Смерть придёт на лёгких крыльях - Сешт Анна
– Руджека и его отряд казнили, как предателей? – потрясенно переспросил Усерхат. – Я знал этих воинов. Знал их семьи. Как… Боги, кто вообще мог отдать такой приказ?!
– Я не знаю, что случилось с ними в день праздника, как их вынудили оставить пост, заменив другими. Но я более чем уверена, что сделано это было без ведома Владыки, – сказала Шепсет.
– Руджек защищал бы его даже полумертвым, – отрезал командир. – Значит, убили его и его людей раньше, еще в разгар праздника, а после уже оправдали дело «справедливой казнью».
Жрица скорбно кивнула – скорее всего, так и было. Понимала она теперь и то, что ее собаку заперли не случайно. Храмовые звери многое чуяли, а Ветер к тому же был любимцем Владыки. Разве что отравить священного пса не хватило духу, и слава Богам.
– Но что же стало с их семьями? – тихо с тревогой спросила Садех, и остальные переглянулись.
Сердце пропустило пару ударов. Шепсет молила всех Богов, чтобы не случилось самого страшного.
– Я постараюсь узнать как можно скорее, – сказал Усерхат. – Сейчас не так легко передать вести, но есть люди, которым я могу доверять. А есть те, кому доверять не стоило никогда, – он нахмурился и процедил: – Пасаи. Я ведь помню этого шельмеца. Не сразу он пробился на свой пост, а сперва заручился высоким покровительством. Подставил все-таки Руджека, как только случай представился…
– Если над семьями телохранителей была учинена расправа, это не так легко скрыть, – подал голос Нахт, до этого молчавший. – Беспорядки на Западном Берегу наверняка уже коснулись и Уасет, переметнулись, как пожар. А причины тогда не в недостатке продовольствия и неуплаченном жаловании. Не только в них. С точки зрения простого люда чиновники и стража перешли все границы. Найдутся те, кто пожелает добиться справедливости. Владыку любили, и многие верны ему.
Шепсет посмотрела на меджая с уважением.
– Если Исфет пришла в наши земли, справедливости будет добиться не так просто, – вздохнула Садех, качая головой. – А тех, кто попытается, заставят замолчать, – она бросил на жрицу взгляд, полный тепла и сочувствия, и девушке стало немного неловко от такого внимания.
– Когда в Кемет воцарится новый Владыка, он вернет Маат, – уверенно сказала Шепсет. – Только бы никто не помешал ему… ведь сейчас он окружен врагами.
– Ты говоришь о младшем царевиче Рамсесе, – полуутвердительно произнес Усерхат.
Жрица кивнула, а потом вспомнила слова бальзамировщика Павера, когда только-только возвращалась к жизни.
«Новый Владыка приказал позаботиться только об этой. Сам просил за нее…»
Новый Владыка…
Что это могло значить? Рамсеса уже начали готовить к коронации? Или просто часть сторонников отца все-таки его признала? Как не было объявлено о гибели правителя, так пока не было объявлено и о восхождении на трон его наследника.
– Царевич – наша надежда. Надежда всей Та-Кемет теперь, – горячо продолжала Шепсет. – Молю Богов, что, когда пройдут семьдесят дней, Рамсес займет свое место по праву.
На лице Усерхата отразилось сомнение и озабоченность. Он не верил в такой исход?
– Семьдесят дней, – задумчиво повторил Имхотеп. – Пока тело нашего Владыки будут готовить для вечности… Немалый срок, за который многое может измениться.
– Срок, за который наши уже внешние враги охотно попробуют прощупать нашу оборону, – мрачно заявил командир гарнизона. – Раскол среди военачальников – вот чего я опасаюсь. В смутные времена, когда нет единства, каждый начинает гнать колесницу в свою сторону. Вспоминаются старые ссоры. И нельзя исключать предателей, которые находят личные союзы с чужеземцами более выгодными, чем поддержание порядка на собственной земле.
– С делами в войске ты знаком лучше нас всех, Усерхат. Тебе сподручнее будет поднять свои связи и вспомнить старых друзей, – сказал Имхо-теп. – А вот меня, не скрою, сильно заботят вопросы вовлеченного в эту историю колдовства… Шепсет, ты ведь не хуже меня знаешь, для чего Владыкам возводятся храмы.
