Я обязательно вернусь. Книга 3.1 (СИ) - Ольвич Нора

Покачиваясь бот, удалялся всё дальше и дальше. Минуя заливы. Выходя практически в открытое море, огибая Шотландию. Нас привлёк маленький необитаемый остров Камбрэ, что находился в коллекции бесконечного множества островков в изрезанном ландшафте побережья Шотландии.

Добрались мы туда без проблем.

Полуразрушенный временем и морскими сражениями необитаемый замок, который больше походил на неприступную крепость, приютил трёх молодых людей. Месье Ивонн остался с нами. Одно крыло замка уцелело. Нам было нужно немного. Тёплый очаг, хорошее питание и чистая постель.

Как вы уже поняли, мы не собирались пересекать Ла-Манш и отправляться во Францию. Достаточно было просто найти уединённое место, где я бы могла окончательно приготовиться к своей новой роли.

Месье Вейлр долго смотрел на меня закутанную и не открывающую лица. Я склонила голову и молчала.

В таком же молчании мы прощались, стоя на берегу. В конце концов, не выдержав, он обнял меня.

— Мы ждём вас, любой, ваша светлость. Мы любим вас в любом обличии. Возвращайтесь. Простите, что не уберегли. Донна.

Прижалась к такому дорогому человеку. Прошептала:

— Я обязательно вернусь, мессир Вейлр. Ведь обещала, не сомневайтесь.

Юный голос прозвучал в тишине. Мужчина вздрогнул и выпустил меня из объятий.

А после бот уходил обратно, в княжество, оставляя нас одних. Его силуэт застыл на горизонте, и казалось, что сейчас он обязательно вернётся. Но, нет. Всё происходило, так как было оговорено в переписке с отцом.

Уставшие разместились в апартаментах на втором этаже древнего строения. Мы подобрали ключ от входной двери; войдя в помещение, с обратной стороны заперли его на внушительный засов. В этом месте давно никто не жил. Маленькие оконца, толстые надёжные стены крепости скрыли нас от всего мира.

За две недели проживания в ней Арман и Ивонн изучили строение полностью. Нашли интересную бухточку. Глубоководную и закрытую.

Мы прибрали помещение, в котором жили. На первом этаже была небольшая кухня, очаг, на котором можно было готовить.

Здесь обитал когда-то князь Давид д' Арагонна, скрываясь от всего мира. Могу только догадываться о причинах такого отшельничества. Я заняла его маленькую спальню. Читала книги, что он читал когда-то. Знакомилась с его записями и наблюдениями. Смотрела долго в камин; мерцающее сияние огня сжигало мои сомнения, страхи и неуверенность. А позже, тлеющие угли без устали поглощали мои мрачные мысли, будто растворяя их в своей безмятежности.

Найдя некоторые летописи на славянском наречии в маленькой библиотеке, разбирая этот сложный язык, вносила исправления в свои грамоты и документы. Проговаривала вслух; бесконечное множество раз слова и фразы, предложения и целые рассказы. Идентифицируя современные слова с теми, что мне придётся произносить, выдавая себя за чужестранку.

И вновь говорила, говорила; меняла дикцию и манеры.

Я не должна была показывать, что понимаю языки Франции и Испании. Только чуть, чуть флорентийский, потому как у бабушки в Руссии работали мастера из этой прекрасной страны.

Уже сейчас я носила одежду, что одевали молодые боярышни в Московии. Покрывала голову платом и закрепляла его венцом. Мадам Жанна и донна Адория передали мне несколько комплектов славянских нарядов; и новую тёплую шубку из удивительно пушистого белого меха.

С Ивонн мы доработали мои новые украшения. Ажурные слейв браслеты уходящие, цепочками к пальчикам и заканчивающиеся тоненькими колечками. Я ввела их в свой обиход, внеся изменения в дизайн на славянский манер. Уж очень мне нравилось это индийское украшение.

«Цветы рук» подчёркивали изящество моих пальчиков, которые, по легенде, в своей жизни тяжелее ложки ничего не держали. Так должно было казаться всем.

