Бессонница - Кинг Стивен
7
— Ральф? — с сомнением в голосе окликнул его Мак-Говерн. — Может, дать ей тиленол или что-нибудь в этом роде? — Лучше не надо, — ответил он. — Мы же не знаем, каково ее состояние и как сильно она пострадала. — Ральф перевел взгляд на витрину, не желая видеть происходящее снаружи, надеясь ничего не увидеть, и все равно увидел: алчные лица, облепившие стекло. Некоторые, чтобы было лучше видно, прикрывали лицо с боков ладонями. — И что же нам теперь делать? — поинтересовалась Сью. Она смотрела на зевак, нервно теребя форменный передник продавщицы. — Если компания узнает, что я закрыла дверь во время рабочего дня, я наверняка потеряю место. Элен тронула Ральфа за руку. — Пожалуйста, Ральф, — повторила она, только вот сквозь распухшие губы у нее прозвучало: «Поталста, Рафф». — Не звони никому. Ральф неуверенно взглянул на Элен. За свою жизнь он насмотрелся на женщин с синяками, видал и таких (хотя и немногих, если говорить честно), которые были избиты еще сильнее, чем Элен. Однако не всегда это выглядело так зловеще. Ментальность и нравственные устои Ральфа сформировались еще в то время, когда считалось, что все происходящее между мужем и женой за вратами супружества касается только двоих, даже если мужчины дают волю рукам, а женщины — острому языку. Попытка заставить человека изменить свое поведение, вмешиваясь в его дела — даже с самыми лучшими намерениями, — неминуемо превратит вас из друга в заклятого врага. Но затем Ральф вспомнил, как Элен несла Натали: небрежно прижав к бедру, словно связку учебников. Если бы она уронила ребенка, пересекая улицу, то даже не заметила бы этого; Ральф считал, что лишь безотчетный инстинкт заставил Элен взять ребенка с собой. Женщина не хотела оставлять дочь с человеком, избившим ее настолько жестоко, что теперь она смотрела только одним глазом и говорила, превращая слова в кашу. Подумал он и о другом — о том, что имело отношение ко времени, последовавшем за смертью Кэролайн. Ральф тогда поразился глубине и силе своего горя — в конце концов, ее кончина не была неожиданной; он считал, что испытал всю горечь утраты еще при жизни Кэролайн — тяжелая скорбь помешала ему сделать последние необходимые приготовления. Конечно, он позвонил в похоронную контору Брукингса и Смита, но именно Элен помогла ему написать некролог и поместила его в «Дерри ньюс», это она помогла ему выбрать гроб (Мак-Говерн, не переносивший вида смерти и всего связанного с ней, в те дни старался не попадаться ему на глаза), именно Элен посоветовала Ральфу купить траурный венок — на ленте была надпись «Любимой жене». И уж не кто иной, как Элен, организовала небольшой поминальный ужин сразу после похорон, заказав сэндвичи, напитки и пиво в «Красном яблоке». Все это сделала Элен, когда сам Ральф оказался не в состоянии заниматься подобными хлопотами. Разве не обязан он отплатить за сделанное ею добро добром, даже если сейчас она и не воспринимает его действия как добро? — Билл? — обратился он к соседу. — А ты что думаешь? Мак-Говерн взглянул на Элен, низко опустившую избитое лицо, затем, переведя взгляд на Ральфа, достал платок и нервно вытер губы. — Не знаю. Мне очень нравится Элен, и мне бы хотелось поступить правильно — ты же знаешь, — но в делах подобного рода… Кто знает, что здесь лучше? Ральф внезапно вспомнил любимую фразу Кэролайн, обычно произносимую ею, когда он, вздыхая и охая, не хотел браться за какое-нибудь дело, не желал признавать допущенную ошибку либо увиливал от обязательного звонка: «Тернист и долог путь в Эдем, любимый, так стоит ли стенать по пустякам?» Он снова потянулся к телефону, на этот раз решительно отведя руку Элен. — Вы звоните в полицейский участок Дерри, — прозвучал голос из автоответчика. — Наберите единицу, если вам необходима экстренная помощь. Наберите