Андрей Демидов - Тайны Звенящих холмов
– Мы уважаем законы Водополка Тёмного, но не имеем перед ним никакой вины и будем драться, клянусь всеми богами! Мы хотим знать, вирник, в чём нас обвиняют и почему гонят наш след?
– A-a… Вот это кто. Странники из Тёмной Земли, – недобро засмеялся Швиба, поблёскивая своей бляхой с изображением Ярилы и змей. – Стало быть, вы враги, говоря, что идёте в Просунь. Клянусь всеми чудесами Даждьбога, вы лазутчики и ведуны. Что вам нужно тут, в Урочище Стуга, отвечайте, прежде чем вас перережем!
– Побереги язык для мольбы о пощаде, бурундей! – зло крикнул Эйнар и крутанул над головой меч. – Поглядим, каков ты в деле.
Бурундеи сноровисто вытащили из-за спин короткие луки, вложили в тетиву стрелы и выжидающе уставились на Швибу.
Тот медлил, похлопывая коня по холке.
Что-то тихо сказал Рагдай, прерывая напряжённое молчание, вытягивая перед собой правую руку с растопыренными пальцами. А затем громко произнёс:
– Скажи своим людям опустить оружие, эта земля не любит льющейся крови. Да, Швиба, ты прав, мы не идём в Просунь. Наша цель – увидеться с Матерью Матерей. Я – Рагдай с Медведь-горы и уже два раза был тут, в Урочище Стуга.
– Однако слово ты знаешь и тайный знак. Ладно, Рагдай, скажи своим людям, чтоб положили мечи на землю и отошли на пять шагов. Мы вас не тронем. До поры. – Швиба почесал затылок. – Ловок, нечего сказать. А я сразу понял, что ты не тот, за кого себя выдавал. Рушника, золотых дел мастера, в прошлое лето убили дедичи, а Просунь сожгли.
– Плевать я хотел на твоё обещание, клянусь Одином! – крикнул Вишена, поигрывая мечом. – Будем биться!
– Вишена! – Рагдай поднял на варяга тяжёлый взгляд, и тот выронил меч на сухие листья.
– Заберите их оружие, – сказал Швиба своим воинам и тяжело спрыгнул с коня. – Ну, Рагдай, коли врёшь, быть тебе меж двух осин.
– Это что получается, нас без боя захватывают в плен? – Эйнар недоумённо взглянул на Вишену. – Клянусь Одином, этого не будет!
– Пусть делает что хочет, этот кудесник. В конце концов, он нам платит, а мы ему служим, – ответил варяг и, сев на землю, повернулся к Рагдаю: – Если эти черви лесные тебя сейчас убьют, можем мы с Эйнаром считать плату отработанной?
– Можете, призываю в свидетели Небо и Землю, – кивнул Рагдай.
– Эй, эй, бросьте эту ерунду! – возмутился Эйнар, выворачиваясь от двух бурундеев и намереваясь скрутить ему руки за спиной. – Мы не будем бежать и нападать. Клянусь своим мечом и всеми богами.
– Ладно, не вяжите их, – хмыкнул Швиба и ткнул пальцем в двоих своих людей. – Авдя и Вара, отойдите подальше держите наготове стрелы. Если варяги начнут суету, убейте их. Ясно?
Бурундеи кивнули.
Эти Авдя и Вара и другие воины, пришедшие с вирником, сильно отличались от бурундеев с Игочева Волока.
Все семеро были высокого роста, широкогрудые, с мощными конечностями, уверенными, точными движениями, спокойным, чуть надменным выражением лиц, заросших холёными бородами.
Кожаных панцирей почти было не видно, оружие ковано искусными мастерами.
– Хороши дружинники у нашего князя Водополка? – усаживаясь рядом с Рагдаем, довольно спросил Швиба. – То-то. Ну, давай рассказывай, какая нужда пригнала в Урочище, какие чаяния.
– Знание мне нужно от Матери Матерей и более ничего, – ответил кудесник, наблюдая, как падает, вращаясь, невзрачный древесный лист.
– Ты уж не таи злобу на меня, колдун. По глазам вижу, чую, человек ты хороший. А я не часто ошибаюсь на этот счёт. – Вирник махнул своим воинам рукой. – Вот на прошлом семнике приходит человек на волокову заимку и говорит, что он-де из пожжённого дедичами Городца, идёт побирается. А по глазам видно: врёт. И точно, Беляй он, Мечека беглый, что двух княжеских коней с Елиного луга увёл. Вот так. Так не таи ничего от меня, мне князь это дал, – Швиба похлопал себя по бляхе со звеньями на груди, – и наказал брать любого, кто, по моему разумению, нарушит его закон княжеский. А пуще всего – следить, чтоб лихой чудак не навёл на Урочище ведунов из Царьграда или Полтеска.
– Стало быть, Водополк Тёмный в дружбе с Матерью Матерей и даже приставляет к ней сторожу? Давно ли? Давно ли ты. Швиба, узнал сюда дорогу между ловушками и тайные знаки посвященных? – одними глазами улыбнулся Рагдай, снова и снова поднимая и опуская один и тот же сухой лист; лист под его взглядом при падении вращался то в одну, то в другую сторону проделывал сложные зигзаги и, упав, некоторое время стоял на своей кромке, позволяя опять себя подхватить. – Раньше Водополк сам давал десять кун серебра тому, кто принесёт голову Матери Матерей.
