Сергей Шведов - Око Соломона
– Ты никогда прежде не посещал Константинополь, шевалье?
– Нет, – покачал головой Венцелин. – Но много слышал о нем от монаха, обучавшего меня греческому языку.
– У меня такое чувство, что ты без подсказки способен найти дорогу к моей усадьбе, – настороженно покосился на рыцаря Михаил.
– Разумеется, найду, – пожал плечами Венцелин. – Я ведь был там сегодня ночью.
Михаил мысленно хлопнул себя ладонью по лбу. Все-таки чрезмерная подозрительность затуманивает мозги даже очень умных людей. А друнгарий Константин, скорее всего, ошибся, что, впрочем, неудивительно, учитывая его немалый возраст и присущую всем стареющим вельможам рассеянность.
Усадьба протовестиария, обнесенная трехметровым каменным забором практически не пострадала от шаек крестоносцев, рыскавших по округе. Управляющий Феоктист, старый потрепанный жизнью евнух, сумел договориться с незваными гостями, добровольно отдав им большую часть продовольствия и сохранив тем самым стены хозяйской виллы в неприкосновенности. А все ценные вещи умудренный опытом Михаил вывез из усадьбы при первых же известиях о приближении беспокойных ополченцев.
– Неужели ни капли вина не осталось? – укоризненно глянул на евнуха хозяин.
– Ну почему же, – удивился тот. – Я бы умер со стыда, если бы мне пришлось угощать гостей водой из колодца.
– Значит, она здесь? – шепотом спросил протовестиарий, спешиваясь на каменные плиты двора.
Сморщенное личико старого евнуха осветилось хитренькой улыбкой:
– Безумный франк убил бы всякого, кто посмел бы приблизиться к его женщине.
– А чем они заняты сейчас?
– Боюсь, что еще не вставали с ложа, – хмыкнул Феоктист.
– Но ведь уже давно перевалило за полдень, – удивился чужой неуемной прыти Михаил.
– Я подал им завтрак и обед прямо в постель, – развел руками евнух. – Франк приказал мне больше его не тревожить по пустякам.
Сиятельному Михаилу пришлось самому напомнить благородному Глебу о том, что долг для рыцаря прежде всего. Из-за двери послышалось неразборчивое бормотание, потом протяжный стон, скорее всего женский, а потом наступила мертвая тишина, словно участники творившегося там действа разом испустили дух.
– Я обещал Готфриду, вернуть благородную даму сегодня к вечеру, – вздохнул Михаил и печально глянул на Венцелина, стоящего рядом.
– Ты погорячился, протовестиарий, – пожал плечами фон Рюстов. – Прекрасная Адель настолько утомлена дорогой и пережитыми приключениями, что вряд ли встанет с ложа раньше завтрашнего утра.
Евнух Феоктист довольно глупо хихикнул, но тут же, перехватив взгляд хозяина, спохватился:
– Ужин готов, сиятельный протовестиарий.
Михаилу даже в голову не пришло звать чиновников к столу, их кормили отдельно, как и мечников Венцелина. Зато сам рыцарь охотно принял предложение протовестиария, разделить с ним скромный ужин. Тут только выяснилось, что жалобы Феоктиста на бесчинства крестоносцев были сильно преувеличены. Накрытый белым покрывалом стол, буквально ломился от дымящихся блюд. Михаил, надо отдать ему должное, проявил свойственную ему щедрость, и отправил большую часть кушаний в людскую, где уже клацали зубами проголодавшиеся нотарии.
– Давно хотел тебя спросить, сиятельный Михаил, что ты знаешь об исмаилитах?
Вопрос был неожиданным и настолько шел вразрез с мирным течением разговора, что протовестиарий даже поперхнулся вином.
– А почему ты именно у меня об этом спрашиваешь, шевалье?
– Так больше вроде не у кого, – вполне резонно отозвался Венцелин.
– Исмаилиты – это шиитская секта, враждебная как Багдадскому халифу, так и румийскому султану Кылыч-Арслану. По слухам, предшественника Кылыч-Арслана Мелик-шаха убили именно исмаилиты. В последние годы в Никее заговорили еще об одной таинственной секте – ассасинах, но что это за секта и какие цели преследуют ее вожди, я, честно говоря, затрудняюсь ответить. Слышал только, что ассасины, так же как и исмаилиты придерживаются шиитского направления в исламе.
– А чем шииты отличаются от суннитов?
– Шииты почитают халифа Али мужа Фатимы, дочери пророка Мухаммеда, а также потомков Али и Фатимы, одного из которых звали Измаил. Более того, шииты обожествляют Али и ждут его второго пришествия под именем Махди. Сунниты считают шиитов еретиками, отступившими от заветов пророка.
– А тебе не кажется, сиятельный Михаил, что культ Махди очень похож на культ Христа? – спросил Венцелин, пристально глядя в глаза хозяину.
