Виктор Поляков - В пасти новой войны
Такой ход не под силу было найти даже хранительницам с их вездесущей магией. Сам дом Нурвиля был построен из минерала каменоломен Нетер. Такого же, что и стены цитаделей шестиугольника. Его далёкие предки выложили огромные суммы, чтобы приобрести его, но зато теперь он был прочнее городских стен и попросту вечен. Внутри дома не действовала магия, самой мскусной хранительнице не под силу сложить и самый простой рисунок. Нарисовать было невозможно, стены подавляли любые попытки контроля силы, а разрушить дом было непосильно даже китарам. Стены уходили в глубину на три десятка метров, ведь изначально он был задуман как небольшая крепость, львиная доля которой находилась ниже поверхности земли. Чтобы выкопать стены и обнажить подземный ход, нужно было бы потратить очень много времени и сил, а, значит, безнадёжно отстать от воспользовавшегося этим ходом. Да и чтобы затеять все это, нужно было знать хотя бы о том, что этот путь существует. Из всех живущих о нем знали только сам Эсткарх и Нурвиль, а он никогда бы не смог никому сказать об этом. Преданность этого человека не знала границ.
28 Мая 6349 года Летоисчисления.
Эра Исполнения Предначертанного. Ночь.
Ахерон. Город Хеврон. Дом Нурвиля
Массивные ворота открылись сами по себе, едва Эсткарх подошёл к ним. Тех, кто приходил сюда в первый раз, это пугало. Другие знали, что недалеко, скрытый буйной растительностью, находился человек, приводящий в действие особый механизм, открывающий ворота. Конечно, они открывались далеко не всякому желающему попасть в богатейший дом квартала торговцев, но Эсткарха и его людей знали в лицо.
От ворот вела прямая, как древко копья, длинная и широкая аллея. По обеим её сторонам высились деревья с пышной листвой, в сени которых располагались причудливые статуи различных животных, существующих как в Шаэдаре, так и за его пределами.
Сейчас листва деревьев, не видевшая солнечного света на протяжении уже более чем двух суток, немного поблекла, потеряв так свойственный ей изумрудно-зелёный цвет. Скоро ей суждено было погибнуть окончательно, но пока она ещё вселяла трепет своей первозданной красотой.
В конце аллеи высился сам дом, а, если быть точнее, три его наземных этажа. Соответствуя вкусам своего хозяина, стремящегося во всем и везде показать свою неповторимость и оригинальность, камни датэ были рассыпаны не только внутри и, как это было принято, вокруг входных дверей, но и на поверхности здания, образуя причудливые узоры. Только сейчас они потускнели и уже не могли светить так ярко, как раньше. Всему виной было опять же отсутствие дневного света.
Ещё находясь на полпути к дому, служители увидели, как двери дома распахнулись, и из них буквально выкатился улыбающийся хозяин. Доставая лишь до плеча открывшего ему двери слуги, он, тем не менее, был преисполнен важности. Эсткарх всегда поражался способности Нурвиля даже на приёме у высокопоставленных лиц держаться так независимо, что, казалось, это они пришли к нему что-то просить, а не он.
Многих, кто часто общался с хозяином этого дома, раздражала его улыбка. Больше похожая на некую гримасу, она всегда блуждала на его лице, то на миг исчезая, то тут же появляясь снова.
Создавалось ощущение, что Нурвиль улыбается всегда, вне зависимости от окружающей обстановки и обстоятельств. Эсткарх вспомнил, как одиннадцать лет назад он был на приёме у наместника города Хеврон, и последнего так вывела из себя эта слащавая улыбка, что он, не сдержавшись, покинул зал в разгар пиршества, бросая в сторону Нурвиля, сидевшего как раз напротив, злобные взгляды. Со временем окружающие, видевшие его чаще других, привыкли и уже не обращали внимания на эту черту торговца. Извечная гримаса уже стала для них чем-то неотъемлемым в его облике.
Сам Нурвиль считал единственным недостатком свой маленький рост, и для случайного человека шутки и колкости по этому поводу, отпущенные в его адрес, могли закончиться очень плачевно. Торговец прекрасно владел разнообразным оружием, но излюбленным был полуторный меч, в искустве владения которым равных он не встречал и по сей день.
На нем стоило заострить внимание. Отличная сталь с напылением из нитей по принципу мориты, которой пользовались серые стражи, гарда из живых нитей, как у представительниц ритуального круга матери ордена хранительниц, делали его почти вечным. Этот меч переходил в семье Нурвиля из поколения в поколение с тех пор, как около шестисот лет назад был пожалован его далёкому предку за службу ордену. Он так же, как и морита, почти ничего не весил и, подобно камням наг, мог впитывать в себя окружающую силу. Конечно, далеко не в том количестве, как сами камни, но все же, как правило, их оказывалось достаточно, чтобы закончить схватку так, как этого желал сам Нурвиль. Хотя, стычки происходили довольно часто, охотников попробовать свои силы не убавлялось.
