Марк Лахлан - Фенрир. Рожденный волком
– Мальчишка, скорее всего, загнется, а вот за взрослого на рынке можно будет выручить неплохую сумму.
– Давай-ка я посмотрю руль, – предложил Офети. – Мне доводилось строить корабли, мне кажется, отремонтировать его будет нетрудно. Можно снять доски с палубы, разобрать лодку, на которой мы пришли сюда, если она, конечно, еще там, где мы ее бросили.
– А ты мне нравишься! – сказал Скакки, хлопая Офети по спине. – Я рад, что ты будешь с нами. Может быть, ты принесешь нам удачу!
Глава шестьдесят пятая. Лед
Жеану казалось, что сердце превратилось в остывающий камень, его недавно сильное тело сделалось бесполезным грузом, который Элис навьючила на спину лошади. Мир бледнел. Зрение покинуло его, а теперь и ночные звуки, недавно такие отчетливые и многочисленные, как будто затихли, доносясь откуда-то издалека. Обоняние, то чувство, которое было у него даже сильнее зрения, теперь притупилось. Ароматы, к которым он успел привыкнуть: влага в лесном ветре, сложные запахи лугов, дегтярная вонь далеких океанов, миллионы оттенков гнили на болоте – покинули его. Вместо них вернулась жалкая палитра человеческих чувств.
Элис позвала лошадь, крупную кобылу в яблоках. Лошадь рысцой выбежала из леса и терпеливо дожидалась, пока Элис посадит Жеана верхом.
Они вдвоем двигались на север до побережья, а затем повернули на восток. Элис с легкостью находила путь в большом лесу – ее вела руна, сияющая, словно маяк. В начале их пути остальные лошади, которых Элис увела у Ворона и его товарищей, шли за ними. Но потом Элис вскинула руку, отпуская их, и они скрылись где-то в лесу.
Оказалось, что физически Жеану очень трудно путешествовать, почти невозможно. Тело зудело от каждого движения лошади, конечности болели, все мышцы дрожали от напряжения. Разум вернулся к нему, и он часто рыдал, вспоминая то, что успел натворить, людей, которых убивал.
Элис постоянно была рядом.
– Не хочешь на минутку снять камень?
– Я больше не могу убивать.
Она кивнула. С тех пор как руны снова поселились в ее сознании, девушка, какой она была когда-то, превратилась в отблеск света внутри нее, в радугу, которая появляется на мгновение, когда солнце выходит из-за туч, а затем исчезает.
Когда Элис окончательно пришла в себя, то затосковала по нему, по его голосу, его прикосновению, однако голос исповедника слабел, руки и ноги стали такими же бесполезными, как сухие ветви для дерева.
Элис понимала, что по суше они далеко не уйдут. Она ощущала присутствие в лесу людей, глядящих из темноты, и она протягивала к ним руки, чтобы отослать прочь, столкнуть в бездну безумия, или же отводила им глаза, не позволяя увидеть себя. Она почувствовала северян на побережье раньше, чем увидела их: потрепанный, оборванный отряд нашел укрытие в узком заливчике; викинги прятались там от франков, которые перебили бы их не раздумывая, если бы нашли. В отряде были раненые и люди, от которых пахло разложением и смертью. Элис внимательно рассмотрела их лагерь. Они были так напуганы, что даже не осмеливались разводить огонь. Их корабль лежал на боку, хоть немного защищая их от моросящего дождя.
Элис велела лошади уходить. Затем она взяла исповедника на руки и побрела через заросли дрока к узкой полосе песка, призывая к себе на ходу одну руну, живущую в сознании, ту руну, которая нашептывала об океанских глубинах, тайнах и тенях. Затем она опустила исповедника на песок и поела вместе с северянами у их костра. Никто не замечал ни ее, ни исповедника, потому что она не хотела, чтобы их замечали.
Когда пришло время ставить парус, она поднялась на борт вместе с исповедником и села на пустую скамью у весла – таких скамей было много. Корабль тронулся с места, подгоняемый добрым ветром, и взял курс на восток. Элис смотрела, как проплывают мимо берега, смотрела на людей вокруг. Попросила у одного еды. Он отдал ей, глядя в пустоту, и она поняла, что никто действительно не замечает их на борту.
Она подошла к воину у руля. Это был высокий пожилой человек с грязно-желтой бородой.
– Куда мы идем, брат?
– В Сканию и домой.
– Попытайте счастья в Ладоге, – сказал она. – Там много богатств.
– В Альдейгьюборге? А ты мудр, житель востока, – сказал старик. – Я беру курс туда. Сван уже бывал в тех краях, он подскажет нам дорогу.
Элис окинула взглядом корабль. Она видела воинов такими, какими они были внешне, и еще видела их магическую сущность – маленькие огоньки в стене сада. Она подошла к каждому огоньку, грея рядом с ним руки, чувствуя его, управляя им. Команда отправится туда, куда она хочет.