– Если бы я так считал, шевалье, – сухо отозвался Михаил, – то меня уже давно объявили еретиком.
– Выходит, константинопольские иерархи понимают, какую опасность таит в себе секта исмаилитов не только для мусульман, но и для христиан.
– В столице империи деятельность этой секты запрещена, – нахмурился Михаил. – А почему ты об этом спрашиваешь?
– По моим сведениям, династия Фатимидов, правящая ныне в Египте, придерживается шиитского направления в исламе.
– Ты знаешь о делах Востока слишком много для простого рыцаря, благородный Венцелин, – прищурился на собеседника протовестиарий.
– Я ведь, кажется, говорил тебе, сиятельный Михаил, что воспитывался при монастыре, – пожал плечами шевалье. – Аббат Адальберт, мой духовный наставник, поручил мне собрать сведения обо всех ересях, существующих в ваших краях, что я и делаю по мере сил.
Протовестиарий кивнул, он и раньше догадывался, что Венцелин фон Рюстов не так прост, как это может показаться. Впрочем, было бы удивительно, если бы иерархи римской церкви не озаботились соблазнами, которые поджидают их духовных чад на весьма тернистом пути к Гробу Господню.
– Фатимиды захватили Каир двадцать восемь лет тому назад, – пояснил любопытствующему собеседнику Михаил, – но так и остались чужими основной массе тамошнего населения, не желающему отступать от заветов пророка Мухаммеда.
– А на чем же тогда держится их власть?
– На мамелюках, – усмехнулся Михаил. – Они покупают мальчиков-рабов на невольничьих рынках и делают из них воинов Аллаха. И на тайных сектах, не брезгующих ничем, в том числе и убийствами из-за угла.
– Спасибо за подробный ответ, протовестиарий. Я непременно сообщу о тебе аббату Адальберту в своем письме. Не думаю, что в Константинополе найдется более осведомленный человек, чем ты.
– Ты преувеличиваешь, шевалье, – отмахнулся от неприкрытой лести протовестиарий.
– Не думаю, – покачал головой Венцелин. – Похоже, император Алексей придерживается того же мнения, что и я, иначе он не давал бы тебе столь деликатных и важных для Византии поручений.
Граф Рено де Туле был потрясен, когда увидел живую и невредимую Адель де Менг рано утром у своего шатра. Протовестиарий Михаил, сопровождавший благородную даму, сиял как начищенная монета. Что, впрочем, неудивительно. Византиец сдержал, данное герцогу Бульонскому слово, и хотя не уложился в указанный срок, граф Рено не собирался ставить ему это в вину. Тем более что благородная Адель не понесла за время своего отсутствие ни малейшего ущерба. Что с удовольствием отметили благородные Готфрид и Леон, выскочившие из шатров на шум. Герцог помог даме спешиться, опередив ее нерасторопного мужа. За что был вознагражден ослепительной улыбкой и благосклонным кивком. Благородные супруги доблестных рыцарей, собравшиеся в немалом числе вокруг спасенной красавицы, первыми отметили благотворные перемены в облике благородной Адели. И речь шла не только о разрумянившихся щечках виконтессы де Менг, но в первую очередь о золотой диадеме, усыпанной драгоценными камнями, которая украшала прелестную головку дамы. И если румянцем благородная Адель обязана была, скорее всего, морозу, то диадему, стоившую целого состояния, ей могли подарить только византийцы. Эту догадку тут же подтвердил сиятельный Михаил, воспользовавшись услугами графа Рено как переводчика:
– Император Алексей, узнав о несчастье, приключившейся с благородной дамой, подарил ей эту диадему, дабы скрасить ее печаль.
– Передай басилевсу, сиятельный Михаил, что я сдержу, данное тебе слово, и принесу оммаж в ближайшие дни.
– Завтра, если тебя не затруднит, благородный Готфрид, – ввернул свое слово протовестиарий.
– Быть по сему, – кивнул герцог.
Глава 6. Царская кровь.
Протовестиарий Михаил так глубоко был погружен в решение государственных дел, что едва не упустил из виду одно немаловажное обстоятельство. К счастью, ему любезно напомнили о взятых на себя обязательствах. Когда слуга поздно вечером доложил Михаилу о визите лохага туркополов Талчи, тот даже крякнул от огорчения на собственное беспамятство. Иперперклампр Симон был не тем человеком, просьбу которого можно проигнорировать. Михаил потянулся к бумаге и освежил в памяти имена крестоносцев, с которыми Симона связывали какие-то дела. Протовестиария эти дела не касались, а потому он не собирался в них вникать, дабы не нажить беды. Лохаг Талчи возник на пороге раньше, чем Михаил успел пробежать глазами лист бумаги, исписанный арабской вязью.