– Было такое. Но в прошлое лето из Урочища прислали снадобье, спасшее людей Слопенца от повальной чёрной лихоманки. Потом она знанием упредила князя от зимнего похода на Яробуж, и та зима была ледяной, птицы камнями валились на землю. Князь Водополк не забывает ни обид, ни блага. – Швиба приосанился, недоверчиво покосился на Верника, прохаживающегося неподалёку от оружия, на Вишену, затеявшего постепенно разрастающийся спор с одним из бурундеев. – Потом волхи наши укоряли князя за неуважение к посланнице богов, что открывает им многие знания. А волхи у нас не то что в Полтеске или в Тёмной Земле, у каждого много рабов. Закупов, воев. Мудр, мудр наш князь, знает свою выгоду. Вот только дедичи эти, клянусь небом, достали, всех их надо вырезать. И земля у них поганая, одни камни да пни…
– А чего ради ты сам приехал? – Рагдай оставил в покое надоевший листок и сосредоточился на одинокой вороне, сидящей на дереве над скучающими в отдалении Авдей и Варой; ворона начала неуютно ёжиться и беспричинно перелетать на соседние ветки.
– А правду говорят, что царьградский князь построил стену длиной в четыре дня пути, от Царьграда до Южного моря?
– Правда. От Силимврии на Мраморном море до Деркоса на Понте. А что, Водополк решил идти в Царьград? – опять улыбнулся одними глазами Рагдай; вконец измученная неясной тревогой ворона, за которой он наблюдал, села прямо на шлем Вары и противно прокаркала. – Ты хочешь спросить, почему мы бежали из Игочева? Ладно, не делай простое лицо, я скажу. Мы бежали от людей самозваного конунга Гуттбранна: он преследует этих двух варягов, которых я нанял себе в попутчики. Они там что-то не поделили. Но это их дела.
– Эти уж мне варяги! Особенно тот, с рыжей бородой. – Вирник указал на Эйнара. – Сначала поклялся своим Одином, что без боя не пойдёт в плен, а потом тем же Одином, что будет вести себя смирно, как козочка на привязи. Клятвами они кидаются, эти варяги, без разбора. Удивляюсь, как ещё им может сопутствовать удача. Говорят, они избы строят из стоячих бревен, а не из лежачих, как мы. Чудно. Это ж каждое бревно нужно закопать, подогнать!
– Строят. Верно. – Рагдай оставил в покое ворону и крикнул: – Искусеви, когда ж твоя рыба поспеет? Давай угощай.
Тем временем окончательно стемнело.
Костерок выхватывал стволы ближайших деревьев, неподвижные фигуры Вары и Авди, сидящих на краю освещённого круга, бугорки присыпанных листвой валунов, крупы стреноженных лошадей с неподвижно висящими хвостами.
– Нет, нет! Если ты такой храбрый, сходи к Каменному холму, обойди его и вернись, – разгорячённо говорил один из бурундеев язвительно ухмыльнувшемуся Вишене. – Ну что?
– И схожу. На спор, – отвечал тот. – Но и ты иди. Я с одной стороны, ты с другой. Клянусь огнём Фрейра-заступника, всё, что ты рассказываешь, неправда. Давай, ставлю кольчугу. Вон ту, что на Вернике. Она моя.
– А я ставлю коня и гривну бели.
– Идёт. Рыбу доедим и идём. Я из твоего коня завтра жаркое сделаю.
– Ты что, Гая, – пытался остановить распалившегося бурундея его соратник. – Пусть мурмон один идёт, раз хочет показать храбрость. Но ты ведь ведаешь, что значит идти вокруг Каменного холма во тьме, не видя, куда ступаешь. Клянусь милостями Даждьбога, это всё равно что плясать на плывучей трясине!
– Я знаю, что я делаю, Кудин. Я проучу дерзкого варяга. Пусть сгинет, – убеждённо прошептал Гая. – Только Швибе ни слова.
Гая махнул рукой Вишене, и они прошли за спинами вяло беседующих Рагдая и Швибы, перебрались через спящих вповалку бурундеев, положивших под головы сёдла, сделали предостерегающие знаки бдящим Авде и Варе, чтоб не поднимали шума, и растворились во тьме Урочища.
– Всё, конец твоему соратнику, – без особой радости сказал Кудин настороженному Эйнару, но варяг только пожал плечами в ответ.
– Вишена! – позвал из шалаша сонный голос Верника. – Вишена, чудин говорит, что у кельтских женщин груди отвисают до пояса и они могут кормить ребенка десяток лет. Ты ходил на кельтов, скажи, так это?
После долгой паузы из шалаша выполз Верник и начал вглядываться в спящих снаружи:
– Эй, Вишена, ты где?
– Молчи. Он ушёл, – сказал Кудин, опасливо глядя на насторожившегося Швибу.
– Куда ушёл? – Верник вытаращился на Кудина и Эйнара. – Совсем?
