Рикарда Джордан - Изгнанница. Клятва рыцаря
— И, помимо всего прочего, сегодня ему еще предстоит дать брачный обет, — говорил он Флорису, когда оба они входили в праздничный зал.
В этот раз уже Дитрих приветствовал рыцарей, стоя рядом со своей мачехой, — типичный для него деликатный намек на изменение соотношения сил.
С этого дня Дитрих Орнемюнде был хозяином Лауэнштайна. Опоясывание мечом стало официальным подтверждением его совершеннолетия, и Дитрих вступил в права наследника. Госпожа Лютгарт явно была более чем недовольна, а Роланд, который стоял чуть позади них, натянуто улыбался. А вот Дитрих сиял, несмотря на то что из-за травм его движения были неловкими и он едва мог поднять левую руку. Он держался скромно, принимая поздравления гостей, и каждый раз говорил, что своей победой в показательном поединке он обязан только везению, а не своему превосходству над противником.
— Возможно, господин Роланд намеренно позволил мне выиграть, — сказал он Лорану из Нойенвальде, очень опытному рыцарю, который уже давно служил при крепости.
Его сын в этот день также был посвящен в рыцари. Лоран бросил взгляд на Роланда, и тот залился краской. Старый вояка наверняка заметил, насколько неравным был поединок.
— Вы заслужили победу! — сказал рыцарь Дитриху. — И наследство. Знайте, что и я, и мои сыновья всегда будем на вашей стороне, если придется защищать Лауэнштайн! — При этом он бросил на Роланда Орнемюнде предостерегающий взгляд и сердечно обнял Дитриха, закрепляя клятвенное обещание.
Теперь не хватало только Герлин. Дитрих в нетерпении высматривал ее, как и Перегрин из Фалькенберга, который выглядел немного встревоженным. А вот Флорис оставался невозмутимым. Молодой рыцарь предусмотрительно попросил своих бывших оруженосцев отправить своих сестер к невесте, чтобы она не чувствовала себя так одиноко перед свадебной церемонией. Конечно, не все девушки дружелюбно относились к Герлин, однако ни одна из них не отказалась бы от такого развлечения — помогать одевать и расчесывать невесту.
Расчет Флориса действительно оправдался. Уже через некоторое время благородные девицы хихикали в комнате Герлин, отпускали непристойные шуточки и делали остроумные замечания. Герлин казалось, что она снова очутилась при дворе госпожи Алиеноры в тот момент, когда одну из девушек выдавали замуж за рыцаря. Она была всем сердцем благодарна Флорису за это, но и Соломон из Кронаха сделал ей в этот вечер особенный подарок — платье с длинными рукавами, глубоким декольте, плотно облегающее тело, что как раз было модно при больших дворах. Оно было светло-голубого цвета, украшено золотой вышивкой вокруг декольте и на рукавах и усыпано рубинами. К нему прилагались широкий золотистый пояс, также расшитый красными камнями, соответствующее головное украшение, красные кожаные туфли с золотыми пряжками, золотая цепочка и серьги с рубинами. Это убранство было несказанно дорогим, и Герлин сначала колебалась, стоит ли принимать такой подарок. Однако девушки стали ахать, восхищаясь столь благородным нарядом, им не терпелось поскорее облачить в него невесту. Герлин и самой очень этого хотелось. Она должна была знать, к лицу ли ей платье, а когда надела его, ей больше не захотелось его снимать. Она восхищалась утонченным вкусом иудейского ученого. В знатных кругах рыцари любили похвастаться своим умением одеваться, изысканным вкусом — если они таковым обладали — и выставляли напоказ свои дорогие убранства.
Соломон из Кронаха, напротив, всегда носил неприметные темные одежды и скрывал свою любовь к дорогим тканям и драгоценным камням, равно как и к коневодству и виноделию, чем с успехом занимался в своем поместье. Между тем Герлин знала, что официально этим поместьем управляла супружеская пара христиан. Несмотря на то, что в Лауэнштайне евреям не запрещалось владеть землей, Соломон был предусмотрительным и старался не привлекать к себе внимания завистливых христиан. Иногда ему это удавалось с трудом. Он признался Герлин, что виноделие — его любимое занятие, и он посвящает ему много времени. Но он никогда не станет связывать свое имя со своим вином, так же как и никогда не выкажет гордости невероятно красивыми лошадьми, которые появились на свет в его конюшнях.
Герлин почувствовала на себе одобряющий взгляд Соломона, когда она, окутанная легкой вуалью, вошла в зал в окружении девушек. Как всегда, приветливое выражение его лица придало ей сил — даже больше, чем изумленный взгляд ее отца. Она подошла к Дитриху и госпоже Лютгарт и присела в учтивом реверансе.
