Сергей Лукьяненко - Искатели неба (сборник)
Маркус повернул к нему бледное, словно мел, лицо:
– Владетель потому и правит Державой, что у него нет вечных врагов. Наверное, они решили овладеть Словом оба. Это же бездонная кладовая.
– Половина мира – лучше, чем ничего? – Епископ с сомнением покачал головой. – Нет. Прости, Маркус, но я знаю твоего венценосного отца, быть может, лучше, чем ты.
– А я и не говорю, что он не попробует обмануть руссийцев.
Фарид тихонько засмеялся:
– Как бы Тайная Палата не обманула Владетеля…
А я подумал, что два волка могут загонять дичь вместе. Но если дичь мала, или аппетит слишком велик, они неизбежно погрызутся за право есть первым.
– Что делать, шпион? – Жерар смотрел на него, будто ожидая простого и ясного рецепта.
Фарид развел руками. Подошел к окну, глянул вниз, пробормотал:
– Пока никого… Я не знаю, ваше преосвященство.
– Ильмар?
Мне оставалось лишь повторить жест Фарида.
– Я не бывал тут, ваше преосвященство. Это чужая земля.
По праву первым заговорившего Жерар стал нашим вожаком. И теперь все ждали его новых слов.
– Хелен! Много ли войск держат здесь османы?
– Много, – подтвердила Хелен. – Хватит, чтобы прочесать и город, и окрестности. Тут же граница, за городом есть кавалерийская бригада, пехотные части, даже летное поле…
Она осеклась.
Жерар обвел всех вопрошающим взглядом.
– Нас слишком много, – высказал общее мнение Жан. – Но… можно попытаться спасти Маркуса.
– Собирайтесь, быстро, – сказал Жерар. – Три минуты на сборы, ждать никого не станем!
Что нам было собираться? Вновь прибывшие и свои жалкие сумки разобрать не успели, мы же всего лишились в обвале.
Через три минуты мы уже выходили из гостиницы. Портье напряженно смотрел нам вслед – неужели уже донеслись какие-то новости? Но остановить благоразумно не пытался.
В отличие от Аквиникума, на улицах Крайовы никакого переполоха не наблюдалось. Но едва мы вышли из гостиницы, как на нас обратились все взгляды. И пьющие кофе в кофейне напротив, и скучающие в лавочках продавцы, и несколько извозчиков на площадке перед гостиницей – все смотрели на нас. С жадным, но спокойным любопытством.
– Проклятие… – прошептал Жерар, озираясь. Верный Луи мрачно стоял у него за спиной, покручивая в руках святой столб. – Да что такое…
– Обернись, – сказала Хелен.
Мы все оборотились. И обнаружили на дверях гостиницы плакаты, подобно тем, что Арнольд сорвал с какой-то стены. Только больших размеров и оттого видимые издалека.
Вот он, Маркус. Ну… не очень похож, но все-таки. Я совсем не такой. А Хелен, Жерар и Фарид – будто живые.
В любой державной деревушке нас бы уже окружила толпа охочих до поживы жителей. А здесь – на нас просто глазели. Даже беззлобно.
– Османцы никогда не назначают наград за выдачу преступников… – пробормотал Петер. – Они… они не станут хватать нас сами. Дождутся войск…
Арнольд размашистым шагом направился к извозчикам. Их было трое, все покуривали трубки, все восседали на облучках своих шарабанов с видом полного благодушия.
– Эй! – громко крикнул стражник. – Нам нужен извозчик… двое!
Вся троица дружно покачала головами. Один смачно сплюнул и с улыбкой указал на плакат. Арнольд, не ожидавший такого, оцепенел. Что сейчас начнется…
– Убивать не стоит! Отвесить по морде скотам и все дела! – выкрикнула Хелен, делая шаг к извозчикам.
Петер схватил ее за руку:
– Не надо, госпожа графиня! Господин Арнольд, подождите! Не надо! Вот тогда на нас все накинутся!
Хелен в нерешительности остановилась.
– Сейчас… я попробую… – Петер рванулся вперед, оттесняя Арнольда. И торопливо заговорил по-османски.
Извозчики переглянулись. И загалдели в ответ.
Мы, сбившись в кучку, ждали. Наконец Петер повернулся, сообщил:
– Надо нанимать всех троих, извините… По десять лир в час…
Цена была не просто грабительская, а несусветная. Но даже Жан не стал возмущаться. Мы бросились к экипажам – я попал в один с Маркусом, Луизой и Хелен. В соседнем Арнольд удивленно спросил Петера:
– Чего ты им сказал?
– На плакатах написано, что о данных лицах надо оповещать янычаров, а также запрещено данные лица кормить, поить и иные услуги оказывать, – торопливо ответил Петер. – Ну… а про меня же там нет ничего. Я и нанял экипажи от своего имени.
Безумный народ, эти османы!
