Скотт Линч - Хитрости Локка Ламоры
Здание кофейни, словно воплощая собой честолюбивые устремления своих владельцев, постоянно достраивалось и разрасталось: обзаводилось новыми помещениями, галереями и этажами, поглощало соседние дома, простирало свои стены все дальше, подобное птенцу, выталкивающему из гнезда своих еще не вылупившихся соперников.
Первые Мераджо снискали известность как оборотливые торговцы и перекупщики; они во всеуслышание заявляли, что способны выжать из средств вкладчиков гораздо больше прибыли, чем любой другой делец в городе. Третий в роду, знаменитый Оставо Мераджо, на протяжении целого года каждое утро отправлялся на богато убранной барке к самому глубокому месту Каморрского залива и там кидал в воду пятьдесят золотых тиринов. «Как бы я ни швырялся деньгами, все равно к концу каждого дня я получаю больше чистого барыша, нежели любой из моих соперников», – похвалялся он.
Последующие Мераджо перешли от вложения денег к накоплению, сбережению и ссуживанию под процент. Они одними из первых поняли, какое баснословное состояние можно нажить, занимаясь не собственно торговлей, а торговым посредничеством.
И вот теперь Джанкана Мераджо сидит в центре вековой финансовой паутины, охватывающей все теринские города-государства. Его подпись на пергаменте порой имеет не меньше веса, чем хорошо снаряженная армия или флотилия боевых кораблей.
Недаром говорится, что в Каморре правят два герцога – Никованте, герцог Древнего стекла, и Мераджо, герцог Белого железа.
Глава 13
Орхидеи и наемные убийцы
1
На следующее утро Локк стоял перед дверями банкирского дома Мераджо. Большие водяные часы в холле только-только прозвонили десять. В почти безоблачном небе ясно светило солнце, накрапывал теплый слепой дождь. На Виа Каморрацца кипело движение; грузовые барки и пассажирские лодки сражались за водное пространство со страстным воодушевлением, приличествующим скорее участникам морской битвы.
Одну из десяти крон пришлось разменять, чтобы обеспечить Локка более или менее опрятным костюмом. Волосы у него по-прежнему оставались седыми, а накладная борода была острижена клинышком. На человека состоятельного он, разумеется, нисколько не походил, а имел обличье скромного служащего – конторского курьера или писца.
Банкирский дом Мераджо представлял собой четырехэтажное нагромождение архитектурных причуд, сооруженных в разное время за последние двести лет: колонны, портики, арочные окна, каменные и деревянные фасады, наружные галереи со скамьями, носившие не только практический, но и декоративный характер. Шелковые навесы над галереями были цветов каморрских монет: коричневато-медного, желтовато-золотого, серо-серебряного и молочно-белого. Даже здесь, на улице, Локк видел вокруг десятки лукасов фервайтов, деловых людей в ладно скроенных богатых камзолах, каждый из которых стоил не меньше, чем зарабатывает за пять лет простой ремесленник или рабочий.
Если бы Локк посмел хоть пальцем тронуть кого-нибудь из этих господ, охранники банкирского дома Мераджо мигом вылетели бы толпой из дверей, словно пчелы из потревоженного улья. В погоне за нарушителем порядка они соревновались бы с несколькими патрулями желтокурточников, расхаживавшими по набережной, и победителю выпала бы честь вышибить ему мозги дубинкой.
В кошельке у Локка позвякивало семь беложелезных крон, двадцать серебряных солонов и пара медяков. Он был безоружен и очень смутно представлял, что станет говорить и делать, если его сомнительный план провалится.
– О Многохитрый страж, – прошептал Локк, – сейчас я вхожу в банкирский дом, где собираюсь получить то, что мне нужно. Мне не помешала бы твоя помощь. А если ты мне не поможешь… то и черт с тобой. Я все равно получу то, что мне нужно.
Вскинув голову и решительно выдвинув подбородок, он начал подниматься по ступеням.
2
– Частное сообщение для Кореандра Превина, – сказал Локк охранникам в холле, проводя пальцами, как гребнем, по мокрым волосам.
Охранников было трое – крепкие парни в малиновых бархатных куртках, черных бриджах и черных же шелковых рубашках. Позолоченные пуговицы у них блестели как новенькие, но рукояти длинных ножей и дубинок, висевших на поясе, были изрядно потертыми.
– Превин… Превин… – пробормотал один из охранников, листая справочную книгу в кожаном переплете. – Хм… Общественный зал, пятьдесят пять. Он вроде принимает без предварительной договоренности. Знаешь, куда идти?
