Коллектив авторов - Невеста зверя (сборник)
Они не видели Акульего бога три дня. Когда он наконец вышел из пещеры Мирали – так дети стали ее называть, – он подозвал их к себе:
– Я провожу вас домой, как только захотите отплыть. Но больше я на ваш остров не явлюсь.
Киауэ, уже занявшийся лодкой, вскинул голову, но ничего не сказал. Кокинья спросила:
– Почему? Ведь тебе там всегда преданно поклонялись… и на острове всю жизнь жила наша мать.
Акулий бог ответил не сразу:
– От гавани до ее дома, от рынка до берега, где чинят сети, и дальше, до моего собственного храма, нет ни уголка, который бы не напоминал мне о Мирали. Простите, у меня нет сил справиться с этими воспоминаниями, и никогда не будет.
Кокинья не ответила; но Киауэ взглянул на своего отца прямо и открыто, впервые после своего спасения в шторм. Он сказал твердым, уверенным голосом:
– Значит, ты снова выставишь нашу мать лгуньей. Я знал, что так и будет.
Кокинья ахнула, а Акулий бог молча сделал шаг к сыну. Киауэ продолжил:
– Она защищала тебя так непримиримо, с такой убежденностью, когда я сказал ей, что ты всегда был трусом, бог ты или нет. Ты бросил женщину, которая любила тебя, ты бросил свою семью – а теперь ты бросишь остров, который полагается на твои благосклонность и защиту, который ни разу тебя не подвел, не сделал тебе ничего дурного, лишь оказался настолько глуп, чтобы выполнять условия старого договора и ожидать от тебя того же. И все это во имя нашей матери, потому что тебе не хватает смелости всколыхнуть крохотную горстку ваших общих воспоминаний. Ты позоришь ее память!
Киауэ не двинулся, когда отец наступил на него, и выстоял, даже когда Акулий бог навис над ним, как шторм, в человеческом обличье, и во взгляде его, вместо обычного спокойствия, горел гнев. На секунду Кокинья увидела человека и акулу, слитых воедино, – они смешивались, сливались вместе и снова расходились в непрестанном движении, – ей, ошеломленной, пришлось закрыть глаза. Она открыла их, лишь когда услышала тихий, ровный голос Акульего бога:
– У нас с моей Мирали прекрасные дети. Моя беда, что я не познакомился с ними раньше. Только моя беда.
И, не сказав больше ни слова, он пошел к берегу, выглядя таким же молодым, каким он был в тот день, когда Мирали подошла к нему на рынке, но двигаясь медленно, как древний старик. Он сделал несколько шагов, когда Киауэ произнес ему вслед:
– Не только твоя.
Акулий бог оглянулся и долго смотрел на своих детей. Киауэ не двинулся с места, но Кокинья протянула к нему руки и прошептала:
– Возвращайся.
Акулий бог кивнул и продолжил свой путь к морю.
Питер С. Бигл родился в Манхэттене в 1939 году, в ту самую ночь, когда Билли Холидей всего в нескольких кварталах от его дома записала песни «Странный плод» и «Тонко и мягко». Питер вырос в Бронксе и уже в десять лет заявил, что собирается стать писателем. Сейчас он по праву считается иконой американского фэнтези и, к восторгу миллионов поклонников по всему миру, издается чаще, чем когда-либо.
Питер не только известный романист и автор рассказов и очерков – его перу принадлежит множество пьес и сценариев. Он талантливый поэт, либреттист, певец и автор песен. Чтобы узнать больше о таких его произведениях, как «Последний единорог», «Уединенный живописный уголок», «Два сердца» и других, посетите его сайт www.peterbeagle.com.
Примечание автораМеня всегда очаровывали сказки и легенды Южных морей – так же, как и моего друга, певца и автора песен Марти Аткинсона, который тоже не бывал в этих далеких краях. Возможно, все дело в том, что в своем детстве в Бронксе я любил читать истории Роберта Льюиса Стивенсона о Самоа, «Черт в бутылке» и «Берег Фалеза», а также Джека Лондона и любимого писателя моего отца, Джозефа Конрада. Я снова и снова вспоминал сцены из классического произведения Мелвилла «Тайпи», иногда я мечтал сбежать на Таити, как Гоген. Однажды я добрался до Фиджи, но провел там всего неделю отпуска на острове-отеле, а это не то, что приплыть на китобойном судне и сойти на берег навсегда. Совсем не то.
«Дети Акульего бога» и по сюжету, и по стилю – моя попытка рассказать сказку в манере Стивенсона. Хотя прошло много лет и много миль отделяет меня от Бронкса, он остается для меня литературным образцом – по многим причинам.
Нэн Фрай
Розина
1
Все началось с репы. Отправившись за репой на ужин, она вытащила одну репку, а под ботвой притаились три зеленые жабы, яркие, как изумруды.