Золотые венцы на голову, что удерживали на ней нежное белое покрытие. Многорядные жемчужные бусы, которые начинались возле тоненькой шейки и спускались практически до пояса. Шелка, инструктированные золотом, также для покрытия головы. Волосы у меня были совсем короткие, это нужно было умело скрывать. Византийские узоры, я расписывала ими нежный шёлк, стараясь закрепить рисунок на ткани палантинов и платков; их было много, они радовали взор, наряду с прекрасным убором — широким, из серебра, ажурным, богато украшенным обручем.

Время неумолимо приближало тотчас и то мгновение, когда на горизонте должен был появиться парус «Илиады». Я понимала, что они задерживаются. Начиналась зима, и море было очень неспокойно.

Неспокойно было на душе.

Месье Вейлр оставил мне деревянный сундук в русском стиле — подарок от семьи. Всеобщими стараниями, как я уже говорила, он был полон. Сарафаны и тоненькие блузы; тёплые платья с завышенной талией из тяжёлого шёлка и льна, спереди украшенные дорогой тесьмой в славянском стиле. Бельё и кокошники. Украшения. Шубка и душегрейки. Тёплый пуховый платок, крючком я связала его сама. Небольшой, но, тем не менее, голову покроет. Документы и грамоты. Княжна была собрана.

Но судна ещё не было.

Много времени я посвящала уходу за собой. Крема и масла. Арман был просто волшебник. Основой всего был пчелиный воск, рыбий жир, ароматические масла, мёд и вытяжки из лечебных трав. Ароматы, казалось за мной тянулся шлейф того самого, что нравился ему больше всего.

Купальня была устроена недалеко от кухни. Печь подогревала воду. Сухие дрова, сложенные стеной под навесом. Вода в колодце. Налаженный быт.

То утро, оно было обычным. Мы привыкли к тишине и к ожиданию — бесконечно выматывающему, тревожному и списывающему ситуацию на очередной шторм.

После тех слов Армана, я старалась не смотреть в глаза собеседникам. Как бы сквозь них. Всегда. Чуть отстранённо. Месье Ивонн очень долго привыкал к моей новой внешности. Накладывая на себя крестное знамение.

Утреннее чаепитие на небольшой кухоньке.

— Оставьте это Ивонн, к чему? Я всё та же. Этим вы внушаете мне неуверенность.

И мой взгляд встретился с его взволнованно испуганным.

— Не смотрите так, никогда, ваша светлость. Это тяжело.

Он опустил голову.

— Хорошо, я понимаю. Вы привыкнете. Шевалье Арман находит меня красивой.

— Я не знаю. Такой быть нельзя.

— Это потому что вы помните меня другой. Вы привыкнете. Посмотрите на меня.

Я пыталась заменить его мысли, как тогда в случае с Арманом. Мне показалось, что я уловила их встревоженные, словно поле пшеницы в ветреную погоду, потоки. Сделала их спокойнее и увереннее. А затем и вовсе согрела любовью летнего солнца. Мужчина неотрывно смотрел мне в глаза.

— Всё будет хорошо, Ивонн. Да?

Он уверенно кивнул в согласии.

Как же хорошо. Огонь, очаг. Казалось весь мир где-то там далеко. Не хотелось о нём вспоминать.

Стук. Это входная дверь. Условный. Вновь.

Шевалье Арман бросился на второй этаж. Единственное большое окно, скрытое глухими портьерами, оно было там и через него можно было увидеть небольшую бухту.

— Приехали.

Он сдерживал волнение.

— Наконец-то семья приехала за нами, отставить волнения. Эти люди боролись со штормом, они не повернули обратно, всё будет хорошо. Переходим только на разговорный язык Флоренции. Привыкаем. Откройте засов месье Ивонн, всё, как мы договаривались. Хорошо?

Шаги по коридору. Дрожание свеч в подсвечнике. Недопитый взвар. Я встала и отошла в сторонку. Взяла в руки маленькую иконку Пресвятой Богородицы. Нательный крестик, новый, христианский, он тоже на мне. А тот, что дарил отец, украшает чётки, что достались мне в наследство от покойной матушки, княгини Феодосии.

Итак, начинается. Белый лист новой судьбы начинает заполняться событиями.

Люди, их непривычно много. Сознание, что нежная голубка мечется в волнении.

«— … думай, как славяне, принимай решения как русская душа — это главное. Ты не такая как все, а русские они действительно другие, они восстанут из пепла, если нужно, это точно. И это главное, девочка — Кристина. Живи. И пусть все в это поверят».