Командор - Волков Алексей Алексеевич
По-прежнему не говоря ни слова, все дружно подошли к задраенному выходу и застыли, собираясь с духом.
– С богом! – выдохнул Валера, резко поворачивая запоры и толкая металлическую дверь.
…До цели Жмыхов добрался без особого труда. Пару раз по дороге он слышал чьи-то голоса и тогда сворачивал в сторону. Потом движение другим путем, и так все ниже и ниже. Жизнь потеряла всякий смысл, но оставалось Дело, и выполнить его капитан собирался во что бы то ни стало.
Он достаточно проворно выбил подпиравшие дверь упоры и клинья. Оставался последний шаг. Мешать никто не собирался, и потому Жмыхов позволил себе достать трубочку, набить ее табаком, раскурить и в последний раз прикинул, все ли рассчитано правильно.
За этой дверью был затопленный водой отсек, последний с незаделанной пробоиной. Достаточно открыть – и море ринется в лишенный команды корабль, наполняя его водой и забирая себе. Никто из захватчиков, в этом капитан был уверен, не сможет разобраться ни в причинах, ни в способах спасения лайнера. У них будет только два пути: покинуть его или разделить с ним судьбу.
Пора. Жмыхов последний раз глубоко затянулся, аккуратно выбил трубку, сунул ее в карман, не желая разлучаться с ней и на том свете. Потоки воды сразу сбили его с ног, но и захлебываясь, капитан ни на миг не усомнился в правильности своего решения…
…А на верхней палубе кипел бой. Десятка три пассажиров и моряков упорно пытались пробиться к заветному борту, но их противники имели превосходство в численности и вооружении, да и в умении владеть им.
Валера, Виталик, Николай и все, кто был с ними, не колеблясь, ударили по пиратам с тыла. Удар получился настолько неожиданным, что флибустьеры дрогнули, и уцелевшие некрасовцы успели проскочить туда, где штормтрап вел к спасательной шлюпке.
Но проскочить – это одно, надо еще и спуститься, и тут неожиданную прыть проявил Константин Юрьевич. Оттолкнув в сторону женщин, которым с общего негласного согласия надлежало спускаться первыми, он по-обезьяньи проскочил по перекладинам и оказался в шлюпке. Навстречу счастливчику из люков вылезли два пирата, и один из них деловито пырнул Константина Юрьевича ножом в живот.
Двумя выстрелами Виталик отомстил за своего патрона и услышал крик яростно отбивающегося от флибустьеров Валеры:
– Проверь шлюпку!
Спорить Виталик не стал. Он быстро спустился по лестнице, нырнул в шлюпку и сразу же высунулся, призывно махая рукой.
К сожалению, девушки (целых четыре!) спускались намного медленнее. А тем временем на палубе продолжалась схватка. Люди дрались отчаянно и неумело. Каждая секунда могла стоить кому-то жизни. Вдобавок на стоявшем вплотную к «Некрасову», но метрах в тридцати от шлюпки, фрегате заметили беглецов, засуетились, забегали.
На корме взвился дымок ружейного выстрела, и спускавшийся по трапу мужчина полетел вниз. В ответ Виталик тоже открыл стрельбу, каждый раз тщательно целясь и стремясь не расходовать зря последние патроны.
Оказавшийся в шлюпке Кузьмин запустил двигатель и теперь был готов отчалить в любой момент.
Наверху оставалось шестеро живых, остальные или полегли в неравной схватке, или успели занять места в шлюпке. Последней шестерке спастись было труднее всех…
– Прыгаем в воду! – срывая голос, прокричал уже трижды раненный Валера.
Сражавшийся рядом с ним Гоча пошатнулся и тотчас напоролся на клинок. Еще один мужчина упал, получив саблей по голове. Сам Валера поскользнулся и повалился у борта на какой-то твердый предмет. Бросил на него мимолетный взгляд и увидел, что это невесть как оказавшийся здесь огнетушитель. В следующий миг морпех вскочил на ноги, а руки, действуя, сами перебросили рукоятку.
Вылетевшая струя ударила в нападавших, и те сразу попятились, пытаясь закрыться руками. Валера понял, что это последний шанс, и крикнул троим своим товарищам:
– Прыгайте! Ну!
Сам он собирался прыгнуть последним. Огнетушитель быстро иссяк. Валера бросил в пиратов пустой цилиндр, вскочил на фальшборт, и тут что-то остро и горячо толкнуло в спину.
