Паутина времени (СИ) - Бердникова Татьяна Андреевна
Тата, уже начавшая вместе с подростком торопливо подниматься по лестнице, испуганно оглянулась.
- Думаешь, они не погибли?..
Ответ последовал почему-то не от немца, а от темпора, периодически вновь принимающегося всхлипывать и шмыгать носом.
- Нет… - шепнул он и, покачав головой, неожиданно снова сжал руку девушки, - Они злые! Плохие, они хотели вам сделать больно! Они теперь там, там… - он мотнул головой в сторону завала, - За камнями, но я слышу их! Я еще могу… хотя бы слышать… - он снова зашмыгал носом, и Тата, вздохнув, потянула паренька наверх. Утешать его определенно следовало в более спокойной обстановке.
…Темпор рыдал, не переставая. Очутившись наверху, в библиотеке, вдалеке от опасности он, по-видимому, сполна осознал все произошедшее, особенно то, что по-прежнему представляло загадку для молодых людей, и теперь предавался неостановимому горю.
Молодые люди, в данный момент вынужденные заниматься вещами более важными, в частности, обрабатывающие и перевязывающие раны пострадавших товарищей, поглядывали на мальчишку с сочувствием, но подойти утешить сейчас не могли.
Марк, которому сестра старательно бинтовала руку, вообще косился на него с неприязнью и утешать определенно не планировал. Его, судя по всему, темпор раздражал, что в целом было не удивительно.
Вольфганг, осматривающий плечо Пашки и старательно стирающий и останавливающий кровь, бегущую из его раны, наконец устало вздохнул.
- Парень, да не реви же ты так! Хватит уже душу рвать, помолчи хоть немного!
Пашка, шипящий и кривящийся от неприятных ощущений, удивленно хмыкнул, даже ненадолго отвлекаясь от них и, оглянувшись на немца через плечо, покачал головой.
- Ну, ты даешь, Вольф. Совсем русским стал!
- Был и останусь немцем, - отрезал солдат, аккуратно прижимая к ране приятеля смоченную в чем-то марлевую салфетку, - Просто язык выучил. Все благодаря этому мальчугану… - он вздохнул и, меняя тему, принялся аккуратно, по мере сил и возможностей, бинтовать плечо раненного, - Ничего страшного нет, пуля только немного порвала кожу. Видимо, задела пару сосудов, поэтому и крови так много.
- А ты разбираешься, как я погляжу, - Марк приподнял брови, чуть усмехаясь и, ойкнув, недовольно покосился на сестру, язвительно добавляя, - Не то, что некоторые.
Девушка фыркнула и, мстительно дернув бинт, аккуратно затянула его, завязывая.
- Будешь привередничать – в следующий раз сам будешь себя бинтовать, - пригрозила она и, выпустив руку брата, поморщилась, - Готово. Не знаю, насколько профессионально, но, кажется, кровь больше идти не должна… Пойду, утешу малыша.
- После всего, что он сделал? – Марк нахмурился и покачал головой, - Тата… ведь это все – начиная с немцев в подвале и заканчивая нашими ранами – его рук дело! Как ты можешь его жалеть? Да он же… он…
- Он всего лишь ребенок, Марк, - девушка, имевшая счастье пообщаться с темпором в более неформальной обстановке, нахмурилась сама, - Просто маленький, очень напуганный мальчик. Он, по-моему, сам не ожидал, что эти немцы окажутся здесь… - она вздохнула и, махнув рукой, направилась к сидящему на стуле, судорожно всхлипывающему пареньку.
Брат ее поморщился и, всем видом показывая, что не хочет иметь с этим ничего общего, предпочел уделить внимание Пашке и бинтующему его рану Вольфгангу.
- А у тебя ловко получается, - заметил он, не вслушиваясь в успокаивающий шепот сестры, обращенный к темпору. Немец пожал плечами.
- Я собирался пойти учиться на врача, да и на войне хотел работать в госпитале. Не вышло. Но кое-что еще помню.
- Так чего ж ты не подсказывал нам, когда мы тебя бинтовали? – Пашка удивленно приподнял брови и, тотчас же мотнув головой, перевел взгляд на девушку, - Тата… как он?
Тата, как раз тихо о чем-то спрашивающая шмыгающего носом Райвена, досадливо отмахнулась, серьезно вглядываясь в лицо мальчугана.
