Первый практикум. Напиток бессмертия. (СИ) - Воронина Ина

– Будем разбираться по мере поступления! – отрезал Берг. – Сейчас нам важнее, чтобы нам не сделали зимбабвийский вариант харакири за то, что мы не так почесали нос! Продолжай, Насть!

– Про касты не спрашивать! Это неприлично, – вскинулась Настя.

– Да чёрт с ним! Всё рассказать не успеешь. Сиди рядом и подсказывай, – проговорил Кривов.

– А нас, скорее всего, уведут… – сообщила Настя просто.

– Куда? Кого? – не понял Виктор.

– Девчонок. На кухню или ещё куда, – пожала плечами Настя. – Если, конечно, мы идём в гости, а не на суд, – мрачно добавила она.

– Это ещё почему? – наседал Виктор. – Я против!

– Женщины не сидят за столом с мужчинами… – пояснила Настя. – Даже в семье.

– И почему мы не попали в какой-нибудь матриархат с красивыми ребятами? – прорычала Ольга.

– Тебе здесь красивых ребят мало? – игриво сказал Асатиани.

– Мало, Гоша, мало! Катастрофически, – отрезала Ольга.

Георгий обиделся. А Ольга глянула на него и продолжила:

– И их станет ещё меньше, если ты, Гоша, где-нибудь опростоволосишься, и тебя убьют!

– Извините, пожалуйста! – Виктор решился обратиться к ближайшему провожатому. – А куда мы идём?

– Мы идём в дом к плотнику, – вполне дружелюбно ответил тот. – Он староста Шараньяпуры. Пусть решает, что делать.

– Шараньяпуры? – переспросил Виктор.

– Наша деревня. Мы называем её Шараньяпура.

Ну, на месте их не убили, что радовало, но судьба их всё равно оставалась туманной. Виктор мало знал о степени кровожадности местных плотников.

По мере их продвижения за ними собиралась толпа, состоящая в основном из детей. Все смуглые, с подведёнными чёрным глазами, со штрихами и точками на лбах, в цветастых платках и со звенящими браслетами. Они беспрестанно тарахтели и неприкрыто рассматривали путешественников. Виктор почувствовал себя жирафом, которого решили провести по улицам Петербурга на потеху толпе. Наибольший ажиотаж вызвали беловолосый Берг, исполин Саша и ярко-рыжая Ольга. На них указывали ладошками и некоторые даже норовили потрогать. В общем, процессия быстро переквалифицировалась из этапирования в цирковое шествие.

Их подвели к большой хижине без окон. Она отличалась от других разве что размерами. Круглое глинобитное строение с высокой крышей из сплетённых пожелтевших пальмовых листьев. Искусно вырезанная двустворчатая пёстро раскрашенная дверь смотрелась странно в неровной стене. Навес из тех же листьев на бамбуковых стропилах был пристроен к стене и накрывал летнюю кухню с печью, стоящей прямо на земле. Сооружение напоминало перевёрнутый казан с отверстием и крышкой сверху.

– Тандур, - проговорил Руслан, кивая на печку, у которой кашеварили три женщины.

Все вокруг оторвались от работы и с интересом смотрели на приближающуюся толпу. Во дворе Виктор увидел приспособления для плотничьего труда. Похоже, они пришли.

В гостях у плотника.

Из дома вышел длинноволосый сухонький старик с белой бородой в такой же цветастой юбке, как у всех вокруг. Борода старичка была разделена надвое и зачёсана вверх, усы залихватски подкручены, что придавало ему несколько пиратский вид. На лбу были нарисованы три белые горизонтальные линии, так же, как и у многих других мужчин. За ним из хижины высунулись несколько парней разных возрастов.

– Приветствую бога в вас! – он молитвенно сложил руки и кивнул.

Голос плотника был тих и мягок. Ребята ответили ему, повторив жест и фразу.

– Здесь вы можете омыться с дороги.

Старик широким жестом указал на большую глиняную бадью с дождевой водой. Все путники тщательно омыли руки и поплескали в лица, смывая пот, быстро покрывший их во влажной жаре.

– Прошу вас, будьте моими гостями! Гость есть Бог!

Плотник жестом пригласил всех в хижину. У Виктора отлегло от сердца. Гость! Кажется, аутодафе отменялось. От тандура отошла женщина и поманила девушек за собой. Повинуясь, они пошли в сторону кухонного навеса. Виктор проводил их обеспокоенным взглядом, но решил, что в данный момент он не в том положении, чтобы спорить с хозяевами о правилах, и промолчал.

