Завещание великого шамана - Колупаев Александр Алексеевич
Слева, почти одну треть помещения занимала русская печь. Нет, это была не печь, это было произведение искусства.
Разноцветные изразцы, маленькие шкафчики с дверцами из черного дерева, отдушины и колонны, над которыми изрядно потрудился резчик. Справа стену украшал ковер, на нем висели старинные сабли, перекрещивались ружья и пистолеты с изогнутыми курками. Тяжелый бархат драпировал вход в другую комнату. Точно между двух окон, под полотнищами темно – красных штор, стояло кресло. Сидящий в нем пожилой человек мало чем был похож на Николая. Это был уставший от жизни старик, невозмутимо взирающий на мир у его ног. Сухие руки сложены были на рукоятке самодельной трости. Одет он был в темно-синий бархатный полукафтан, такие же шаровары, заправленные в сапоги коричневой кожи с меховой опушкой. Чуть поодаль его, почти прижавшись к стене, стояло с десяток людей, в основном женщины. Все хранили молчание.
Николай слега коснулся моей руки и сделал пару шагов вперед. Я стал рядом с ним.
Старик приподнялся с кресла, тотчас под руки его подхватили две женщины. Он властным движением руки остановил их.
Неторопливо подошел к нам, передал трость подскочившей девчушке и, немного склонив голову набок, словно орел, рассматривающий добычу, уставился на меня.
– Так вот ты какой, спаситель моего сына и моего рода, лейтенант Александр Холмин!
Голос у этого очень пожилого человека был звонким и полным жизненного задора, голос певца, горного пастуха который утром, выгнав стадо, поет в горах и эхо множит и вторит его бесхитростной песни.
– Добро пожаловать в мой дом, дорогой гость! Все, что есть у меня, пусть служит тебе! Тебе мой почет и уважение, самый важный гость в моей жизни!
Признаюсь, даже смутился от такого приветствия и лишь пробормотал что-то вроде: «Здрассте, спасибо».
Старший Николаев повернулся к сыну, похлопал его по плечу, развернулся и, дойдя до кресла, устало опустился в него.
Стройная женщина с длинной черной косой подошла к Николаю и прикоснулась лбом к едва приподнятой правой руке. Затем она подошла ко мне, я кивнул ей головой и поздоровался.
Николай жестом показал мне на мою правую руку. Я протянул её для пожатия. Женщина улыбнулась, взяв мою руку, опустила её вниз. Следующая родственница так же повторила жест приветствия, но к моей руке только прикоснулась своей правой рукой. Когда все поприветствовали нас таким странным образом, мой друг пригласил меня в соседнюю комнату. Два шустрых паренька уже перенесли кресло с его отцом, и он сидел за столом.
Слева и справа от него стояли стулья с высокими резными спинками, а вот остальным место было приготовлено за длинным низеньким столом, да и стульев у них не было. Вместо стульев на пол, покрытый узорным ковром, были брошены небольшие цветные подушки. Отец указал сыну на стул справа от себя, таким же жестом предложил мне сесть слева. Столы буквально ломились от еды. Не стану описывать наш пир, скажу только, что еда была по-деревенски простой и вкусной. Особенно вкусным было мясо. Оно в изобилии было и вареное, и жареное, и запеченное на углях. За ужином беседовали мало. Несколько фраз на гортанном языке отец сказал сыну, затем, сославшись на усталость, поддерживаемый внуком, удалился в спальню. Ужин закончился чаем, и мы отправились в дом Николая. Там уже хозяйничали его жена и две дочки.
– Идем на улицу, подышим воздухом, – потянул Николай меня за рукав пиджака.
Ночь в горах – особенная ночь. Воздух, напоенный ароматами последних дней мая, дышал то теплом разогретых скал, а то упруго толкался холодком речной долины, откуда доносились трели соловьев. Звезды яркие и крупные, подмигивали нам с высоты. Сразу и не сориентироваться в знакомых созвездиях этого бархатно – темного шатра, опрокинувшегося над нашими головами.
– Завтра отец будет называть тебя своим младшим сыном, я думаю, ты не откажешь умирающему старому человеку в этом?
– Не откажу, только почему ты каким-то странно потухшим голосом сообщаешь мне это?
