Наталия Фейгина - Цветок Фантоса. Романс для княгини
– Прошу прощения, Павел Алексеевич, но я должен вас покинуть. Мне пора домой.
– Помилуйте, Виталион, – возопил тот, поскольку на этот вечер был запланирован ещё и визит к очаровательной мадам Каро, – время ещё совершенно детское.
– Дети не могут оценивать последствия своих поступков, – глубокомысленно ответил Виталион. – Потому им нужны наставники и опекуны, – на последнем слове он сделал ударение, словно напоминая Павлу Алексеевичу о его собственных опекунских обязанностях. – Взрослые же люди в состоянии сами сопоставлять свои действия и их последствия, и я, как человек взрослый, полагаю, что сейчас мне самое время ехать домой. Честь имею.
Он поклонился, и уверенной походкой направился к выходу.
– Всего доброго, Виталион, – крикнул ему вслед Павел Алексеевич, и под нос себе добавил, – взрослый ты наш.
Тирада Виталиона его и в самом деле позабавила, поскольку вся история человечества являет собой нескончаемую череду примеров того, что взрослые люди либо плохо представляют последствия своих действий, либо игнорируют их. Но философствовать было некогда, и он махнул рукой Розе, глазами указав на Виталиона. Сам Павел Алексеевич, оставаясь равнодушным к чарам красавицы, не раз с восхищением наблюдал, как она манипулирует и юнцами, и вошедшими в возраст мужами, не раз пользовался её умением. Вот и сейчас он, пряча в седеющих усах усмешку, предвкушал, как поздравит Виталиона с возвращением.
Тем временем девушка спустилась со сцены и через весь зал направилась за молодым человеком. Она почти уже догнала его, но из-за последнего столика, одного из тех, где сиживали господа офицеры в дни перед выдачей жалования, когда состояние финансов не позволяло им располагаться ближе к сцене, поднялся молодой человек. В полутьме зрительного зала Павел Алексеевич не мог разглядеть его лица, но готов был поспорить, что это корнет Слепнёв. Афиноген Слепнёв, которому от родителей не досталось ничего, кроме звучного имени, был одним из завсегдатаев «У томалэ» и одним из самых преданных поклонников Розы. Он не упускал случая обратить на себя внимание красавицы, но, поскольку карманы корнета вечно были пусты, привлечь её подарками не получалось и приходилось прибегать к другим способам. Вот и сейчас он загородил собой проход, видимо, требуя поцелуй в качестве выкупа. Такие шутки здесь были нередки, но Павел Алексеевич нахмурился. Не хватало ещё, чтобы из-за притязаний Афиногена Виталион ускользнул от юной томалэ. Но ещё сильней он нахмурился, увидев, что его гость вернулся, чтобы помочь красавице. Со стороны противостояние смотрелось забавно: протеже княгини рядом с рослым офицером выглядел, словно карликовый пудель рядом с овчаркой. Но прежде, чем Павел Алексеевич успел подняться из-за стола, чтобы вмешаться, стычка закончилась. Виталион снова двинулся к выходу, Роза пошла за ним, а корнета усадили на место соседи по столику.
У самых дверей Виталион с Розой остановились. Судя по всему, девушка уговаривала молодого человека остаться и даже взяла за руку, предлагая погадать. Гадания Розы никогда не сбывались, но какое это имело значение, если они давали возможность почувствовать на ладони нежные прикосновения тоненьких пальчиков. На этот раз уловка, должно быть, не сработала, потому что молодой человек сам перехватил руку девушки и принялся рассматривать запястье, что-то говоря при этом. Радх, входя в зал, буквально налетел на стоящую пару и остановился, заговорив с Виталионом весьма решительно.
Павел Алексеевич вышел из-за стола и двинулся выручать гостя. Тот был человеком новым и вполне мог попасть в неприятную историю, а виноватым оказался бы Павел Алексеевич, пригласивший его сюда. С другой стороны, было бы полезным заручиться благодарностью протеже княгини.
Однако прежде чем Павел Алексеевич успел пересечь зал, положение разрешилось: юноша снял с руки перстень и передал его томалэ, после чего покинул зал. Следом за и ним Радх увел Розу, оставив гостей обсуждать странную сцену.
Павел Алексеевич подумал, что сегодня же вечером по городу разнесутся слухи один невероятней другого. С одной стороны, это хорошо, потому что ими можно будет воспользоваться, чтобы надавить на посланца княгини. Но с другой стороны, было в этом что-то подозрительное. Ох, не прост этот мальчишка, ох, не прост.
Лепесток 2
Прошла уже без малого сотня лет с тех пор, как указом императора томалэ «прикрепили» к земле. Томалэ осели и зажили безбедно, сменив конокрадство на коневодство, но не остепенились. Их пёстрые, похожие на кибитки, домики, беспорядочно толпились на окраине Версаново, дразня чопорных версановцев яркими красками и звонкими голосами обитателей. В свою очередь томалэ не жаловали соседей, деля чужаков на две категории: «барашков» – тех, с кого можно и нужно «стричь шерсть», и «волков» – тех, кого следует опасаться.