двойку, если вам нужна полиция. Нажмите тройку для дополнительной информации. Ральф, внезапно осознавший, что ему необходимы все три службы, после секундного колебания набрал двойку. В трубке раздался женский голос: — Полиция. Чем можем помочь? Ральф, сделав глубокий вдох, произнес: — Это Ральф Робертс. Я нахожусь в магазине «Красное яблоко» на Гаррисавеню вместе со своей соседкой. Ее зовут Элен Дипно. Женщина жестоко избита. — Ральф нежно прикоснулся к голове Элен, и та прижалась лбом к его боку. — Пожалуйста, приезжайте скорее. Он повесил трубку и присел на корточки перед Элен. Натали, радостно защебетав, подставила ему свой носик. Ральф, улыбнувшись, поцеловал девчушку, затем взглянул в лицо женщины. — Извини, Элен, — сказал он, — но я вынужден был поступить так. Я не мог иначе. Понимаешь? Просто не мог. — Я ничего не понимаю! — ответила она. Кровь из носа перестала идти, но, прикоснувшись пальцами к переносице, Элен поморщилась от боли. — Элен, почему он это сделал? Почему Эд так избил тебя? Теперь Ральф припоминал другие случаи — возможно, целую их цепочку. Если такие события и были возведены в систему, то он не замечал их до сегодняшнего дня. Из-за кончины Кэролайн. И из-за последовавшей затем бессонницы. В любом случае Ральф не верил, что Эд впервые поднял руку на свою жену. Возможно, сегодня это обнаружилось в более ужасной форме, но случилось явно не впервые. Ральф мог принять подобную мысль и считать ее логичной, но он по-прежнему не мог представить себе Эда, поступающего подобным образом. Он видел улыбку Эда, его выразительные глаза, то, как беспокойно двигаются его руки во время беседы… Но, сколько ни пытался, не мог представить, что эти же самые руки избивают жену. Затем он вспомнил, как Эд на негнущихся ногах направляется к водителю голубого пикапа — это был «форд-рейнджер», не так ли? — и наносит тому сильнейший удар в челюсть. Вспомнить это было все равно что открыть дверцу шкафа Фибби Мак-Ги — персонажа старого радиоспектакля, — только вывалилась оттуда не груда скопившегося за десятилетия хлама, а целая лавина ярких образов того июльского дня. Молнии, сверкающие над взлетным полем. Эд, размахивающий рукой из стороны в сторону, как будто таким образом он мог заставить ворота открыться быстрее. Шарф с вышитыми китайскими иероглифами. «Эй, эй, Сьюзен Дэй, сколько ты убили детей?» — прозвучал голос Эда в голове Ральфа; и еще до того, как Элен открыла рот, он уже знал, что именно она скажет. — Как глупо, — отрешенно произнесла женщина. — Он избил меня, потому что я подписала обращение. Подписи собирают по всему городу. Кто-то сунул мне его позавчера по пути в супермаркет. Человек высказался в защиту Центра помощи женщинам, мне его доводы показались разумными. К тому же малютка капризничала, поэтому я просто… — Поставила подпись, — закончил Ральф. Элен, кивнув, снова расплакалась. — Что за обращение? — поинтересовался Мак-Говерн. — Приглашение Сьюзен Дэй выступить в Дерри, — объяснил Ральф. — Это известная феминистка… — Я знаю, кто такая Сьюзен Дэй, — раздраженно оборвал его Мак-Говерн. — В общем, группа единомышленников решила пригласить ее к нам для выступления. В защиту Центра помощи женщинам. — Когда Эд вернулся сегодня домой, у него было такое прекрасное настроение, — сквозь слезы рассказывала Элен. — Так всегда бывает по четвергам, потому что в эти дни он работает только до обеда. Он поведал мне о своих планах на вечер, о том, как он будет делать вид, будто читает, а сам станет наслаждаться покоем… Ну, ты же знаешь его… — Конечно, — ответил Ральф, вспоминая, как Эд сунул руку в бочонок Толстяка, и коварную ухмылку (Я знаю трюк и получше этого) на его лице. — Да, я его знаю. — Я попросила Эда купить кое-что из детского питания… — Голос женщины взмыл вверх, в нем зазвучали нотки раздражения и