Волк Севера (ЛП) - Гамильтон Дункан M.

'Он знаменитый воин?' — спросил другой.

'Заткнись!' сказал Конрадин. 'Не перебивай'.

'Все в порядке.' Рассказчик поднял руку, чтобы успокоить Конрадина. Вульфрик — это мальчик, который вырос в человека, которого вы все знаете как Ульфира. Однако большинство из вас впервые слышат, чтобы его так называли".

'Это не может быть правдой', - сказал кто-то. Никто не может победить Ульфира в поединке".

Рассказчик улыбнулся. 'И он родился в полный рост с мечом в руке и писающий огнем', - сказал он, его богатый, звучный голос возвысился до бурных раскатов.

Все засмеялись. За то короткое время, что прошло с тех пор, как Рассказчик начал рассказывать свою историю, группа увеличилась. Судя по виду, он решил, что здесь собралась почти вся деревня, все, кроме тех, кто улегся в свои постели.

Не забывайте, что тогда он еще не был Ульфиром, он был просто Вулфриком, молодым парнем, пытавшимся найти свой путь в этом мире. Эта история начинается в самом начале и заканчивается в самом конце. Если начало истории не является дерзким, это не значит, что оно таким и останется…".

2

Наконец настал час, когда Вулфрик и Адальхаид больше не могли оставаться в своем маленьком уголке солнечного света. Солнце было низко в небе, и тепло, которое оно давало раньше, исчезло. Они оба дрожали, пока шли обратно к своим домам. Их деревня, Леондорф, представляла собой скопление деревянных и каменных строений с соломенными крышами, окруженных земляной насыпью и деревянным частоколом. Воины, охранявшие ворота, все узнали Вулфрика и заметили его синяки и порезы. Проходить под их взглядами было унизительно.

Вульфрик боялся возвращаться домой, зная, что мать будет суетиться вокруг него, как из заботы о его ранах, так и из желания поднять ему настроение. Он ценил это, но ему не нравилось внимание.

Внимание матери — это одно. Разочарование со стороны отца — совсем другое. Вольфрам Сильная Рука. Он был бичом всего, чего боялись обычные люди. Он отбрасывал тень, которая затмевала все вокруг. Ожидания, которые он возлагал на Вульфрика, были больше, чем он когда-либо мог надеяться оправдать. Оно было огромным.

Вулфрик поднялся по деревянным ступеням к своему дому и заколебался, прежде чем открыть дверь. Бросив последний взгляд через плечо, он увидел Адалхаид, наблюдавшую за ним из дверей своего дома, расположенного несколькими домами выше по грязной дорожке. Он видел, как она улыбнулась ему и помахала рукой. Он улыбнулся в ответ; ему захотелось, чтобы он мог остаться с ней у дерева навсегда. Он шагнул внутрь.

На руке у него был порез от удара Родульфа палкой. За день она сильно чесалась, а теперь была горячей на ощупь и гораздо более болезненной, чем тогда, когда это случилось. Было множество других синяков и болячек, и он знал, насколько опухло его лицо. Он потирал его, пока шел по дому, надеясь добраться до своей маленькой комнаты до того, как мать посмотрит на него как следует.

'Ужин почти готов. Где ты был?" — спросила его мать, не отрываясь от своего занятия.

Я был на поляне. Адалхаид сказала, чтобы я передал тебе это". Он протянул синий цветок, который сорвала Адалхаид.

Его мать посмотрела на него и взяла его, ее глаза расширились, когда она увидела его лицо и разрыв на рукаве.

Что случилось?" — спросила она.

"Я упал".

Она взяла его за подбородок и повернула его лицо к свету, рассматривая его со смесью гнева и беспокойства. Сколько раз ты упал?" — спросила она. 'Это опять были те мальчики, не так ли?'

Он ненавидел лгать своей матери. Еще больше он ненавидел разочаровывать ее. Как только она узнает, его отец узнает, и его позор будет полным. Это было больнее, чем все удары, нанесенные мальчиками. Он кивнул.

