Блистательный Двор - Мид Райчел

– Замечательно, – пробормотала я, – но Седрик не является гражданином Вестхэвена. Он хотел им стать, но не успел.

– В данный момент в Триумфальном находятся представители Вестхэвена, и они занимаются продажей паев. Буду говорить прямо – если бы Седрик купил пай, а вы бы нашли поверенного, который согласился бы оформить бумаги задним числом, то Седрик мог бы потребовать защиту как гражданин Вестхэвена. Дело за малым, надо просто обратиться к опытному человеку, которому вы доверяете. Полагаю, в Триумфальном это не проблема.

Я выпрямилась в кресле. Появившаяся возможность меня так потрясла, что я даже не задумалась о том, почему добродетельный пастырь предлагает мне нечто столь противозаконное.

– Я знаю человека, который согласится стать поверенным.

Гидеон ободрился:

– Тогда вам надо купить пай – и все.

– А вот последнее сделать как раз непросто. За пай надо отдать внушительную сумму денег. А у меня почти ничего нет… – Я умолкла, озаренная идеей. – Постойте-ка! Я знаю, где взять деньги. Но надо быть готовым и к непредвиденным сложностям.

– Разумеется. Я бы хотел вам помочь, но, к сожалению, недавно потратил все свои сбережения на покупку пая.

Я уставилась на Гидеона…

– Зачем пастырю «Наследников Уроса» перебираться жить в веротерпимую колонию, которая прославилась своими дикими нравами?

Он печально мне улыбнулся.

– Потому что этот пастырь уже не уверен, что согласен со своими братьями.

– Вы поэтому так снисходительны к Седрику? – поинтересовалась я.

– Отчасти. Если верования человека не наносят вреда окружающим, то, на мой взгляд, его за них наказывать не следует. Ну а вы были лучшей подругой Тэмсин, – грустно добавил он. – Тэмсин часто о вас рассказывала. Я не сумел выручить ее, но, может, у меня получится помочь вам.

– Тэмсин! – прошептала я.

У меня защипало глаза от слез.

– Я постоянно себя ругаю! Я так старался найти ее и узнать, что с ней случилось! – воскликнул Гидеон.

Он казался мне настолько подавленным, что мою первоначальную настороженность как ветром сдуло.

– Не надо, – тихо произнесла я. – Мы были бессильны.

Но мне опять вспомнились странные несовпадения в версиях Уоррена, и я засомневалась в своих словах. «Похоже, Уоррен темнит и что-то скрывает», – подумала я.

– Не знаю, правы ли вы, но мне еще предстоит с этим смириться. – Гидеон притушил боль в своих глазах и серьезно посмотрел на меня. – Скажите, что я могу для вас сделать?

Я прикусила губу.

– Можете достать мне коня?

– Моя лошадь стоит на привязи неподалеку. Она очень выносливая. Я примчался на ней сюда – прямо из «Глициниевой лощины».

– Впервые за долгое время что-то складывается удачно. Дайте мне пять минут.

Я ушла, чтобы сменить платье на юбку-брюки и блузку. После стирки они стали выглядеть получше, чем на прииске.

Затем я занялась сбором необходимых вещей. Как я и ожидала, апартаменты Айяны оказались напичканы самым разнообразным оружием, и я позаимствовала у нее нож.

Набросав короткую записку, я поручила Гидеону отнести ее Николасу Эделтону.

– Он – ваш поверенный? – уточнил Гидеон.

– Вероятно. По крайней мере, я на это надеюсь.

Мы покинули жилище Айяны. Очутившись на улице, я увидела норовистую лошадку, привязанную возле таверны. Гидеон потрепал ее по холке.

– Ее зовут Бет.

Я рассмеялась:

– Лиззи и Бет! Две подружки! Нет, от прошлого мне не уйти!

– Что?

– Ничего! Пожалуйста, доставьте мою записку мистеру Эделтону.

Гидеон с тревогой посмотрел на меня.

– Вы ведь не собираетесь предпринять что-то опасное? Давайте я вас провожу. Я найму экипаж и…

– Не надо. Я справлюсь, – твердо ответила я. – И краткая прогулка на лошади мне не повредит.