Чем дальше на восток, тем холоднее становилось, на берегах и на воде начал появляться лед. Исповедник трясся и вздрагивал у ее ног, и ей нестерпимо хотелось снять с его шеи амулет, увидеть, как он снова обретает силу. Но она не делала этого. Она просто нашла для него одеяло и следила за тем, чтобы он лежал чистый и в тепле, насколько это вообще возможно на открытом судне.
Море сузилось до пролива, затем пролив перешел в реку, и команда кидала за борт ведра, доставая пресную воду. Двигаться теперь было трудно, к кораблю с обеих сторон подступал лед, и викинги то и дело прыгали за борт, чтобы разбивать его топорами и дубинками. Они достигли широкого озера, где наловили и нажарили рыбы. Из озера они вышли в другую реку, поначалу широкую, а дальше запруженную льдинами. Над водой стояла дымка, затем сгустился туман, сильно ухудшивший видимость. Прошло еще немного времени, и мгла сделалась непроницаемой. Элис сидела на корме и не видела оттуда носа корабля. Она видела только тех викингов, которые сидели рядом с ней и смотрели мимо нее, сжимая весла.
Она заставляла их грести дальше, навязывая им свою волю, вынуждая их работать не покладая рук, чтобы ускорить ее встречу с Олегом. Элис сама сидела на руле, направляя корабль в туман, где путь освещала только одна-единственная руна, та, которая вобрала в себя оттенки молодых лун. Воины гребли, лед становился все толще, однако Элис каждый раз находила проход.
Наступила ночь, она увидела, что исповедник замерзает, и тогда Элис легла рядом с ним и обняла, делясь теплом своего тела. Команда перестала грести. Тревожась за судьбу исповедника, Элис совсем забыла о людях на веслах. Зачарованные, они просто неподвижно сидели на обледенелом судне, а их теплая одежда лежала в ящиках, которые служили скамьями. Гребцам не нужна теплая одежда, даже в лютый холод достаточно короткой куртки, однако морозной зимой в землях русов, если уж бросил весла, надо тут же надеть что-нибудь теплое, и побыстрее. Элис прижимала к себе исповедника. Руны не согревали его, но она как следует закутала его в одеяло. Викинги сидели неподвижно, туман все сгущался, иней проступал на парусах и другом такелаже. Дыхание исповедника смешивалось с ее дыханием, облачка пара окутывали лица. Элис дрожала, кутаясь в меха.
Она потеряла счет времени, сосредоточившись на тепле человеческого тела, исходящем от исповедника, на необычайной любви, которую испытывала к нему. Элис посмотрела на пальцы. Они посинели, она не чувствовала их. Ее тело умирало, однако символы внутри нее светили ярко. В какой-то момент она была спокойна, готовая принять судьбу и уверенная, что будет жить дальше в рунах, но затем ее охватило чувство опасности, и проблеск ее прежнего «я» вернулся к ней: она боялась смерти, боялась не забвения, но одиночества смерти. Ей пришлось пройти так много, чтобы отыскать Жеана, она не сможет предпринять такое путешествие еще раз. Элис вспомнила волкодлака и его обещание: «Олег поможет тебе». Она знала в душе, что это правда. Князь народа русь поможет ей, спасет ее от судьбы, от рун, которые тянутся к своим сестрам, не считаясь с ее личностью.
– Олег, – сказала она, – мы здесь. Приди и помоги нам!
По льду, приближаясь к судну, двигался огонек. Она должна понять, где они оказались, должна найти дорогу к князю-провидцу.
– Гребите на свет, – приказала она мужчинам на веслах.
Однако корабль не шелохнулся. Его сковало льдом. И викинги больше не могли грести, потому что замерзли насмерть.
Глава шестьдесят шестая. Корабль
В большом зале князя Олега огонь в очаге догорал. Туман подступал вплотную к дому, и воины и женщины, собравшиеся в зале, словно ощущали, как он сжимает кольцо вокруг них, потому и теснились друг к другу. Князь сидел у огня, погрузившись в полудрему.
В какой-то миг он уловил боковым зрением движение. На секунду ему показалось, что это она, Свава, снова подкралась к нему сбоку. Но это оказалась всего лишь кошка Хульдра – беременная крысоловка ходила, прислушиваясь к шуршанию мышей. Сколько бы лет исполнилось сейчас Сваве? Она была бы достаточно взрослой, чтобы получить в подарок одного из будущих котят Хульдры – традиционный дар по случаю начала замужней жизни в новом доме.
«Он пока так и не вернулся с девушкой». Князь думал о волкодлаке, которому поручил выполнить ту работу, с которой бы не справилась даже целая дружина. Добрался ли он вообще до Парижа? Сумел ли разыскать девушку? Олег не сомневался, что человек, способный незамеченным проскользнуть мимо его стражников в Ладогу, способен пробраться и в Париж; значит, шансы пока есть. Может, он потерял ее по пути? Или, хуже того, вдруг ее убили? Если она погибнет, руны покинут ее и перейдут к другим, к тем, кто вскармливает в своем сознании их сестер. Бог окажется еще на шаг ближе к земному воплощению, а земли Олега – на шаг ближе к разорению и запустению. Разрубленный узел завяжется снова.
