Крестовый поход - Посняков Андрей

– Флор-то у них большой, да, вот только моряки там – ромеи, генуэзцы, франки, мавры – кого только нет! Выпьем? – сотник достал из-под стола деревянные кружки.

Алексей улыбнулся:

– Охотно.

Похоже, контакт был налажен, и теперь настало самое время приступить непосредственно к составлению плана. Чем и занялись.

Когда они закончили, «Агамемнон» во всей своей красе уже входил в гавань через узкий пролив, ощерившийся с обеих сторон черными сказами, словно зубами дракона. Темневшие в отдалении горы напоминали увенчанную гребнем спину чудовища, а обрывавшиеся в воду оползни – драконьи когтистые лапы.

Музыканты на корме быстро сменили ритм, комит что-то скомандовал, повинуясь жесту капитана – левый борт, табаня, опустил весла в воду, затем – резко поднял, правый сделал сильный гребок, и судно мягко, по кошачьему, ткнулось в причал левым бортом. Маневр сей оказался бы вряд ли возможен, будь у дромона не один, а два или больше ряда гребцов, ну, а так все прошло, как по маслу: с борта судна прямо через отделение для гребцов тут же перекинули трап, и капитан, картинно облокотившись на веревочные перила, снисходительно наблюдал, как, прижимая к бокам ножны, поспешает к кораблю не очень-то расторопная береговая стража.

А в воротах симпатичного двухэтажного особнячка, расположенного прямо напротив причала, стоял, приветственно помахивая широкополой – от солнца – шляпой, некий толстячок, как с ухмылкой пояснил капитан – хозяин местной корчмы. Ну, ясно, чему радуется – предвкушал неплохой навар.

Рядом с кабатчика появилась какая-то женщина в алой юбке – старая или молодая, красивая или не очень – рассмотреть с корабля было нельзя, оставалось только спросить.

– Это Пелагея, дочка кабатчика, – охотно пояснил Афиноген и громко расхохотался. – Смотрите, господин старший тавуллярий, не попадите в ее сети!

– А что такое?

– Пелагея – себе на уме девушка, – как-то не очень понятно отозвался капитан.

Официальной версией появления в гавани «Агамемнона» была его патрульная служба. Якобы, дромон заглянул на остров Дракона ненадолго – пополнить запасы пресной воды и вина – и уже через день-два должен был следовать обратно в столицу. Из этого никто из экипажа не собирался делать тайны – по настоятельной просьбе старшего тавуллярия.

«Святой Николай» к вечеру не пришел! Алексей нервничал, ходил по причалу взад и вперед, время от времени пристально вглядываясь в синюю ширь моря. Неужели, настолько обогнали? Или на скафе вообще решили не заходить на остров Дракона? Нет, там экипаж вышколенный и, по словам Ксанфии, капитан – педант. Раз написано в судовом листе, значит, обязательно должны зайти.

– «Святой Николай»? Обязательно зайдет, – обнадежил Лешку начальник местной береговой стражи – самого мирного вида старичок в выцветшем от солнца плаще. – Он должен привезти нам зерно и всякого рода товары, те, что жители деревни заказывали в прошлый заход. Нет, уж «Святой Николай» нас не забудет – его здесь многие ждут.

Несколько успокоенный, Алексей подался в корчму, где уже веселилась отпущенная на берег часть команды.

– Выпьете вина, господин? – неслышно подошла к столу девушка в алой юбке. – Наше, местное, вино ничуть не хуже Родосского.

– Охотно испробую.

Девушка – капитан сказал, ее зовут Пелагея – направилась на кухню, изящно покачивая бедрами. Довольно молода – лет двадцати, вряд ли больше – с красивым точеным лицом древней языческой статуи, волосы темные, вьющиеся, под белой полотняной рубашкой – точнее, под накинутой поверх рубашки бархатной черной жилеткой – угадывалась упругая грудь.

Лешка украдкой наблюдал за девчонкой, впрочем, и не он один – на нее пялились почти все – а как же не посмотреть на такую красотку? Правда, вели себя осторожно – не щипали, не хлопали по соблазнительной попке, не говорили особых скабрезностей. Это моряки-то в портовой таверне! Да и капитан предупреждал… Интересно, что же с этой красоткой не так?

Вопрос сей, впрочем, разрешился довольно быстро – не успел Алексей выпить и половину кружки, как в таверну вошел, вернее – ввалился, огромного роста мужичага с обветренным смуглым лицом и диким взглядом. Усач, с длинными иссиня-черными кудрями, но головой почти касался крыши. А руки, что у него были за руки? Настоящие оглобли, да и мускулы – камни. Силач, ничего не скажешь!