Его успели выловить из воды, и шлюпка сразу дала ход. Промелькнувший в открытом люке кусок белого борта стал последним, что увидел Валера перед смертью…
– Тонет! – кто-то из сидевших в шлюпке обратил внимание, что «Некрасов» стал заметно заваливаться на борт.
Фрегаты поспешно отходили от обреченного корабля, и в воцарившейся суматохе была позабыта небольшая крытая шлюпка, тоже спешащая прочь. В ней было, как подсчитал Кузьмин, девятнадцать человек – все, что осталось от экипажа и успевших вернуться на теплоход пассажиров.
А за кормой исчезал под водой красавец-лайнер…
19
Флейшман. Берег и лес
В парусных кораблях есть своя поэзия, начисто пропавшая у пароходов. Современный корабль – это комфортабельное средство передвижения, больше напоминающее небольшой город. Другое дело – корабли минувших эпох. По-моему, только на них и можно было по-настоящему испытать прелести и трудности плавания по океанским просторам. Любой парусник – как живое существо со своими капризами, повадками, нравом. К нему надо приноравливаться, и лишь тогда он станет слушаться тебя, как хорошо объезженная лошадь слушается наездника.
Наверное, поэтому я всегда любил яхты и оставался равнодушен к теплоходам. У меня нет оснований считать себя первоклассным мореходом, для этого надо иметь намного больше практики, а это в свою очередь – вопрос свободного времени. Но откуда его взять, когда практически все отнимает дело? Сбавь темп, позволь себе отдохнуть на завоеванных лаврах, и тебя сожрут недремлющие конкуренты, перехватят упущенные тобой деньги, и придется тогда догонять ушедший поезд, искать ту кратчайшую дорогу, которая снова позволит оказаться впереди всех.
Но до чего же приятно дождаться нескольких свободных дней и махнуть куда-нибудь на море! Наполненный ветром парус над головой, покачивающаяся в такт волнам палуба, соленые брызги на коже… А потом, где-нибудь за обедом с нужным человеком, словно невзначай обронить: «Недельки две назад, когда я на своей яхте болтался по Эгейскому морю…»
Все это лирика. Просто лучше всего я отдыхаю под парусом, как другие на охоте, на рыбалке или в кабаке. Дело вкуса, а о нем, как известно, не спорят. Или, как было написано на неких воротах: «Каждому – свое».
В первый момент, увидев вдали паруса, я испытал только радость и облегчение. Нет, я не сомневался в спасении, хотя и стал привычно представлять самые разные фантастические ситуации. Что поделать, в обычные рамки входило далеко не все…
До инцидента на берегу я был полностью спокоен. Внезапная вспышка самых грубых эмоций показала мне, что мы находимся на вулкане. Конечно, в фигуральном смысле. Так сказать, на вулкане людских страстей. Я и не думал, что такие привычные законы человеческого общества могут исчезнуть без малейшей причины в мгновение ока. И ладно бы где-нибудь на Кавказе, где кровь горяча и легко бросается в голову. Но мы-то, пусть необразованные, но все же европейцы, при случае легко называющие себя азиатами. Или тут сыграла роль азиатская половина натуры?
Вояка Лудицкого неожиданно оказался на высоте. Я с детства недолюбливаю погоны и прочие форменные атрибуты вместе с людьми, имеющими глупость их носить, но иногда и армейская муштра может принести полезные плоды. Люди начинают меньше ценить чужую жизнь, и без колебаний, с дуболомной прямотой прапорщика готовы скрутить в бараний рог любого, не желающего выполнять команду: «Смирно!». Не то что мы, с легкостью пускающие по миру конкурента, но не привыкшие самолично съездить ему на посошок по морде.
Получив нагоняй за непослушание, толпа утихла надолго. Но береженого бог бережет. Раз кое-кто не против пожить по первобытным законам, то лучшее – заранее пристроиться к кому-нибудь посильнее, и пусть он демонстрирует свою силу.
Один здоровенный приятель у меня уже был. Качок и охотник. Лобная кость – двадцать девять сантиметров – плавно переходит в затылочную, такую разве что снарядом и пробьешь. И все-таки в подобной ситуации я Пашке не доверял. Один на один он наверняка сделает любого, а вот с толпою ему не совладать. Не послушаются его люди, будь на нем хоть вдвое больше мышц. Тут нужны не только сила и наглость, но и такие качества, какие в двух словах и не описать. Пашка тоже сгодится, но неплохо бы поискать и более удачный вариант.