– Не впервой здесь, – ответил Локк.
– Хорошо. – Отложив книгу в сторону, охранник взял грифельную доску с лежащим на ней пергаментным листом и выхватил перо из чернильницы. – Имя, квартал?
– Таврин Каллас. Северная застава.
– Писать умеешь?
– Нет, сударь.
– Тогда просто нарисуй тут какой-нибудь значок.
Охранник протянул грифельную доску, и Локк нацарапал жирный крестик рядом с именем «ТАВРЕН КАЛУС». С почерком у парня дело обстояло лучше, чем с правописанием.
– Проходи, – мотнул головой охранник.
Огромное помещение на первом этаже банкирского дома Мераджо – так называемый Общественный зал – было тесно заставлено солидными дубовыми конторками, стоявшими в восемь рядов по восемь штук в каждом. Сидели за ними торговцы, менялы, юристы, клерки и прочие мелкие служащие, которые арендовали рабочие места у банка – кто повседневно, а кто, за недостатком средств, лишь два-три раза в неделю. Подле всех почти конторок сидели клиенты, оживленно разговаривая, горячо споря или безмолвствуя в ожидании. Через большие световые фонари лились потоки солнечного света; легкий стук дождя смешивался с деловым гулом, наполнявшим зал.
По двум сторонам помещения поднимались до самого потолка четыре яруса закрытых галерей с медными перилами. Там с удобством располагались самые влиятельные и богатые коммерсанты Каморра. Все они входили в правление банкирского дома, однако никакой фактической властью не обладали – Мераджо просто предоставлял им многочисленные привилегии, ставившие их выше (в прямом и переносном смысле) мужчин и женщин в Общественном зале.
В каждом уголке здания стояли бдительные охранники в обманчиво расслабленных позах. Там и сям пробегали подавальщики в черных куртках, черных бриджах и длинных малиновых фартуках. В задней части банкирского дома находились огромная кухня и винный погреб, который сделал бы честь любой таверне. У людей, занятых срочными делами, зачастую не хватало времени, чтобы выйти перекусить или послать кого-нибудь за едой. Иные здешние служащие практически жили здесь, возвращаясь домой только чтобы поспать и сменить одежду – да и то потому лишь, что банкирский дом закрывался по наступлении часа Лжесвета.
С видом спокойным и уверенным Локк зашагал через Общественный зал к конторке, помеченной цифрой пятьдесят пять. Стряпчий Кореандр Превин несколько лет назад помогал братьям Санца открыть счет на имя Эванте Эккари. Тогда он был примерно такого же роста и телосложения, как Локк, и сейчас оставалось лишь надеяться, что с тех пор он не пристрастился к жирной пище.
– Чем могу быть полезен? – любезно осведомился Превин, по счастью все такой же худощавый.
Локк окинул быстрым взглядом его камзол – изящного свободного кроя, темно-зеленый, с кричащими пурпурными обшлагами, отделанными золотым шитьем. Кореандр Превин, судя по всему, хорошо разбирался в модных фасонах, но был слеп, как бронзовая статуя, когда дело доходило до расцветки одежды.
– Господин Превин, – заговорил Локк, – мое имя Таврин Каллас. У меня возникло весьма необычное затруднение, и оно могло бы успешно разрешиться с вашей помощью. Хотя должен сразу предупредить, что услуга, о которой я вас прошу, несколько выходит за рамки ваших обычных обязанностей.
– Я стряпчий, – сказал в ответ Превин, – и трачу свое время только на клиентов. Вы намерены стать таковым?
– Я намерен положить в ваш карман пять полных крон не позднее сегодняшнего вечера, если вы согласитесь мне помочь.
Локк провел ладонью по столешнице, и на ней, словно по волшебству, появилась беложелезная монета. Возможно, он проделал фокус не очень ловко, но Превин, явно несведущий в трюкачестве, изумленно вскинул брови.
– Ясно. Я вас внимательно слушаю, господин Каллас.
– Вот и славно. Заручившись вашим вниманием, я надеюсь в самом скором времени заручиться и вашим согласием вывести меня из затруднения. Видите ли, господин Превин, я являюсь представителем некоего торгового дома, который я, при всем к вам уважении, предпочел бы не называть. Я уроженец Каморра, но давно живу и работаю в Талишеме. Сегодня вечером мне предстоит встретиться за ужином с несколькими крупными предпринимателями – один из них благородный дон – и обсудить с ними условия важной сделки, для заключения которой меня прислали в Каморр. Но… неловко даже говорить, право слово… боюсь, я стал жертвой ограбления.
