в Ульбаш, но бек Фазиль слишком долго тянул с ее отправкой в Каир.
– Это хорошо, Хусейн, что на все мои вопросы у тебя нашлись достойные ответы, – прищурился на собеседника Саббах. – Ульбаш пал не по твоей вине, но именно тебе визирь поручает вернуть его обратно.
– Я сделаю все, что в моих силах, почтенный, – склонил голову Кахини, – но не уверен, что мне удастся выполнить приказ. Ты сам видел силу крестоносцев. Их слишком много для одного человека.
– Скоро их станет меньше, – ласково улыбнулся приунывшему даису посол. – Сельджуки напуганы победами христиан. Эмиры Центральной и Северной Месопотамии объединили свои немалые силы, к ним присоединились правители многих земель Персии, сам халиф Багдада благословил их поход. По нашим сведениям армия сельджуков будет насчитывать около двухсот тысяч человек. А командовать ею будет атабек Кербога.
– Даровитый полководец, – согласился Кахини.
– Армия Кербоги впятеро превосходит армию крестоносцев. Сельджуки сметут христиан в море и тем избавят нас от многих забот.
– Хвала Аллаху, если это так, – сложил руки на груди Кахини.
– К сожалению, вместо забот старых у нас появятся новые, – усмехнулся Саббах. – Если атабек одержит победу, то он не удовлетворится ею. Сельджуки пойдут в Ливию и далее в Палестину. Мы потеряем Иерусалим, и угроза нависнет над Каиром. Ты должен сделать все возможное, даис, чтобы победа турок не выглядела безоговорочной. Кербога должен потерять здесь под Антиохией половину, а лучше две трети своей армии. Тогда мы можем спать спокойно.
– Крестоносцам не устоять, – покачал головой Кахини. – У них практически не осталось лошадей. В чистом поле они обречены на полный разгром.
– Мне тоже так кажется, даис, – вздохнул Саббах. – Именно поэтому ты поможешь им овладеть Антиохией. У тебя есть в городе верные люди?
– Есть.
– Помоги им связаться с крестоносцами.
– Я понял тебя, почтенный Саббах. Антиохия будет сдана.
– Халиф не забудет твоего усердия, Хусейн Кахини, а визирь аль-Афдаль тем более. Желаю тебе успеха, даис.
Хусейну Кахини предстояло сделать непростой выбор. Он три месяца провел в лагере крестоносцев, но этого было слишком мало, чтобы изучить достоинства и недостатки их вождей. Даису ничего другого не оставалось, как обратиться за помощью к фон Зальцу, человеку бесспорно наблюдательному, хотя и не хватающему звезд с небес. Благородный Вальтер был раздосадован провалом своей миссии в замке Ульбаш и, кажется, затаил обиду на мэтра Жоффруа, не сумевшего предусмотреть всех препятствий, которые могут возникнуть на пути рыцаря. Тем не менее, фон Зальц откликнулся на зов старого знакомого и пришел в его шатер рано утром.
– Что решили бароны на совете у папского легата? – спросил Кахини, жестом указывая рыцарю на скамью. Сам он сидел в кресле византийской работы. Берег спину, застуженную нынешней на редкость холодной зимой.
– Будут тянуть время и торговаться, – неохотно ответил на вопрос фон Зальц, присаживаясь к столу.
– Разумное решение, – согласился с баронами даис. – Ты, кажется, обижен на меня, Вальтер.
– Скорее, огорчен, Самвел, – буркнул фон Зальц. – Я потерял в этом чертовом замке пять своих сержантов. Еще одна такая экспедиция и у меня не останется людей.
Кахини Вальтеру сочувствовал. Рыцарь потерпел поражение, когда птица удачи уже была у него в руках. Ролану удалось открыть ворота неприступной крепости, Герберт и его люди захватили срединную башню донжона. От Фульшера Орлеанского требовалось всего ничего – ворваться в замок и истребить его обитателей. К сожалению, сделать это не удалось. Конечно, можно было бы обвинить Фульшера в нерасторопности и сорвать на нем зло, но уж слишком неожиданно появились сельджуки, напугав головорезов, уже приготовившихся к атаке. Герберт и его люди были перебиты в замке, а вот Ролан уцелел, более того не потерял доверия Лузарша. Что, впрочем, неудивительно, Ролан провансалец, а Герберт и его люди алеманы – и что, спрашивается, между ними может быть общего?
– Лузарш догадался, что Герберт служил тебе? – спросил Кахини.
– Шевалье выразил соболезнование Леону де Менгу по поводу гибели его людей, – поморщился Вальтер. – И этим ограничился. Лузарш заверил виконта, что сержанты пали в битве с сельджуками, но это, конечно, ложь.
В данном случае Кахини был согласен с фон Зальцем, ну хотя бы потому, что получил исчерпывающие сведения от Ролана о событиях той ночи, происходивших в замке Ульбаш. Федави без труда справился с четырьмя сержантами, находившимися в приворотной башне, Герберт тоже проделал часть своей работы, но долго удерживать вход в донжоны сержанты фон Зальца не могли. Уж слишком неравными были силы. Сам Ролан поспешил присоединиться к победителям и принял активное участие в битве с сельджуками. А убийство сторожей Лузарш посчитал делом рук Герберта и его подручных.
– Я разговаривал с шевалье де Гранье, – вздохнул фон Зальц. – Благородный Этьен подтвердил рассказ Ролана.
Кахини верил федави Ролану почти как самому себе, но именно почти, поскольку привычка проверять всех и каждого давно уже стала частью его натуры. Не доверял он, кстати, и благородному Вальтеру, однако не собирался отказываться от сотрудничества с ним.
– У тебя есть свои люди в Антиохии? – удивился Вальтер, выслушав предложение Кахини.
– А почему бы им не быть у почтенного Самвела, – усмехнулся Хусейн. – И почему бы старому армянину не помочь крестоносцам в их богоугодном деле.
– Не такой уж ты старый, – буркнул Вальтер. – И не такой уж армянин.
Рыцарь, похоже, очень боялся, как бы интрига, затеянная хитроумным мэтром Жоффруа, не вышла боком благородному Вальтеру. Тем не менее, он дал Кахини разумный совет.
– На графство Антиохийское есть два реальных претендента – Раймунд Тулузский и Боэмунд Тарентский. Я бы на твоем месте поставил на Боэмунда.
– Почему? – спросил Кахини.
– У Боэмунда меньше сил, и он нуждается в помощи со стороны. Граф Тарентский не забудет человека, оказавшего ему услугу. Что же касается благородного Раймунда, то при всей своей жадности, он еще и фанатик веры, подверженный влиянию разного рода проповедников. С ним тебе трудно будет договориться.
Для Боэмунда Тарентского поражение под Антиохии обернулась бы крахом всех надежд. В отличие от большинства крестоносцев, нурман в Иерусалим не рвался. Кахини это понял уже в самом начале беседы. Почтенный Самвел напросился в гости к благородному Боэмунду на исходе дня и поспел как раз к ужину, который гостеприимный хозяин охотно разделил со своим гостем. Стол, впрочем, выглядел более чем скромно. Вареная баранина на большом деревянном блюде, несколько кусков хлеба и кувшин вина.