испуга. — Я не знала, что он расстроится… Честно говоря, я абсолютно забыла, что подписала эту дурацкую бумажку… И я до сих пор не понимаю, почему он так сильно расстроился… Но… Но когда он вернулся… — Задрожав всем телом, Элен прижала к себе Натали. — Ш-ш-ш, Элен, успокойся, все уже позади, все хорошо. — Нет, не хорошо! — Элен взглянула на Ральфа, слезы градом катились из одного глаза и просачивались из-под распухшего века другого. — Нет, не… Не… Хорошо! Почему он не удержался на этот раз? И что будет со мной и ребенком? Куда нам идти? У меня нет других денег, кроме положенных на общий счет… У меня нет работы… О, Ральф, зачем ты позвонил в полицию? Не надо было этого делать! — Элен обессиленно стукнула кулачком по его руке. — Ты все преодолеешь, — произнес Ральф. — У тебя много друзей. Но вряд ли он сам слышал, что говорит, и совсем уж не заметил ее слабого удара. Гнев стучал в его груди и висках, словно второе сердце. Не «Почему он не удержался?» — не это сказала Элен. Она сказала: «Почему он не удержался на этот раз?» На этот раз. — Элен, а где Эд сейчас? — Думаю, дома, — глухо ответила она. Ральф погладил ее по плечу и направился к двери. — Ральф? — окликнул его явно встревоженный Мак-Говерн. — Куда ты идешь? — Закрой за мной дверь, — попросил Ральф растерявшуюся Сью вместо ответа. — Господи, не знаю, смогу ли я это сделать. — Сью с сомнением оглядела толпу зевак, прильнувших к пыльной витрине. Любопытных все прибавлялось. — Сможешь, — оборвал ее Ральф, уловив слабый звук приближающейся сирены. — Слышишь? — Да, но… — Полиция объяснит, что нужно делать, да и твой босс тоже не станет ругать — возможно, он даже наградит тебя медалью «За отвагу». — Если он это сделает, я разделю награду с тобой, — сказал он, переводя взгляд на Элен. Бледность постепенно сходила с лица Сью. — Господи, Ральф, да посмотри же на нее! Неужели Эд действительно избил ее только за то, что она подписала какую-то дурацкую бумажку? — Думаю, что так, — ответил Ральф. Смысл разговора доходил до него, но тема была слишком далека. А вот ярость находилась гораздо ближе, она сомкнула свои огнедышащие объятия на его горле. Он жалел, что ему не сорок или хотя бы пятьдесят, чтобы он был в силах дать Эду отведать своего собственного лекарства. Однако Ральф чувствовал, что может попробовать сделать это, несмотря ни на что. Он уже поворачивал дверную ручку, когда Мак-Говерн схватил его за плечо: — Ты соображаешь, что делаешь? — Я иду разбираться с Эдом. — Ты что, шутишь? Да он же разорвет тебя на части, как только ты попадешься ему под руку. Сам видишь, что он сделал с Элен. — Конечно, вижу, — почти прорычал Ральф таким тоном, что Мак-Говерн быстро убрал руку. — Тебе уже семьдесят, Ральф. Напоминаю, если ты забыл. К тому же сейчас Элен нуждается в друге, а не в разбитой рухляди, которую она сможет посещать только потому, что твоя больничная койка будет находиться через три двери от ее палаты. Конечно, Билл был абсолютно прав, но это разгневало Ральфа еще больше. Он предполагал, что в этом тоже виновата бессонница, разжигающая ярость и окутывающая туманом его мысли. Но в каком-то смысле гнев приносил облегчение. Это было определенно лучше, чем дрейфовать в мире, окрашенном в серые расплывчатые тона. — Если Эд сильно поколотит меня, я приму димедрол и наконец-то высплюсь, — отрезал Ральф. — И пожалуйста, оставь меня в покое, Билл. Он быстрым шагом пересек парковку перед «Красным яблоком». Приближалась полицейская машина с включенной мигалкой. Вопросы из толпы — «Что случилось? С ней все в порядке?» — градом обрушились на него, но Ральф проигнорировал их. Он задержался на тротуаре, пережидая, пока полицейская машина въедет на стоянку, затем таким же быстрым, решительным шагом пересек Гаррис-авеню. За ним на разумном расстоянии шел Мак-Говерн. Глава третья