Заметив богато одетого юношу, почти мальчика, сидевшего за столиком у самой сцены, Радх отнёс его к «барашкам». В Версаново редко появлялись новые лица, ещё реже появлялись они «У томалэ». И не надо было быть прорицателем, чтобы понять, что этот изящный незнакомец – тот самый представитель княгини Улитиной, приезда которого с любопытством ждал весь город. Но в том, что Радх спел только одну песню вместо обычных двух-трёх, виноват был вовсе не короткий обжигающий взгляд карих глаз незнакомца, а шестилетний Гир, пробиравшийся к сцене. Закончив петь, Радх перехватил мальчишку.
– Гир, что ты здесь делаешь? – строго спросил он.
– Меня послала бабушка Фатха, – гордо ответил мальчуган. – Она велела узнать у Розы, где Яшка.
– Яшка?
– Да, она ушла утром с Розой за лазурикой и до сих пор не вернулась. Радх нахмурился. Он видел Розу в городе ещё днём.
– Скажи тётушке, что я сам поговорю с Розой, – сказал Радх, выведя босоногого гонца из зала. – Если девочка не вернётся в ближайшее время, мы все пойдём искать её.
Он отпустил Гира и вернулся в зал, чтобы найти Розу, и тут же наткнулся на неё. Девушка стояла у самого входа с тем самым столичным молодым человеком, которого он видел с Игнатьиным. Господин этот крепко держал девушку за запястье. Она бросила на Радха умоляющий взгляд.
– Послушайте, господин хороший, – вкрадчиво сказал томалэ. – У нас не принято так обращаться с девушками.
Юноша посмотрел на него, и Радх поразился холоду, сквозившему во взгляде. У него были голубые глаза! Почему же тогда со сцены он видел карие? Но вопрос о цвете глаз отошёл в сторону, когда незнакомец, не отпуская Розино запястье, произнёс:
– А магией крови баловаться у вас принято?
– Какой такой магией, мой яхонтовый? – проворковала Роза, но от Радха не укрылся злой взгляд, брошенный ею на незнакомца.
Не слушая её, Радх смотрел только на юношу. Нет, это был совсем не «барашек», а «волк», матёрый «волк» в овечьей шкуре.
– Это слишком серьёзное обвинение, господин хороший, – сказал томалэ после короткой паузы.
– Думаю, – сказал незнакомец, – нам стоит поговорить об этом в другом месте. Здесь слишком много глаз и ушей.
Радх кивнул.
Юноша отпустил Розу и, сняв с пальца золотой перстень с молочно-белым опалом, протянул его Радху.
– Если я ошибся, – сказал он, – перстень останется у вас в качестве компенсации. А если нет… Если нет, он ещё пригодится.
С этими словами приезжий повернулся и вышел.
Томалэ покрутил в руках перстень, раздумывая, что с ним делать. Сперва хотел надеть, но перстень оказался ему мал. Тонкие же пальцы у этого чужака!
– Радх, я ни в чём не виновата, – прошептала Роза, не отрывая глаз от опала.
– Тогда кольцо достанется тебе, – ответил Радх, сунув его в карман.
– Но мне сегодня ещё надо выступать!
– На сегодня ты отвыступалась, – мрачно произнёс Радх. – Или ты хочешь продолжить разговор в кабинете инуктора? Как ты думаешь, кому инуктор поверит – столичной шишке или танцовщице?
Больше он ничего не сказал и, немного выждав, вывел упирающуюся девушку из зала.
Незнакомец ждал их в вестибюле.
– Где мы можем поговорить?
Поколебавшись, Радх решил, что лучшего места для разговора, чем у тетушки Фатхи не найти. Только тётушка могла разобраться в том, что происходит, и защитить девушку от страшного обвинения.
Когда они вошли, Фатха подняла голову от лежавших перед ней карт. Взгляд её скользнул по Радху, задержался на мгновение на Розе, и, споткнувшись на незнакомце, снова метнулся к Радху.
– Зачем ты привёл чужака? – спросила она по-томальски, на миг опустив глаза к раскладу, черневшему пиково-трефовыми вестниками беды. – Не до чужих мне нынче.
– Он сказал, – так же по-томальски ответил Радх, – что Роза грешила магией крови.
Фатха протянула дрожащую руку к суковатой палке, прислонённой к скамье, и встала, выпрямившись, насколько ей позволяла больная спина. Тяжело опираясь на палку, прошла несколько шагов, отделявших ее от незваного гостя, и остановилась, глядя ему прямо в глаза. Томалэ, которым случалось встретиться взглядами с тётушкой, торопились отвести глаза, но юноша смотрел спокойно и твердо.
