Спой, маркитантка! (СИ) - Ренсинк Татьяна

Долго ждать ему не пришлось... Примчавшаяся Анна была будто давно одета и готова к новому дню. Её роскошные волосы были заплетены так, что кудри спадали с плеч, а белоснежное лёгкое платье делало её ангельски прелестной. Дмитрий невольно залюбовался ею вновь, не находя слов, и Анна улыбнулась:

-Вы будто и не покидали нас, Дмитрий... Евгеньевич.

-А Вы не в трауре, - заметил тот, и Анна смутилась:

-Я не хотела выйти к Вам вся в чёрном... Схватила первое попавшееся платье, но Вы правы, мне стоило не спешить так...

Дмитрий подошёл, взяв её руку в свою, а волнение переполняло всего его, не позволяя говорить всё то, о чём так хотел. Он смотрел в её глаза, видел тот же ласковый взгляд, каким ласкал, и Анна вновь улыбнулась:

-Не уходите больше.

-Как бы мне этого хотелось... Больше всего на свете...

-Останьтесь, - прошептала Анна, а осторожная рука Дмитрия уже гладила её по щеке.

Ласкаясь об неё, Анна закрыла глаза и невольно тянулась к губам столь дорого кавалера, становившегося всё ближе и ближе. Дмитрий не мог сдерживаться более, прикоснувшись поцелуем к её вздрогнувшим губам, но их столь трепетную встречу нарушил голос появившейся на ступенях вдовы Львовы:

-Вы что себе позволяете?!

Отошёл Дмитрий от Анны тут же и поклонился:

-Простите, Ольга Марковна,... нет сил ждать, чтобы прийти и просить руки Вашей дочери Анны.

Анна так и ахнула от радости, но тут же попятилась прочь под указ строгой матери вернуться к себе сменить наряд:

-Немедленно! У нас траур! Как смеете все в столь горестный час забыть об уважении к моему супругу, к отцу?! - воскликнула она и стала всё больше и больше кричать. - Даже если он и не был прав, даже если и был столь жесток! Всё на благо старался! На благо вас, дочерей!

-Это неправда! - выкрикнула вдруг Анна, оставшись стоять наверху и взирать на оглянувшуюся мать. - Он всегда был жесток! Любви не проявлял ни к кому! Заслужил ли он сей чести, чтоб я носила траур по нему?!

-Негодная, - еле слышно молвила поразившаяся мать, и Анна, осознав, что повела себя недопустимо, в рыданиях умчалась к себе.

-А Вы,... Дмитрий Евгеньевич, - повернулась мать к капитану Барсову, с волнением ожидавшим своей участи. - Должна огорчить Вас, но мой выбор пал на Сергеева Сергея Ивановича. Старый дворянский род. Так что, извольте... Прошу покинуть наш дом и не появляться здесь боле.

-Мой род, Ольга Марковна, не менее дворянский, чем его, - поклонился Дмитрий и не стал задерживаться.

Он ушёл на этот раз, но отступать был не намерен...

Заключение

Вскоре вдова Львова всё же со многим была вынуждена смириться и признать вину в ошибочном отношении к дочерям и их судьбе. Прося у них в откровенной беседе в один из ближайших вечеров прощения, она была крайне удивлена и осчастливлена их объятиями.

Призналась и в том, что сразу, как услышала рассказ Анны обо всём, что сотворил супруг, Ольга Марковна вызвала причастного к злодеяниям слугу на разговор и после прогнала его из дома, не позволив взять ничего. С того дня мучилась, не зная, как теперь жить, но, получив от дочерей столь тёплые объятия и нежность, жизнь начала налаживаться...

Спустя же два года, когда Протасов Михаил Александрович часто навещал дом Львовых, беседуя и ухаживая за вдовою, согласилась она пойти с ним под венец, и жизнь у них потекла в любви тихой, счастливой, в окружении детей и внуков...

Серж же от предложения Ольги Марковны взять в жёны Анну отказался сразу. Без любви под венец он не желал идти, а к тому же и служба гусарская ему была дороже. Так и жил Серж до старости лет, оставшись всё же один. А Ольга Марковна согласилась отдать дочь упрямому капитану Барсову, который каждый день приходил, приносил цветы и умолял отдать за него Анну...