Не снимая с головы бараньей шапки, верзила ухватил пробегавшую мимо Пелагею, поднял на руки, закружил.

– Поставь! Поставь меня на место сейчас же! – запротестовал та.

Силач осклабился:

– Вот прежде поцелуй! Тогда поставлю.

– Целовать тебя? – девушка безуспешно пыталась вырваться. – Этакое чудовище! Ну, пусти же, Парас!

Парняга, не дожидаясь уже согласия, сам впился девчонке в губы, и та принялась бить его руками по голове, даже сбила шапку. Парас только смеялся…

Наконец, угомонившись, он поставил Пелагею на пол, подбоченился:

– Скоро подарю тебе столичных гостинцев!

Девушка лишь усмехнулась:

– Что ж, подари.

Казалось, ее ничуть не смутила только что произошедшая сцена, скорее даже наоборот, вызвала даже некоторую гордость или, лучше сказать, горделивость, вот мол, смотрите все: самое страшное на острове чудовище – мое!

– Привет, Парас! – почтительно поздоровался с парнягой кто-то из корабельщиков. – Как твой карбас – еще не потонул?

– А с чего ему тонуть? – верзила, наконец, соизволил заметить присутствующих. – Мой карбас будет понадежнее многих! – он повернулся к кухне. – Эй, Пелагея! Спроворь-ка мне стаканчик вина!

– Ты и за прошлые стаканчики еще не заплатил!

– Заплачу! В самые ближайшие дни заплачу, клянусь Пресвятой девой! – истово забожился Парас.

– Ишь! – Пелагея все ж таки сжалилась, принесла стаканчик. – С чего это ты собираешься разбогатеть?

– Да так… – парняга вдруг потерял всю свою браваду. – Будет одна оказия… Ну, твое здоровьице, Пелагея!

– Ха, здоровьице! Лучше б и впрямь что-нибудь подарил!

– Подарю! Богом клянусь, подарю. Может быть, уже завтра.

Залпом опрокинув стакан, Парас поднял с пола шапку и, нахлобучив е на голову, ушел, ни с кем не прощаясь.

– Во – тип! – подсел к Лешке Афиноген. – Видали?

– Да уж, – согласился молодой человек. – Жаль только девушку – больно уж звероватый у нее поклонник. Прямо даже сказать – опасный.

– Верно вы заметили – опасный, – усмехнулся капитан «Агаменона». – Только опасен он не для девушки… а для того, на кого она положит глаз!

– Как? – вполне искренне изумился Лешка. – Она еще и…

– Вот именно, – Афиноген покачал головой. – Вот именно. Не забывайте мое предупреждение… впрочем, думаю, мы тут недолго пробудем, «Святой Николай» уж всяко прибудет завтра с утра.

– Дай-то Бог, – улыбнулся старший тавуллярий. – Дай-то Бог.

Допив кружку, он вышел на улицу – не выносил уже сгущавшейся в таверне духоты. Кругом открывался премилый вид: аккуратные домики, луга, сады, синие горы. И палевая гладь моря с нежно-золотистой дорожкой клонящегося к закату солнца.

Значит, завтра утром в гавань зайдет «Святой Николай». Что делать – уже решено, обговорено и с Орестом, и с капитаном. Сразу, едва скафа подойдет и опустит трап, на борт поднимется представитель владельцев судна – Алексей Пафлагон в сопровождении охраны. Поднимется – для инспектирования судна, в чем ничего необычного усмотреть было нельзя, так иногда поступали многие судовладельцы. Подняться на борт, ну, а уж дальше – дело техники. Укрыться на корабле – даже на таком большом, как «Святой Николай» – дело безнадежное: все пассажиры и их груз при посадке тщательно заносятся в корабельный журнал, копия которого имеется в Феодосийской гавани. Попробуй тут, скройся. Уж конечно, хорошо бы взять разбойников, что называется, без шума и пыли, лучше всего при разгрузке, но уж тут – как получиться, в конце концов, утешало одно – лиходеям совершенно не куда деться! Ну, разве что броситься вплавь.

Немного постояв у корчмы, Алексей поднялся чуть выше, в горы, что начинались почти сразу же за деревней. Ухватившись за кривой ствол какого-то дерева, он до боли в глазах вглядывался в море, над которым уже виднелись кое-где бледно-серебристые предвечерние звездочки. Вот, кажется… Ну, точно – паруса! «Святитель Николай»? А кто же еще-то?