Темпор пробормотал что-то и, внезапно вскинув руку, прижал ее к пресловутой заколке в волосах, словно опять пряча. Девушка вздохнула.
- Райв, мы не станем разбивать твои часы, - тихо, уверенно проговорила она, - Но, если ты их не покажешь, понять, что случилось, я тоже не смогу. И, значит, не смогу помочь…
- Ты и не сможешь помочь! – эти слова мальчишка выкрикнул, заставляя парней недоуменно переглянуться, - Они разбиты, разбиты! Песок кончится, и я… м-мое время…
- Что происходит? – Марк, все еще не горящий желанием помогать темпору, но уже начинающий понимать, что творится с ним что-то действительно серьезное, поднялся с пола, подходя ближе, - Что с тобой, темпор?
- Меня зовут Райвен! – мальчик вскинул голову; глаза его засверкали, - Ты злой, ты плохой, почему ты не хочешь понять? Я ничего плохого не делал, я просто хотел развлечься, за что ты злишься на меня?!
Девушка, неодобрительно покосившись на брата, осторожно обняла подростка за плечи, чуть привлекая к себе.
- Тише, тише… Райвен, Марк не хотел тебя обидеть, он просто… не умеет выражать сочувствие, - последние слова ее прозвучали даже с некоторым вызовом, - Не обижайся на этого барана, малыш. Марк, - она обратила взор к несколько растерявшемуся парню, - Это серьезно. Его часы треснули, песок из них высыпается наружу. Если он там закончится – Райв умрет. И, замечу тебе, что для нас это может обернуться самым неблагоприятным образом – неизвестно, что произойдет с измененными событиями времени после смерти темпора. Не исключено, что Вольф вновь отправится в сорок третий, а мне… - она умолкла и отвернулась к мальчику, не желая во всеуслышание сообщать о своих чувствах. Тот, напряженно стирая слезы, с трудом кивнул и, превозмогая рыдания, продолжил объяснять сам.
- Пока… когда песок из часов высыпается, я не могу контролировать время. Я вообще ничего не могу – время гнется, ломается и путается само по себе, я не знаю, что может случиться! Тот обвал… он был здесь много лет назад, я убрал его, я восстановил свой зал, сделал его красивым! А он снова рухнул, потому что у меня нет сил удерживать время таким, как я хочу… Потому что оно скоро закончится! – голос темпора зазвенел, в нем зазвучали истерические нотки, - Потому что мое, мое время скоро кончится, а ты злишься на меня! Неужели ты не видишь, не понимаешь?! В своем мире ты тоже злишься на умирающих?!
Вольфганг с Пашкой переглянулись и в молчаливом осуждении воззрились на растерянного приятеля. Тата не преминула присоединиться к ним.
Марк, обнаружив несколько устремленных на себя укоризненных взглядов, тяжело вздохнул и, на секунду закрыв лицо ладонью, тотчас же поднял обе руки в воздух.
- Хорошо. Хорошо, я сдаюсь, я был неправ. Извини меня… Райвен, что злился на тебя, я не должен был. Скажи, тебе можно как-то помочь? Отремонтировать часы?..
- Если бы песок не высыпался, трещина бы постепенно закрылась сама… - темпор опять шмыгнул носом, - Но это невозможно. Он будет высыпаться и, когда закончится…
Парень, не желая нового витка истерики, поспешил прервать его.
- А если чем-то заклеить? Ну, я даже не знаю – скотчем там… клеем…
- Пластырем! – вклинился чрезвычайно заинтересованный этой идеей Пашка, - У меня, кстати, где-то в штанах есть пластырь, я захватил с собой, когда мы сюда отправлялись. Если мы залепим трещину на твоих часах пластырем, песок не будет высыпаться, Райв! И трещина сможет затянуться.
Мальчик, по-видимому, совершенно не ждавший того, что новые знакомые сумеют найти действительное решение его проблемы, уже мысленно распрощавшийся со своей молодой жизнью, растерянно приоткрыл рот, переводя взгляд с одного из собеседников на другого, и не находя слов для ответа.
Тата, которая за юного темпора, которого еще совсем недавно боялась до дрожи, переживала едва ли не как за родного сына, радостно заулыбалась.
- Это может сработать! Только… - она немного померкла, чуть склоняя голову набок, - Тебе все-таки придется показать нам часы. Самому тебе, наверное, будет сложно заклеить их, или… ты можешь их снять?