Закончив осматривать его лицо, она задрала рукав и скорчила гримасу, глядя на рану на его предплечье. В этот момент дверь открылась, и в дом вошел его отец.

Вольфрам, сходи за священником, — сказала она.

Отец вытащил меч из ножен и повесил его за перекрестье на деревянные крючки на стене. Убедившись, что он надежно закреплен, он начал снимать пояс с мечом. 'Зачем?' — сказал он.

У Вулфрика порез. Я думаю, это плохо".

Вольфрам вздохнул. "Что случилось на этот раз?

Его мать покачала головой.

'Я приведу Вульфрика к нему утром, Френа'. Вольфрам прошел к своему креслу у камина, не удосужившись осмотреть раны Вульфрика.

'Ты сейчас же позовешь священника. У Вульфи к утру может начаться лихорадка, если все пойдет плохо. Ты — первый воин деревни. Священник приходит к нам. Мы к нему не ходим".

Вулфрик сморщился. Он ненавидел, когда мать называла его "Вульфи".

'Ты не дашь мне покоя, пока я не приведу его, не так ли?' сказал Вольфрам.

'И ужина не будет', - сказала Френа.

Вольфрам застонал и поднялся на ноги. Он был похож на гору с длинными волосами, такими светлыми, что они казались почти белыми. Несмотря на отсутствие бороды, он никогда не был чисто выбрит, и темная щетина сильно контрастировала с его волосами. Он возвышался над Вулфриком, и на его теле не было ни капли жира, в то время как на теле Вулфрика не было ни капли мышц. Он не мог быть более непохожим на своего отца, и он знал, что это было постоянным источником разочарования. Некоторые даже шептались, что Вулфрик не его сын, что кто-то другой пробрался в постель его матери без ведома отца.

Вульфрик знал об этих пересудах, потому что однажды увидел, как его отец избивает до потери сознания человека возле Большого зала в центре деревни. Когда он спросил кого-нибудь, за что, ему ответили, что тот человек сказал, что никто не говорит плохо о Вольфраме, не убедившись сам, почему его называют "Сильной рукой". Именно поэтому он был первым воином деревни; самым храбрым, самым искусным, самым страшным. Оскорблять его было поступком человека, которого больше не заботила жизнь.

Старые кости Ричля болели, когда он сидел на ветке большого дерева с видом на деревню Леондорф, завернувшись в сырой, потрепанный плащ, чтобы хоть немного согреться. Все, что у него было, отсырело. В лесу невозможно было сохранить что-либо сухим. Даже его седые волосы прилипли к коже. Однако ему не нужно было особо беспокоиться о своей внешности, поскольку он был невидим для воинов, которые несли вахту — этот трюк он обнаружил, когда столкнулся со стаей голодных волков много лет назад, в то время, когда он понятия не имел, где и кто он такой.

Его память состояла из размытых образов. Чтобы прояснить ситуацию, требовалась огромная концентрация или какой-то вид, звук или запах. Как и в случае с волками, когда он впервые увидел священника, он пережил один из таких моментов. Когда он увидел его впервые за много лет.

Он наблюдал за священником, когда тот шел через площадь перед его кирхой. Он пытался сопоставить старое лицо с изображением молодого человека по имени Этельман, которое хранилось в его памяти. Инстинкт подсказывал ему, что это одно и то же, но голос в его голове призывал к осторожности. Слишком велик был приз, чтобы ошибиться.

С тех пор как вернулись воспоминания, его сны преследовал один конкретный образ. Образ камня. Камень. Не больше его кулака, покрытый странными знаками, он обещал все тому, кто им владеет. Мог ли он быть у этого потрепанного, ничем не примечательного священника, пробирающегося через деревню? Как он мог жить так скромно, если это так? Надеяться на это было слишком сложно, поэтому Ричль продолжал наблюдать, инстинкт подсказывал ему, что он находится в нужном месте, а разум требовал осторожности.

Жрец Этельман был странным на вид человеком. У него было узкое, скуластое лицо с ушами, которые казались слишком большими для его лысой головы. Единственными волосами на ней были две темные кустистые брови, которые оживленно двигались каждый раз, когда он менял выражение лица.