Сергей Шведов - Грозный эмир
– Хотела бы я знать, где находится ваш колодец?
– В замке нет колодца, сеньора, – отозвалась служанка.
– А где вы берете воду?
– Она поступает по глиняным трубам прямо в баню, здесь мы ее кипятим в котле и добавляем в дубовые лохани по мере надобности.
– Но где-то должен быть источник? – рассердилась Констанция.
– Не знаю, сеньора, – смутилась служанка. – Об этом тебе следует спросить у благородного Алдара.
Сенешаля замка Ульбаш Констанция приняла было за провансальца, но, как вскоре выяснилось, ошиблась на его счет. Этот смуглый, кареглазый, улыбчивый человек оказался на поверку печенегом. То бишь дикарем и варваром, по представлениям европейских дам. Однако благородный Алдар отличался столь изысканными манерами, что мог служить примером любому французскому шевалье. Он прекрасно говорил как по латыни, так и по-гречески. А в довершение ко всему выяснилось, что родился он в Константинополе и даже служил какое-то время императору Алексею Комнину. В кулинарии благородный Алдар тоже знал толк, во всяком случае, ужин, поданный гостье прямо в покои, поражал своей изысканностью. Разомлевшая после бани графиня охотно отдала должное как яствам, так и любезности, с которой они были поданы. Сенешаль присел к столу по приглашению Констанции, однако к еде практически не притронулся, сославшись на отсутствие аппетита. Зато он охотно ответил на все вопросы, интересующие графиню, проявив при этом редкостную осведомленность.
– Ты, вероятно, заметила, сеньора, что замок Ульбаш окружен каменной кладкой только с трех сторон, а с севера его защищает гора. В горе есть пещера с подземным озером. Откуда в озеро поступает вода, я судить не берусь, но его уровень остается неизменным на протяжении двадцати последних лет.
– Следовательно, от жажды мы не умрем, – констатировала графиня.
– И от голода тоже, – улыбнулся Алдар. – В замке продовольствия хватит на несколько лет. Можешь не волноваться, сеньора, Ульбаш практически невозможно взять ни штурмом, ни осадой.
– А где мой сын? – спохватилась Констанция.
– Спит, – спокойно ответил сенешаль. – Я поместил его в покоях Филиппа, младшего сына барона. Это самое безопасное место в замке.
– А у тебя есть дети, благородный Алдар?
– Дочь. Ей уже исполнилось четырнадцать лет, и я буду тебе очень благодарен, сеньора, если ты примешь ее в свою свиту. Есть у меня и пасынок, благородный Гуго де Сабаль, он сын графа Вермондуа и доводится тебе двоюродным братом.
– Кажется, Сесилия писала мне о нем, – припомнила Констанция. – А как зовут твою дочь, шевалье?
– Милавой. Я назвал ее в честь матери, умершей при родах.
– Я позабочусь о твоей дочери, благородный Алдар. Ты можешь и впредь рассчитывать на мою благосклонность.
– Всегда к твоим услугам, сеньора.
– Мне действительно понадобиться твоя помощь, шевалье, – вздохнула Констанция. – Я ведь новичок на Востоке. А здешние обычаи, как я успела заметить, отличаются от европейских.
– Я никогда не был в Европе, сеньора, но о Востоке я могу поведать тебе если не все, то очень многое.
– Мне кажется, шевалье, что сегодня днем я совершила оплошность, назвав Константина сыном Венцелина? – пристально глянула в глаза собеседника Констанция. – Ведь они так похожи, немудрено было обмануться.
Алдар засмеялся почти беззвучно. Щеки благородной Элоизы, разделявшей ужин с графиней, зарозовели. В глазах насмешницы Франчески зажегся огонек любопытства. Девушки не принимали участие в беседе, но это вовсе не означало, что разговор графини с любезным сенешалем был им не интересен.
– Константин принадлежит к одному из самых знатных, богатых и влиятельных родов Византии. Его отец, сиятельный Михаил Тротаниот член синклита при императоре Иоанне. Более двадцати лет тому назад твой дядя, благородная Констанция, был гостем протовестиария. И довольно долго прожил в его дворце.
– А при чем здесь барон фон Рюстов?
– Благородные Венцелин и Глеб состояли в свите графа Вермондуа и тоже пользовались гостеприимством сиятельного Михаила. Это давнее знакомство и позволило комиту Константину избежать больших неприятностей после поражения византийского флота и даже спасти большую часть своих людей. Венцелин фон Рюстов человек суровый и вполне мог покарать византийцев, разбойничающих в наших прибрежных водах. А так он ограничился тем, что повесил друнгария Афрания на мачте его дромона.