Дитрих сразу же помог ей подняться и взял за обе руки.
— Для меня честь преклоняться перед вами, моя дама, но не наоборот! — сказал он, по-мальчишески улыбаясь и явно гордясь своим остроумием. — Моя радость при виде вас безмерна!
Герлин улыбнулась ему в ответ.
— Я также рада вас видеть, мой рыцарь. И я ожидаю вашего знака!
С этими словами она пошла дальше, в этот раз не поцеловав его. Это была игра, которой ее обучили при «дворе любви» — в этот вечер Герлин будет делать вид, что видит своего будущего супруга впервые. Для большинства девушек ее положения свадьба была совсем не игрой. Герлин была благодарна судьбе и могла считать себя счастливой, выходя замуж за приветливого, умного мужчину из знатного рода, которого она уже знала и которого не боялась. Ну и что с того, что Дитрих был слишком юн для нее и что она чувствовала обжигающую боль в груди, когда позволяла себе взглянуть на Флориса де Трилльона?
Герлин нашла себе место за столом незамужних девушек и безучастно просидела все то время, пока подавали бесчисленное количество блюд. Она аплодировала роскошно приготовленным павлинам, фазанам и лебедям, которых с гордостью выносил повар, и принаряженным пажам, следовавшим за ним с золотистыми и серебристыми рыбными блюдами. Подавали жареную оленину и мясо диких кабанов, а девушки со смехом предлагали ей перепелов и голубей, якобы для улучшения настроения.
Дитрих также ел мало — он наверняка с еще большим волнением, чем его невеста, ожидал конца пиршества. Они обменялись взглядами, когда со столов наконец убрали сыр и мед и пажи вынесли столы. Дитрих кивнул епископу, который попросил гостей подняться и произнести благодарственную молитву. Новый хозяин крепости остался стоять, когда после молитвы все снова присели.
— Сегодня произошло столько всего, за что я хотел бы поблагодарить Господа… — начал Дитрих Орнемюнде, — …что мне следует провести еще целую ночь в церкви в молитвах. — Оттуда, где сидели рыцари, раздался смех. Дитрих продолжил: — Однако Господу Богу этого наверняка было бы недостаточно, поскольку тогда мне пришлось бы отказаться от самого дорогого подарка из всех, какие он мне когда-либо делал! Уже на протяжении нескольких месяцев мне выпало счастье любить самую красивую и очаровательную женщину на земле, и сегодня я наконец могу пригласить Герлин из Фалькенберга в круг рыцарей, чтобы произнести вместе с ней клятву верности. Она сказала, что будет ждать моего знака, хоть мне до сих пор в это не верится. Господь благословил меня, и он благословляет и мою любимую супругу! Герлин…
Дитрих произносил речь твердым голосом, но когда он обратился к своей невесте, его тон стал таким, как у ребенка, который спрашивает, на самом ли деле он получит желаемый подарок.
Герлин поднялась, покраснев, но это было не очень заметно под вуалью, а рыцари тем временем выстроились в круг в середине зала, в очень большой круг. Только что опоясанные мечом рыцари, все взволнованные, также стали в круг. Дитрих улыбнулся им. У Герлин снова промелькнула мысль о том, как легко он заводит друзей. Он же не мог отвести от нее взгляда. Торжественно он поднял вуаль и посмотрел ей в глаза. Улыбка Герлин была искренней. Она любила этого юношу, пусть даже она его и не желала, — и она никогда не разочарует его!
Флорис де Трилльон стоял во втором ряду. Он не смотрел на девушку, а сосредоточил все свое внимание на Дитрихе, радуясь, что его глаза искрятся счастьем.
— Этим поцелуем, — взволнованно произнес Дитрих и нерешительно положил руки на плечи Герлин, — я подтверждаю то, что беру тебя в жены. — Он поцеловал ее в губы, робко и немного неумело.
Герлин не удержалась и провела рукой по его волосам, чтобы успокоить его, как успокаивают ребенка.
— Этим поцелуем, — повторила она, — я подтверждаю то, что беру тебя в мужья! — И она еще раз поцеловала его — решительно и не так невинно.
Лицо Дитриха залил легкий румянец, когда они разомкнули объятия.
Наконец рыцари под рукоплескания всех собравшихся провели пару к сиденью на возвышенности, которое Дитрих делил с Лютгарт во время праздничного ужина. Лютгарт, натянуто улыбаясь, освободила место для Герлин. Она по-матерински (или по-сестрински) поцеловала Герлин, и та благосклонно пригласила ее сесть рядом. Сделала она это не без скрытого умысла. Если Лютгарт будет сидеть рядом, Дитрих не сможет посадить возле Герлин Флориса. А она сейчас не смогла бы сидеть возле него.