На самом деле моя «краткая прогулка» представляла собой длительную поездку за пределы города к знакомому Уолтера – тому, у которого хранилась картина. Уже смеркалось. Я ехала, нахлобучив шляпу на лоб, и надеялась, что никто не заподозрит во мне женщину. Денхэм являлся давно освоенной колонией, где соблюдались законы, но, как и везде, здесь имелись преступники. И пока мир резко не изменится, одинокая женщина, едущая верхом в вечернее время суток, будет подвергаться опасности.

Когда я пересекла границу Триумфального и Бет затрусила в нужном мне направлении, я запретила себе даже думать о бандитах с большой дороги. Страх был еще одним моим врагом, а у меня их и так накопилось слишком много. «Нет, мне нельзя бояться! Спасение Седрика – у меня в руках, и я не намереваюсь сдаваться», – повторяла я про себя.

Мира вернула мне листок, на котором Уолтер записал все необходимые имена и точные адреса, и я, конечно, захватила его с собой. Я взяла и сопроводительное письмо Уолтера Хиггинса: прочитав его, помощник Уолтера обязательно вернет мне картину.

Сейчас мне следовало ехать два часа на юг, а затем вернуться в Триумфальный и скакать несколько часов на север к потенциальному покупателю. Я высчитала, что проведу в дороге целую ночь и, возможно, наутро не успею к началу судебного заседания. Поэтому я понукала Бет, хоть и понимала, что рискую ее загнать.

Как ни странно, но по пути мне почти никто не встречался. Редкие путешественники проезжали мимо, не обращая на меня никакого внимания. Когда совсем стемнело, я въехала в Айдилвуд – сонную деревушку, которая в будущем обещала стать процветающим городом.

Помощником Уолтера был местный кузнец, и я нашла его дом без особого труда. Я отвела Бет к поилке, и лошадка с наслаждением принялась пить.

Кузнеца удивило и мое появление, и то, что я женщина. Он прочел письмо Уолтера и вручил мне листок бумаги, пожав плечами.

– Кого только Уолтер теперь не нанимает, – пробурчал он и направился к запертому сараю на заднем дворе.

Отперев замок, кузнец вошел внутрь. Я заглянула в захламленный сарай и немного испугалась за состояние полотна. Кузнец отодвинул несколько деревянных ящиков в сторону, извлек из глубин сарая завернутый в ткань прямоугольный предмет и передал его мне. Я развернула материю и рассмотрела полотно при свете фонаря. Это была моя картина – точно в том же состоянии, в каком я последний раз видела ее в подвале «Глициниевой лощины».

– Довольны? – спросил кузнец.

– Очень. Спасибо вам!

Я бережно завернула картину в ткань, а кузнец помог мне закрепить ее позади седла Бет. Это был не идеальный способ перевозки, но я была уверена, что холст не порвется. А небольшая встряска не могла повредить полотну.

Бет поскакала обратно в Триумфальный. При слабом свете месяца мне было почти ничего не видно, и я радовалась тому, что дорога оказалась хорошей и надежной. Но, добравшись до городской окраины, я решила сделать крюк.

«Лучше потеряю четверть часа, но останусь незамеченной», – подумала я.

Бет свернула на северную дорогу, которую обрамляли высокие раскидистые деревья. Я с трудом ориентировалась в темноте, но продолжала погонять бедняжку Бет и молиться о том, чтобы лошадь не наткнулась на какое-нибудь препятствие. Я понимала, что разумнее было бы ехать помедленней, но время поджимало. Уже пробила полночь, а мне предстояло еще ехать и ехать, а потом возвращаться назад и оформлять бумаги в Триумфальном.

Я задумалась. На суде заслушают показания всего нескольких свидетелей. Оставалось только гадать, в какой момент коллегия вынесет решение. Можно было предположить, что с помощью официальных документов коллегия отменит обвинительный приговор, но я знала, что иногда (особенно в случае ересей) его приводили в исполнение немедленно.

Значит, я должна успеть.

Я попыталась перевести усталую Бет в галоп. При всех моих претензиях на отличное умение ездить верхом я совершила невероятную глупость – и в этом я убедилась уже через несколько минут. Бет неожиданно споткнулась и едва не сбросила на землю и меня, и картину. К счастью, Бет не упала, но резко остановилась и недовольно заржала. Я спешилась и попыталась понять, что произошло. Выяснилось, что лошадка потеряла подкову.