Виктор Поляков - В пасти новой войны
Когда до противника осталось около двадцати пяти метров, пронзительный боевой клич, раздавшийся среди недеров и волной прокатившийся по полю, был встречен тысячами венкоров, брошенными в них. Звук был такой, словно тысячи подростков изо всех сил забили одновременно деревянными колотушками в тысячи пустых медных банок. Передние ряды наступающих упали как подкошенные, а в руках гвардейцев появились новые венкоры. Брошенные вновь они внесли дополнительную сумятицу, и боевой клич сменился криками злобы. Те, кому удавалось пробраться сквозь упавших товарищей, пытались подобраться ближе, чтобы схватится врукопашную. Третий бросок гвардейцы сделали почти в упор, после чего недеров уже встретили поднятые копья и стена сомкнутых щитов. Войскам Меедара было очень трудно противостоять слаженной обороне, они пытались подойти ближе, и сражённые падали. Не имея щита, а из оружия лишь два коротких меча они ничего не могли сделать против лучших солдат императора. Из задних рядов обороняющихся непрестанно летели венкоры. В местах, где намечалась брешь, тут же возникали хранительницы и помогали солдатам, регенерируя страшные раны, накладывая заклинания и просто вступая в рукопашную с наступающими. Но, несмотря на все усилия, строй медленно, но верно пятился назад. Тут и там падали гвардейцы, и, хотя, каждый из них забирал с собой не менее десятка врагов, натиск не ослабевал. Ситуация медленно, но верно ухудшалась.
– За Ахерон! – вопли наездников вплелись в общую картину боя и на флангах, где недеров было не так много, появились огромные, покрытые пластинами брони толщиной в руку человека, траэти.
– Копья готовь! – огромные, годящиеся только для первого удара и больше похожие на исполинские алебарды копья торчали впереди голов траэти на два с лишним метра. Сами животные, выдрессированные долгими часами муштры, низко наклонили увенчанные шлемами головы, из-под которых были видны только глаза. Теперь параллельно земле на высоте чуть более метра вперёд смотрело ещё одно лезвие полутора метров длины и похожее на шестигранный, утолщающийся к основанию нарост.
– Вперёд! – топот тысяч огромных лап сотряс землю, и с обеих сторон на огромную массу недеров кинулись соединения Торгала и Миерида.
– Поджигай! Все назад! Залп! – восемнадцать каменных глыб, оставляющих за собой огненные хвосты подобно кометам, пролетели над головами атакующих и киттары замолчали.
Гвардейцы, прогнувшиеся под натиском врага, остановились как вкопанные. Гневные крики их командиров, наконец, возымели действие, и строй, теперь более напоминавший дугу, замер. Вой ветра, необычайно усилившегося, заглушил звуки битвы. Маленькие смерчи исчезли, слившись воедино. Теперь воронка огромного смерча, взявшая начало среди тех нескольких тысяч недеров, что шли в первой волне, двинулась к остальным, сгрудившимся около начала ущелья и со страхом, наблюдавшим за приближением этой, ужасающей своей мощью силы. Отрывая от земли и унося далеко вверх, а затем со страшной силой кидающий на камни, для них он воплощал собой саму смерть. Начавшие пятиться назад, к месту, откуда они пришли, солдаты Меедара испытывали панический ужас перед открывшимся им могуществом. Те же, кто находился недалеко от эпицентра, пытались слиться с камнями, не дать этой силе поднять себя в воздух. Паника, разразившаяся среди попавших под действие этой исполинской воронки, ослабила их натиск. Воспользовавшася этим гвардия начала медленно продвигаться вперёд, выравнивая строй.
Удар соединений Торгала и Миерида опрокинул фланги врага и глубоко врезался в массу наступающих, стремясь расчленить их надвое. Тяжёлые удары траэти обрушивались на недеров, сминая их доспехи и буквально превращая атакующих в кровавое месиво. Копья были отброшены после первого натиска, и сейчас каждый наездник держал в руке два длинных меча, действуя ими с большим искусством. Некоторые из врагов пытались остановиться и сражаться, но были почти сразу же смяты живой волной, неумолимо двигавшейся к воображаемому центру. Но большинство из них и не пытались сопротивляться, стремясь уйти от разъярённых животных и их наездников, напоминавших сейчас живое воплощение их страхов.
Смерч, находившийся уже на расстоянии менее километра от арки Скорби, вдруг замедлил своё движение, а затем, замерев на миг, взревел с новой силой. Поднятые им камни, вплоть до самых маленьких около десяти-пятнадцати сантиметров в поперечнике, градом обрушились на недеров. Пущенные, словно снаряды из катапульты они, если и не убивали недеров, то калечили их.