Спустя недолгое время обе сёстры, и Софья, и Анна были обвенчаны со своими любимыми в один день, под конец которого Анна, уезжая в дом супруга, крепко обняла сестру:

-Если бы всего этого не случилось, не встретила бы я своего капитана. Всё неслучайно происходит в жизни, я верю! Лишь на благо всё!

Так, стало на две счастливые семьи в мире больше. И всё шло без тревог, пока Даниле не отказали в прошении уйти в отставку. Ему предстояло, как и Сержу, отправиться на службу, а там и на новые поля боя. К сожалению, военные события не дремали, но и они не смогли разлучить любящих друг друга.

Даниле удалось уговорить генерала и забрать Софью с собой, как бы многие ни говорили, что гусар, а им обязательно является красивый мужчина, должен оставаться холостым, уметь соблазнять девиц и сражаться без боязни жертвовать собой, чтобы не пришлось выплачивать его вдове пенсию...

Софья служила вновь маркитанткой, но теперь уже в армии, где служил супруг, помогая такой же жене другого гусара — той самой кухарке, с которой когда-то уже встречалась во время Великой Отечественной войны.

-Спой, маркитантка! - вновь раздавался зов военных, прося Софью радовать слух новыми и прежними песнями.

То с Данилой, то только под его гитару, Софья с душой пела и гордилась тем, что она - маркитантка:

Через горы и поля подкралась

Всем известная войны жалость,

А безропотной судьбы гордость

Помогла вновь проявить твёрдость.

Нет на свете ничего краше,

Чем поля в цветах любви — ромашек.

Нет на свете ничего милее,

Когда счастьем и мечтой владеем.

Не насытиться мне жизнью этой,

Не налюбоваться ни тобой, ни небом,

Чей невиданной красы рассвет

Твоим глазами подарит свой блеск.

Расскажу тебе я вновь сказку,

И да сбудется она, знаю.

Благословенны мы с тобой любовью.

От любой беды тебя укрою.

Благословенны мы с тобой любовью.

От любой беды тебя укрою.

Снова шли войны, снова войска боролись за жизнь и смерть, получая наилучшую поддержку и продовольствия от мирных жителей и дворян, которые жертвовали всем. Со всех сторон везли печёный хлеб, гнали скот и доставляли всё нужное. Так и армия «чёрных гусар» не теряла веру в новые победы, а те были одна за другой...

Там же, на поле одного из боёв, родился второй сын Софьи и Данилы, а после отставка была всё же получена... Счастью, казалось, теперь не будет предела... Поселились они в Москве, вели тихую жизнь, воспитывая детей и веря в их прекрасное будущее...

...Раскрыв однажды один из купленных журналов, Данило сел на скамью с супругой в парке, посмотрел на играющих рядом детей и сказал:

-А наши гусары всё же отличаются и дальше, чему рад!

Софья радовалась вместе, но всё же надеялась, что войны когда-нибудь прекратятся ради светлого будущего детей, когда хочется, чтобы мир был полон любви, а Данило зачитал отрывок из журнала, где были приведены слова барона Иогана Архенгольца:

«Чёрная их одежда и мёртвая голова на киверах, символ гроба, придавали этому страшилищу, с острой саблей в руках, вид грозный. Чёрные гусары сии были всегда ужасом для самых храбрейших Французских полков. По слухам, при чьём либо малейшем сопротивлении гусары сии не давали никому пардону, и сила этого мнения столько глубоко вкоренилась, что целые полки убегали перед малым числом их; нередко один чёрный гусар, считаемый за адского выходца, приводил в лагерь много пленных»...

Использованная литература:

Бенкендорф А. - «Письма русского офицера. Мемуары участников войны 1812 года»

Сборник - «С богом, верой и штыком!»

Васютинский, А. М. - «Французы в России : 1812 г. по воспоминаниям современиков-иностранцев».

Завалишин Д. - «Записки декабриста»

Несвицкий И. А. - «Записки чёрного гусара»