Много лет назад, когда Нурвиль был ещё ребёнком, его отец приютил и выходил у себя дома израненного путника из земель проклятых, находившейся между империей пекхотов и Ахероном. Когда он поправился и увидел фамильный меч семьи, то предложил отцу обучить его отпрыска мастерству фехтования. Чтобы продемонстрировать своё искуство, ночью он отправился в кварталы нищих в богатой одежде, взятой у своего благодетеля. Его сопровождал лишь сам почтенный отец семейства.
На следующий день тот вызвал своего наследника и отдал его в ученики чужестранцу. Сын поначалу капризничал и пытался упросить отца не делать этого, но тот был непреклонен. Через десять лет слава Нурвиля гремела по всей стране, а ещё через пять лет он получил статус первого меча города Хеврон. Он, как и его учитель, внезапно исчезнувший одной из непроглядных зимних ночей, частенько наведывался в квартал нищих, в темных закоулках которого оттачивал своё мастерство. Многие были не прочь поживиться за счёт маленького невзрачного человека, кутающегося в плащ цвета ночи, из-под которого выглядывали сапоги с золотыми пряжками. Все они так и остались лежать на грязных мостовых квартала, который считали своим маленьким государством со своими не писаными законами. Некому было рассказать об опасности, поджидающей любителей лёгкой наживы на темных улицах величайшего после Мелоранда города империи. Никто и никогда не подумал бы, что за добродушной личиной богатейшего торговца скрывается настоящий убийца, безжалостный как к врагам, так и к себе. Знал, наверное, лишь Эсткарх, которого Нурвиль, когда они оставались наедине, называл не иначе как «господин».
Сейчас «господин» преодолев уже половину расстояния до дома, остановился и сделал вид, что очень заинтересован статуей зархана, возвышавшейся слева от аллеи. От неё сквозь зелень деревьев просматривалась еле заметная тропинка. Когда торговец подошёл к Эсткарху почти вплотную, и в церемониальном приветствии приложил к сердцу сомкнутый кулак правой руки, служитель еле заметным кивком головы предложил ему следовать за собой. Телохранители следовали на почтительном расстоянии, не приближаясь настолько, чтобы слышать их разговоры, но и не отдаляясь, чтобы в случае опасности сразу оказаться рядом. Опавшая прошлогодняя листва, не убранная, как и приказывал Нурвиль, хрустела под ногами словно снег, а пышные кроны деревьев скрадывали даже тот бледный свет, что давала луна. Эсткарх вытащил из сумочки, висевшей на поясе, маленький камень датэ и тот, своим призрачным сиянием освещал им дорогу, создавая причудливо изгибающиеся тени так, что Нурвиля охватило чувство нереальности окружающего.
– Сегодня я был в таверне «Парящая тиэри», слушал, что говорят люди, – после непродолжительного молчания нарушил тишину Эсткарх.
– И что они говорят? – Нурвиль, озирающийся до этого по сторонам, как будто ожидая невидимой опасности, повернул голову к собеседнику, всем своим видом показывая готовность внимательно слушать.
Эсткарх рассказал, что ему удалось узнать. Незаметно они вышли на небольшую поляну около самой ограды дома, и служитель увидел две большие деревянные скамьи, стоявшие в некотором отдалении друг от друга. На одну из них он и сел вместе с Нурвилем, на другую присели его телохранители. Эсткарх убрал камень обратно и взглянул на торговца.
– Можно начинать! – его слова оказались для Нурвиля словно толчком. Он достал свой меч из ножен, висевших на поясе и, увидев, как напряглись телохранители Эсткарха, улыбнулся. Сделав вращательное движение над головой, он с силой вонзил лезвие в землю. На поверхности осталась лишь рукоять и гарда, которая выпустила тонкие, едва заметные нити, окрасившиеся красным и изгибающиеся как клубок змей.
Из потайного кармана на поясе он извлёк на свет сапфир великолепной огранки с вычурным символом, в котором Эсткарх узнал письменность наг. Двумя пальцами, осторожно, словно боясь того, что должно произойти, отвернувшись, торговец поднёс камень к навершию рукояти. Нити резко бросились вверх и схватили камень. Вспышка ослепительного света заставила служителя на миг ослепнуть. Когда зрение вернулось к нему, он увидел ночной кошмар многих магов. Нагу.