Под прицелом любопытных взглядов мы покатили с площади. Хелен перекрикивалась с Петером, объясняя, куда ехать. Похоже, в годы войны с гайдуками она изучала и карты сопредельных земель. Нас не останавливали, но сразу несколько торговцев, подозвав крутившихся окрест голопузых мальчишек, куда-то их отправили.
Беда. Вроде как и не чинят прямого препятствия, но каждый наш шаг становится всем известен!
Радовало лишь то, что извозчики коней не жалели. Посовещавшись, мы поручили Петеру пообещать османам чаевые за скорость.
Скоро кончился мощенный булыжником центр Крайовы. Потянулись мелкие глинобитные домишки, сплошной стеной выстроившиеся вдоль дороги. Здесь плакатов с нашими портретами развешано не было, и на мчащиеся шарабаны даже внимания никто не обращал.
– Хелен! – перекрывая грохот колес, позвал я. Нас кидало в полузакрытом возке, Луиза крепко прижала к себе молчаливого Маркуса и нахохлилась, будто наседка над цыпленком.
– Что, Ильмар?
– Как пробиться на лётное поле?
– Не знаю!
– Там много охраны?
– Не знаю!
– Какие у осман планёры?
– «Сокол Поднебесной», это китайские планёры. Есть еще «Око пророка», но это совсем мелкие, на одного летуна…
Я попытался вспомнить китайские планёры. Видел я их раза два, но каждый раз – высоко в небе.
– Это хорошие планёры? Большие?
Хелен усмехнулась:
– Китайцы первыми в небеса поднялись, Ильмар. Планёры хорошие, даже получше наших.
– Много людей планёр поднимет?
– Двое в кабине. – Хелен запнулась. – Там еще бомбовая камора есть. Троих запихнуть можно… может, и четверых.
Значит, шестеро…
Я прикрыл глаза. Кто нам нужен больше всего?
Сам Маркус, это раз. Луиза – это два, ее все равно от Маркуса не оттащить. Арнольд – три, ясное дело. Фарид – четыре… как бы там ни было, но его тайные умения еще пригодятся. Петер – пять, сомнений нет никаких, без толмача в таком пути нельзя. Ну и Хелен, потому что планёр кому-то нужно в небе держать.
Эх… Жерара бы впихнуть! Но больно уж здоров епископ.
Значит, остальным выпадает отход прикрывать. Жерар, Луи, Йенс, я – это те, кто драться умеет. Жана и Антуана в расчет не берем… может, высадить их, пока не поздно?
Что ж… помоги, Сестра… сжалься, Искупитель. Помоги закончить начатое. Как-никак у тебя в том свой резон есть…
Я едва не рассмеялся, сообразив, что мысленно Искупителю сделку предлагаю. Мол, помоги Маркуса спасти, а он твое дело закончит.
Помоги, Сестра. Детей и женщин от беды спасать – твоя обязанность. Ну так спаси, помоги им выбраться. А за нас не прошу, мы свое отпросить успели.
Сколько там у меня до дюжины осталось? После той драки в порту? Один или двое?
А… сколько бы ни было. Всё, мои это льды. И если не врали сны, если ты, Искупитель, и впрямь там… я к тебе приду. И если можно там говорить – одно спрошу: ну что же ты сделал неправильно? И что мы ложно творим, твоим заветам следуя?
– Ильмар? – Хелен заглядывала мне в лицо, тормошила за плечи.
– Ты, главное, планёр подними, – сказал я. И улыбнулся. – Ты уж постарайся, летунья.
Хелен ответила не сразу. Затеребила тугую косу, будто маленькая девочка, которой дурную новость сказали.
– Ты это брось…
– Маркус. Луиза. Арнольд. Фарид. Петер. И ты. Под самый верх, летунья. Мне места нет.
– Не пущу, – прошептала Хелен.
– Брось, летунья. – Я не удержался, щеки ее рукой коснулся. – Поиграли, и хватит. Я тебе не пара… да и не о том речь. Захочет Сестра – выпутаюсь.
Хелен покачала головой:
– Нет… тут уж не выпутаться…
– Значит, так суждено. Откуда нам знать, сколько у Искупителя вначале апостолов было? Кого сохранила память, а кого и нет.
Она молчала, губы кусала, но сказать ничего не могла. И правильно, тут моя правда. Глупая девчонка… нельзя все-таки женщинам в войну играть. Настоящий солдат сразу все поймет и спорить не станет. Может, из упрямства и горечи впрямь можно много чего сотворить – стать летуном, вместо жизни и радости научиться смерть людям нести. Но одного нельзя – природу свою переменить.
– Ильмар…
– Не надо, – сказал я. И поцеловал Хелен, все слова обрывая. – С силами соберись. И вперед не суйся… береги себя. Тебе еще рули тягать.
Наш шарабан, кативший первым, остановился. Следом – и другие.
Я спрыгнул на землю, огляделся. Окраина городка давно уже осталась позади. Впереди, в выгоревшей степи, виднелись строения, унылые, как любые казармы в любой просвещенной стране. Лишь маленькая мечеть с двумя невысокими минаретами напоминала, что мы в Османской империи.