Залюбовавшись,
она взяла их в руки, но одна
упала наземь. Дева на свободу
других пустила, молвив: «Извините».
Тут опустилось солнце за пригорок,
и жабы в тени мигом превратились —
большие, черные. Девица заморгала,
глаза открыв, увидела троих
в плащах коричневых и лиственных камзолах
престранных человечков. На спине
у каждого мешок, струящий
зеленый свет.
Один из невеличек поклонился:
«Спасибо, что пустила нас на волю».
«Спасибо что учтиво извинилась, —
сказал другой с широкою улыбкой. —
Ты добротой сияешь ярче солнца».
«Ква-ква, – проквакал третий, глядя грозно. —
Ты ногу повредила мне, растяпа,
и с первыми лучами солнца станешь
змеей за это!»
«Что вы, не сердитесь! —
воскликнула девица. – Не хотела
я сделать тебе больно. А помочь
нельзя ли? Дай мне посмотреть».
Но человечек, ей не отвечая,
уковылял сердито восвояси.
Другие помахали на прощанье:
«Не выходи на солнце, и будет
все в порядке». – И исчезли.
Вернувшись
к себе домой, девица в темноте
жила, сама светя своим румянцем.
Розиной называла мать ее,
а Лидия, сестра, звала лентяйкой.
«Меня в поля вы шлете на работу,
а почему сидит она под крышей?
Все это сказки – жабы, человечки,
лишь только б от работы увильнуть».
«Но посмотри, лицо ее сияет
и в темноте, – ей отвечала мать. —
Недаром это».
«Ну конечно! Ха!
Свою любимицу ты выгородить рада!» —
кричала Лидия. И чтобы их не ссорить,
Розина в ночь полола и сажала
в полях, при свете звезд и при луне.
Однажды утром до рассвета принц,
поехав на охоту, увидал
ее на поле и, заметив свет
ее лица, рассеивавший тьму,
скорее к ней подъехать поспешил.
И, стоило беседу им начать,
от света сердце у него зажглось
и предложил он стать своей женой
Розине.
Захотела та подождать, его узнать получше,
но Лидия смеялась: «Он же принц —
что ж, будет ждать, пока ты не решишься?»
А мать сказала: «Трудно нам живется,
с тех пор как умер твой отец, но, впрочем,
ты поступай так, как считаешь нужным».
Розина согласилась, объяснив,
что может жить она лишь в темноте.
В день свадьбы под вуалью
ее приводят в царскую карету —
все окна плотной тканью
задернуты.
Мать и сестра садятся к ней, вперед
карета мчится. «Как здесь душно, мама», —
сказала Лидия и приоткрыла
окно, впустив луч света роковой.
Как только на Розину он упал,
она покрылась чешуей, усохла
и выползла змеею из окна.
Сначала тосковала по утратам
она, ползая по милым ей полям,
ждала, мечтая мать, сестру увидеть.
Но Лидия, ее заметив, камнем
швырнула, закричавши: «Ай, гадюка!»
Розина
укрылась в чаще, научилась ползать
проворно, по-змеиному, и нюхать
змеиным чутким жалом воздух леса.
Пожив в лесу, змея решила к принцу
отправиться – взобравшись по стене
дворца, она заглядывала в окна,
покуда не нашла его покои,
где тосковал он горько по невесте.
Лишь выползла она на подоконник,
вскочил он и окно в сердцах захлопнул.
Розина полетела вниз, расшиблась,
и раны уползла свои лечить
в глубокий погреб.
Чтобы ее найти,
принц снарядил сто рыцарей в отряд,
и сто охотников, и сто собак
ее искали. По лесам неслись
и ржанье конское, и неумолчный лай.
Розина, слыша все, таилась в подземелье,
подальше от копыт, дубин, зубов.
Со временем ей полюбились травы,
земля, и лес, и даже тело
чешуйчатое, сильное, змеи.
Особенно ей было мило солнце,
свернувшись на камнях, подолгу грелась,
свиваясь в кольца гибкие, Розина.
2
Ни гончие, ни рыцари – никто
не смог найти Розину.
Принц в тоске закрылся в замке. Но король
и королева стали гневно
его бранить: «Она была всего-то лишь
крестьянкой!» – и строго приказали
взять в жены иностранную принцессу.
Принцесса не хотела покидать
свой край родной, где по лесам любимым
и по полям она бродила всласть.
Бывало, ускользнет она из замка
и на высокую сосну залезет
у края просеки. Измазавшись смолой,
с вершины смотрит, как летает ястреб,
как нападает сверху на добычу
и как несет в гнездо ее, птенцам.
О, как она завидовала крыльям
его, когда внезапно ей сказали,
что замуж на чужбину отдают.
Она бежала было в лес густой, но стража,
ее схвативши, привела назад.
Принцессу посадили на корабль,
и плакала на палубе она,
следя, как исчезает вдалеке
родимый край.
3