– Боже мой! – воскликнула Элоиза и всплеснула руками.
– Константин холост, – поспешил сгладить возникшую неловкость Алдар. – Словом, завидный жених по всем статьям.
– Спасибо, шевалье, – ласково улыбнулась сенешалю Констанция. – Ты удовлетворил мое любопытство.
– У меня есть к тебе поручение, сеньора, – сказал Алдар, поднимаясь из-за стола. – Признаться, я испытываю некоторое смущение, приступая к его выполнению.
– Ты разжег мое любопытство, шевалье, – засмеялась Констанция. – Я заранее прощаю тебя.
– Вноси, – крикнул Алдар слуге, застывшему у входа.
Более роскошного пелиссона Констанции видеть еще не доводилось. Он был сшит из алого щелка, стоившего, надо полагать, немалых денег. Но главным достоинством этого символа благородного сословия являлся, конечно, горностаевый мех такого высокого качества, что простодушная Элоиза даже вскрикнула от восторга.
– Это не подарок, сеньора, – склонился в поклоне Алдар. – Это извинение. Шевалье де Гаст просит тебя о снисхождении. Он, правда, не сказал мне, в чем перед тобой провинился, но, зная Базиля как человека бесспорно благородного, я присоединяюсь к его мольбам.
Франческа совершенно не к месту прыснула в кулак, едва не испортив торжественность момента. Положение спасла Элоиза, накинувшая на плечи графини воистину королевский дар. Констанции не оставалось ничего другого, как только развести руками:
– Передай шевалье де Гасту, благородный Алдар, что я принимаю его извинение и отныне числю благородного Базиля среди своих самых преданных друзей.
Констанция спала едва не до полудня. Сказалась, видимо, усталость после долгого и опасного путешествия. Ей пришлось голосом позвать служанку, не рискнувшую войти в спальню графини без приглашения.
– Благородный Боэмунд проснулся?
– Он во внутреннем дворе, сеньора, – пояснила служанка. – Там есть небольшой садик и фонтан, где водятся рыбы. Видимо, Филипп решил показать гостю все свои богатства.
Служанке, скорее всего, уже перевалило за тридцать, но она сохранила фигуру и свежесть лица. В ее присутствии графиня испытывала неловкость. Такие редко бывают просто прислугой. Наверняка и эта женщина со смуглой кожей и большими карими глазами успела побывать на ложе благородного Глеба. Констанции осталось только пожалеть о своих девушках, павших жертвами чужого безумия. Обе они погибли во время абордажа от стрел, градом обрушившихся на обреченное судно.
– Я была няней благородного Филиппа после гибели его матери, – пояснила служанка. – Но сейчас юный шевалье уже почти не нуждается в моих услугах.
– И ты ублажаешь его отца, – дополнила Констанция.
– Благородного Алдара с твоего позволения, сеньора.
– А почему ты рассказываешь о своих прегрешениях?
– Мне показалось, что для тебя это важно, сеньора.
Констанция бросила на служанку гневный взгляд, но та лишь скромно потупила взор и отступила назад. Впрочем, графиня быстро овладела собой. Служанка оказалась неглупой и очень наблюдательной женщиной. Такая вполне могла быть полезной.
– Ты христианка?
– Я сирийка, синьора. Мы верим в Христа, но ваши обряды не во всем совпадают с нашими. Так же как и обычаи, впрочем. Если я огорчила тебя, то прошу меня простить.
– Я довольно тобой, Зара, и рассчитываю на твою помощь впредь.
– Ты очень добра, сеньора.
Благородный Базиль стоял посреди усыпанного морским песком двора с мечом в руке. Болдуин пытался прорвать его защиту, но безуспешно. У Констанции екнуло сердце, но, к счастью, она разглядела, что мечи в руках непримиримых противников деревянные. Двор был довольно обширен и посреди него действительно располагался фонтан. За фонтаном росли деревья, неизвестной Констанции породы. А среди деревьев расхаживали большие птицы, с роскошными хвостами, чем-то похожие на знакомых графине кур.
– Это павлины, сеньора, – пояснил, не оборачиваясь, барон де Руси, с интересом наблюдавший с обширной галереи за бойцами. – Твой сын ловок от природы, благородная Констанция, но ему не хватает выучки. Он неправильно ставит ноги, переходя из одной позиции в другую.
– Экая важность, – зло фыркнула графиня.
– В поединке такая оплошность может стоить ему головы, – спокойно отозвался Глеб. – Твоему сыну придется править на Востоке, сеньора, а здесь, как и в Европе, впрочем, власть – это война.
– Если все здешние шевалье столь же искусны, как благородный Базиль, то я спокойна за жизнь сына.