– Тут такое дело… Видишь ли, мой отец не простой человек, он шаман, и не простой шаман, а как бы это сказать… Верховный шаман, главнее его на нашей земле нет шамана.
– Вот те и на! Ты же сам говорил, что твой отец был коммунистом и даже занимал какую-то руководящую должность?
– Да, был… и занимал… Председателем нашего аила проработал двадцать пять лет! Только и тогда он был шаманом. Камлал, правда, тайком, но большое камлание каждые три года проводил всегда. На него донос был в райком партии, вызвали и грозились исключить и с работы выгнать, так он поехал в краевой комитет, добился приема у первого секретаря.
О чем они говорили, никто не знает… Только, когда вернулся домой, того кто донес, исключили из партии, да из аила он уехал, никто с ним не захотел даже разговаривать. Отец сильным был шаманом, очень сильным, знаешь, он не только любую болезнь видел, но и мысли читать мог! Вот смерть свою он тоже знает.
– Это ты перегнул! Никому не известна дата своей смерти, – слегка усмехнулся я.
– Простому человеку это и вправду неизвестно, а вот отец знает! Да что отец, мой дед и прадед, и его дед – все были великие шаманы! И все знали дату смерти, и все умерли в день и час, который назвали.
– Это из области фантастики! Впрочем, легко проверить – по датам на памятниках.
– А могил у великих шаманов нет…
– Как нет?! Сжигаете вы их что ли?
– Нет, не сжигаем, вот отец умрет завтра, мы с тобой его хоронить будем, там и увидишь его могилу, да и всех великих шаманов увидишь.
– Как это?! – изумился я.
– Да это что-то вроде склепа, внутри горы. Пещера есть такая, очень скрытая, в неё может попасть только великий шаман или его наместник. Всем остальным – путь заказан. Если кто и пойдет следом, духи горы его не пустят.
– Ты говоришь, что никто кроме великого шамана, а как же мы тогда пройдем?
– В день похорон великого шамана, духи горы пропустят только тех, кто заменит его.
Отец назначил меня и тебя. Раньше главным был мой дед, и когда он умер, остался отец, теперь нужно двое, вот он и вызвал тебя.
– Эко у вас все сложно, – ко мне даже вернулось чувство юмора, – А тебе самому нельзя быть шаманом, без меня?
– Отец говорит – нельзя, время наступает, и два главных шамана должно быть, вот ты вторым и будешь. Только, Санья, есть одна проблема, мы с тобой должны провести ночь в этой самой пещере, и к утру пройти испытание…
– Ну, если надо, так проведем! А что за испытание?
– Этого я не знаю. Знаю только что взять с собой и как себя там вести. Испытание тоже очень серьезное, да и духи могут разгневаться, и тогда мы с тобой не выйдем оттуда…
– Ого! Ты меня пугаешь или предупреждаешь?! Только знай: раз тебе грозит опасность, в эту заколдованную могилу одного тебя я не отпущу! Вместе пойдем!
– Спасибо, брат! Иного от тебя я и не ждал! Идем, тебе кое-что предстоит сделать.
В комнате ко мне подошла пожилая женщина, как потом выяснилось, – тетка Николая, и протянула сложенную стопку одежды.
– Оденьте вот это, мне нужно посмотреть, все ли впору вам.
Николай указал на дверь спальни.
– Там примерь, только все сними, оставь нижнее бельё.
Просторные шаровары были немного широкими в поясе, а вот рубашка, ослепительной белизны из тонкого шелка, была как раз, немного только длинными были рукава.
Тетка сноровисто подтянула все на место и заколола булавками.
– Снимите аккуратненько – мы подошьем все по размеру.
Глава третья
Что может быть прекраснее майского утра в горах? Солнце золотит близкие горные вершины. Туман сползает по ущельям и, клубясь, оседает в рощах у подножия гор. Дальние луга от росы сверкают алмазной россыпью.
Село проснулось рано. Не знаю, какие по счету петухи отпели мне утреннюю побудку, но проснулся я только тогда, когда хозяйки проводили своих буренок на пастбище.
Тельняшка, спортивное трико, тапочки, любезно оставленные возле кровати и я, поздоровавшись с хозяйкой, направился к речке, шумевшей в конце огорода.