Где-то над горами, в месте, где пролегал путь Скорби, высоко в небо взвился сгусток нестерпимо яркого света, на время ослепив тех, кто смотрел в ту сторону. Взвился и исчез, а через миг волна воздуха опрокинула тех, кто, стремясь укрыться от падающих камней, скрылся в ущелье. Исполинский куб, уходящий ввысь, насколько хватало глаз, и шириной более километра, возник, словно из ниоткуда. Стенки его переливались различными цветами, настолько яркими, что глазам было больно смотреть на него. Всполохи красно-фиолетовых и сине-зелёных цветов с почти незаметной глазу скоростью пробегали от его основания вверх и исчезали где-то за покровом облаков. Немногие, оставшиеся в живых недеры взревели и, топча друг друга, бросились в сторону этого куба.
Смерч, словно выдохнувшись, растаял в воздухе.
– Стрельба по готовности! – длинные, немного тяжёлые, с ромбовидным наконечником стрелы метателей безошибочно находили цели. Направленные туда, где виднелся просвет в доспехах, или, пробивая их в наиболее слабых местах, они впивались в тело и убивали. Бегущие недеры, подавленные, преследуемые траэти и падающие под меткими выстрелами метателей, на ходу срывали с себя шлемы и бросали оружие, стремясь быстрее добраться до спасительных стенок куба, понимая, что это часть первозданного хаоса и, только достигнув её, можно сохранить себе жизнь.
Хранительницы разорвали круг, и символы над головами растаяли. Обессиленные долгой борьбой со стихией они присели на камни. Битва близилась к завершению, разве что метатели ещё изредка поднимали луки и выпускали стрелы, каждая из которых обрывала чью-то жизнь. Торгал и Миерид повернули своих людей назад, и сейчас было видно, какими понурыми и медлительными стали их животные. Многие наездники слезли с траэти и, остановившись, осматривали их раны, оказывая, если это было возможно, первую помощь.
Немногие возвращались пешими. Им можно было только посочувствовать – потеря наездника, который чуть ли не с того времени, когда траэти только увидел свет, проклюнув скорлупу яйца, заботился о нём и постоянно был рядом, означало невосполнимую утрату. Животное приходило в бешенство, нападая на всех без исключения и, чаще всего, его убивали. Наездник переносил потерю своего подопечного немногим лучше и нередко бросал службу и начинал жить мирной жизнью, стараясь забыть своего самого любимого и верного боевого товарища. Такое воспитание приносило свои плоды – в бою оба они составляли единое целое, сея хаос и панику в рядах врага.
Сотня, посланная Миеридом, остановилось недалеко от места, где немногим ранее дышал силой собранный хранительницами круг. Один из них, по забрызганным кровью знакам различия, которого Сиана определила самого Миерида, подъехал к ней и остановился. Подняв что-то, лежащие поперёк спины его траэти и напоминающее мешок, он, размахнувшись, швырнул это к её ногам. Хранительницы вскочили, их камни замерцали тусклым рубиновым светом, а доспехи видоизменились в некоторых местах, принимая боевую модификацию и наглухо запечатав все те небольшие просветы между пластинами, видневшиеся мгновение назад.
– Что это значит, командующий? – вкрадчивый голос Исиды зазвенел в опустившейся вокруг тишине. Неприязнь к Миериду, хорошо скрываемая, но ни для кого не являвшаяся секретом, явственно проступила в её голосе.
– Посмотрите, кто это, а потом ответьте мне и моим солдатам, которые сейчас потеряли очень многих своих товарищей, для чего был создан тройственный союз! – с последним гневным выкриком он, резко натянув поводья, развернулся и быстро направился к ожидавшей его сотне.
Предмет, который он бросил к их ногам, при ближайшем рассмотрении оказался неимоверно худым, выше среднего роста человеком с тонкими чертами лица. Кровь, стекающая из раны на лбу и заливающая лицо, не могла скрыть, словно застывшую на нем маску сосредоточенности. Но не это поразило хранительниц, окруживших этого мёртвого человека. Они увидели, как из-под распахнутой сутаны искрился в слабом лунном свете знак тройственного союза. Принадлежность этого человека к ордену служителей неоспорима – такие знаки не мог поставить никто, кроме Эсткарха…
Глава IV. «Первые разочарования»
Образование тройственного союза было тем шагом, который прекратил долгое противостояние ордена служителей и ордена хранительниц. Распри, а иногда и кровопролитие, сопровождали рождение этого союза. Около сотни лет понадобилось, чтобы те, кто был против его создания, приняли разумные доводы или покинули бренный мир Шаэдара. Ходили слухи, что некоторым из них помогли это сделать.