Мужчин провели в дом. Памятуя Настины наставления, они дружно сбросили туфли у входа. Хозяин с неодобрением посмотрел на кожаные ботинки Берга.

После яркого солнца ребята ненадолго ослепли. Но вскоре глаза их привыкли к полумраку, и они смогли рассмотреть внутреннее убранство. Точнее, его отсутствие. Пол земляной и чисто выметенный, на нём тростниковые циновки. Никакой мебели. Никаких розеток, лампочек, телевизоров, радио, генераторов… Не было даже банального фонарика на пальчиковых батарейках. Виктор не заметил ни кроссовок у входа, ни зубных щёток, ни велосипедов. Это настораживало.

Окна в доме всё-таки обнаружились, Виктор обнаружил их в комнатах за бамбуковыми перегородками. Небольшие отверстия в глиняных стенах, забранные деревянными решётками, были заполнены любопытными детскими мордашками. Видимо, сорванцам приходилось стоять друг у друга на плечах. В комнату, куда пригласили путников, свет проникал только через дверь, в центре помещения стоял столик, похожий на песочные часы.

Хозяин дома пригласил ребят сесть, и все привычно расселись так, как сидели на уроках физики в школьном музее. Виктор оказался несколько впереди, а остальные – полукругом. Напротив, так же на пол сели хозяин дома и ещё несколько мужчин. Лица, заглядывающие во все доступные для подглядывания отверстия, похоже, смущали только гостей.

В комнату вошла хозяйка дома с большим подносом, на котором стояли глиняные чашки с водой. По странному землистому привкусу воды Виктор догадался, что чашки не были обожжены, а только высушены на солнце. Он старался не думать о том, что добавляли в глину гончары. Хозяйка молча забрала чашки и унесла. Вскоре с улицы послышался звон разбиваемой посуды. Виктор очень надеялся, что это не потому, что они успели чем-то рассердить местных жителей. Хозяин не повёл и бровью.

– Приветствую вас в моём доме! – наконец, заговорил плотник. – Меня зовут Аджаташатру, это мои сыновья.

Плотник указал на четырёх мужчин. Все они, как один, покачали головами, как болванчики, будто говоря «ай-ай-ай».

– У Вас столько сыновей! – заметил Виктор.

– Да, - с гордостью ответил хозяин. – У меня их пятеро.

– А где пятый?

– В лесу.

– А он скоро придёт?

– Да, уже очень скоро! – покачал головой плотник. – Через два года.

– А он совсем живёт в лесу? – осторожно спросил Вельский.

– Да! Он сейчас Брахмачарья.

Ребята переглянулись. Спрашивать, что такое «брахмачарья», и не сделают ли это с ними насильно, было неловко. А плотник продолжил:

– Как вас зовут, чужеземцы, и какими судьбами вы оказались в наших краях?

– Меня зовут Виктор Петрович, а это мои ученики.

Виктор указал на своих подопечных. И тут случилось нечто, от чего он обалдел. Хозяин и его сыновья мгновенно подскочили, по очереди подошли к нему и почтительно троекратно потрогали землю у его ног. Всё произошло так быстро, что только к концу действия Виктор смог сбросить оцепенение и запротестовал.

– Вы чего?!

Виктор чувствовал себя крайне неловко, ведь Аджаташатру и его отпрыски были намного старше него.

– Вы же учитель! – удивлённо проговорил Аджаташатру. – Дозволено ли, о почтенный, нам будет прикоснуться к твоей мудрости?

– М-м-мудрости? – замялся Виктор. – Да я вообще-то…

И тут Богданов получил такой болезненный тычок в спину от сидевшего за ним Кривова, что чуть не подскочил. Видимо, пинок сшиб пробку с бочки учительского красноречия, так что Виктора прорвало:

– …несказанно мудр! Конечно, я буду счастлив! Но давайте же не будем омрачать наше застолье высокопарными речами, ведь встреча – это всегда радость и счастье!

– Благодарю, о почтенный!

Аджаташатру сложил руки в приветственном жесте и поклонился. Виктор лихорадочно соображал, чего от него хотят. В это время в комнату снова вошла хозяйка с несколькими девушками, в руках они держали банановые листья, на которые горками были выложены блюда. По комнате поплыли умопомрачительные ароматы, от которых у гостей бесстыдно завопили желудки.