– Для защиты в вечности. И в жизни, и в смерти.
– Объединяющий Вечность Западного Уасет во владении Амона [62]поражает своим величием. Он в полной мере отражает свою изначальную цель – с этим, думаю, согласен каждый. Удивительное Место Силы, отмеченное благословением Владыки, заложившим первый камень.
– Давай без этих жреческих загадок, друг мой, – устало вздохнул Усерхат. – Поясни проще – для нас с Нахтом.
– Совсем без жреческих загадок не получится, увы. В ходе празднеств, когда вершатся величайшие ритуалы, обновляются и магические защиты. Целая запутанная сеть молитв и колдовских формул, держащихся в строжайшей тайне среди посвященных… не стану утруждать вас подробностями. Да и мое искусство далеко от всего этого – я простой сельский жрец.
Садех невольно фыркнула, а Нахт попытался скрыть смешок за кашлем.
– Шепсет, попробуй вспомнить, являлся ли кто-то из старших жрецов Амона в храм Владыки на этот Опет? – спросил Имхотеп.
Конечно же она помнила.
– Бакенхонсу, Верховный жрец Амона. Он и его свита, – с готовностью ответила девушка.
– Бакенхонсу уже очень, очень стар, – сказал жрец. – Он занял этот высокий пост еще при великом Усерхаура-Сетепенра [63], отце нашего Владыки. При всем уважении, которое я питаю к его мудрости, возглавить ритуал обновления магической защиты он уже не способен. Скорее всего, этим занимался кто-то из старших жрецов, его возможный преемник.
– К сожалению, этого я не знаю… я вообще не знаю, как творятся такие ритуалы, – ответила Шепсет и грустно улыбнулась. – Если уж ты называешь себя простым сельским жрецом, то что мне говорить о себе? И боюсь, мне даже в голову не пришло следить за другими жрецами, присутствовавшими на празднике. Если б я только знала тогда…
– Не кори себя. Все это делается вдали от глаз непосвященных, во внутренних святилищах Амона. Сокрытый Бог не терпит вмешательств в свои таинства. Я знаю, кто мог бы пролить немного света… и без такой помощи нам не обойтись, если мы хотим разобраться.
Имхотеп пристально посмотрел на Нахта, но меджай сделал вид, что его это не касалось. Лицо воина стало непроницаемым, и с преувеличенным вниманием он начал проверять, как ходит нож в ножнах.
Садех погладила его по плечу.
– Нам очень нужен совет госпожи Мутнофрет, мой милый. Нас она и слушать не станет, а тем более делиться какими-то секретами. Ты – совсем другое дело.
– Она нам не поможет, – отрезал Нахт.
– Но стоит хотя бы попытаться, – мягко заметил Имхотеп. – Высшее жречество всегда преследовало свои цели. На протяжении нашей истории культы разных Богов далеко не всегда работали сообща. Но страшно предположить, что семена такого предательства могли прорасти даже среди высших – тех, кто защищает Кемет и ее народ, просто другими путями, чем наши воины.
– С чего вы взяли, что она вообще станет что-либо обсуждать? – холодно спросил Нахт, обводя суровым взглядом Имхотепа, Садех и даже молчащего Усерхата. – И что вы предлагаете мне? Прийти в главный храм Амона и спросить: «Ах, госпожа, изволь сообщить, а не предали ли часом твои братья нашего Владыку?»
За его мрачной иронией таился едва сдерживаемый гнев – как показалось Шепсет, застарелый гнев.
– Ладно, пока нам есть чем заняться, а к этому давайте вернемся чуть позже, – примирительно сказал Усерхат. – Приказывать тебе я не стану, Нахт. Просто подумай, что можно сделать.
Меджай промолчал, но судя по тому, как он упрямо стиснул зубы – думать об этом он тоже не хотел.
– Мне ведь не нужно говорить вам, что этот разговор остается только между нами? – добавил командир, потом серьезно посмотрел на жрицу: – Видишь, Шепсет, теперь я тем более не могу позволить тебе покинуть стены гарнизона. Судя по докладу Нахта из мастерской бальзамировщиков, тебя будут искать, и уже очень скоро.
