Рэмси Кэмпбелл - Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути (сборник)
Привел он ее в свое королевство, где его встретили с радостью, и они долго жили в счастье и довольстве.
Танита Ли
Раствори окно твое, Златовласка
Там, где деревья расступались, он увидел башню. Она казалась подвешенной в воздухе, поскольку стояла на возвышении, а сосны, похожие на иссиня-черный мех, будто карабкались по ней, но не достигали вершины. Довольно странная башня, подумал он. Она была из старого камня, огрубевшего, как бывает со старыми вещами (и это касалось не только неодушевленных предметов). Ему вспомнилась старуха, которую он видел в молодости (все называли ее ведьмой), угрюмая и древняя на вид, словно каменистый утес. Кто-то сказал тогда, что она всегда была старой – не меньше пятидесяти, но никогда ей не становилось больше семидесяти – однако «по тем временам это соответствовало нынешним девяноста». Башня производила похожее впечатление.
Браун поднял бинокль и внимательно ее рассмотрел, так же, как рассматривал все достопримечательности в поездке по Европе; не то чтобы ему этого хотелось или было для чего-то нужно, нет, скорее он делал это потому, что так было положено.
Но башня была какой-то необычной. Будто она попала в зеркальный разрыв пространственной пустоты, а за ней только лоскут безоблачного осеннего неба, залитого бледно-золотистым светом клонящегося к закату солнца. Был виден практически только силуэт башни. Но из узких, высоких оконных щелей определенно что-то свешивалось. Что это было? Что-то желтоватое, не то нити, не то завитки тумана – а может, вьюнки.
Не следует ли ему поискать сведения о башне в путеводителе? Нет. Лучше уж добраться до небольшой гостиницы, которая, как ему сказали, находится совсем недалеко, к западу отсюда. Чтобы дойти до нее, потребуется около получаса, к этому времени солнце зайдет. Браун не был в восторге от перспективы гулять по лесу ночью, по крайней мере в одиночку.
* * *Гостиница произвела на него двойственное впечатление. Его встретили там столь радушно и так учтиво с ним говорили, что невольно закралась мысль: похоже, его собираются ограбить, если не прямо, то заломив заоблачную цену за ночлег и угощение.
Однако вечер прошел очень приятно, с пивом и вполне недурной разнообразной едой. Был разведен камин, и это оказалось как нельзя более кстати, так как после заката снаружи начал просачиваться холод, не очень сильный, но ощутимый. Браун присмотрел удобное место поближе к очагу. Поев, он закурил и сделал несколько заметок для памяти о проделанном за день пути. Это было нужно ему в основном для того, чтобы по возвращении рассказывать знакомым о местах, где он побывал. Он подозревал, что иначе многое позабудет. Обычно такие вещи не задерживались у него в памяти надолго. Покончив с записями, он спросил радушного хозяина о башне.
– О, у нас не принято говорить о ней, – значительно произнес тот. – Она приносит несчастье.
– Кому? – усмехнулся Браун.
– Всем. Это местечко в стародавние времена было обиталищем ведьмы.
– Ведьмы?
Хозяин, наполнявший кружку Брауна, выпрямился и торжественно сказал: «Не стоит даже глядеть на нее. И уж тем более – подходить к ней».
А затем, вопреки собственному утверждению, что о башне лучше даже не заговаривать, продолжил:
– Говорят, что в старые времена, много веков назад, там жила некая тварь, которая служила ведьме. Говорят, она взрастила эту тварь, силой заставив человеческую женщину, и все то время, пока мать носила в своем чреве чудовищное дитя, ведьма потчевала ее особыми зельями и травами, которые сама выращивала в своем жутком саду. Неудивительно, что мать умерла, как только младенец появился на свет. Тварь росла под надзором ведьмы и, выполняя ее приказы, совершала деяния, полные зла и скверны.
– Очень увлекательная история, – сказал Браун, успевший, сказать по правде, заскучать.
– Это еще не все, – произнес хозяин, мрачно уставившись на низкие закопченные балки потолка. – Башня манила к себе мужчин, и некоторые даже забирались на нее. Они были одурманены и привлечены образом прекрасной молодой женщины с золотистыми волосами, которая выглядывала из узкого окошка и заигрывала с ними. Но, стоило им добраться до верха и влезть в окно… Ах! – воскликнул хозяин, да так резко, что Браун подскочил на месте и расплескал свое пиво (по всей видимости, уловка, чтобы заставить его купить еще кружку). – Ах, пресвятая дева, защити нас! Никто не должен смотреть на башню и приближаться к ней. Я и так слишком много сказал, дорогой мистер. Забудьте все, что я наплел.
Брауну снилось, будто он вернулся к башне.
Однако во сне он был гораздо моложе, лет семнадцати-восемнадцати. Отец склонялся над ним (как мистер Браун старший частенько делал при жизни) и увещевал сына: «Не прикасайся к этому, мальчик мой. Не стоит к этому прикасаться».
На самом деле, конечно же, стоило. Так прекрасно было это золотистое невесомое облако, словно перья, вылезающие из подушки, набитой лебяжьим пухом (только если бы это был пух золотых лебедей).
«Но это так приятно, отец», – ответил Браун.
И недовольно проснулся в крохотной спальне, располагавшейся под самой крышей лесного трактира.
Полночь, – настойчиво, хотя и безмолвно объявили его часы.
Теперь он всю ночь заснуть не сможет.
В следующий момент Браун крепко заснул и снова увидел сон.
Текущая золотистая патока… Конечно же, она была сладкой. Он попробовал ее, лизнув, потом глотал снова и снова и не мог насытиться. В детстве он был лишен сладостей, за этим следил его строгий отец.
Единственное затруднение было в том, что патока лилась и на самого Брауна. Он был покрыт ею. Ох, придется же повозиться, но это будет потом. А теперь лучше просто наслаждаться, пока можно. Браун раскрыл рот пошире и с жадностью и нетерпением протянул вперед руки.
Наступил новый день, яркий, как картинка из книжки, и Браун проснулся с резким, даже тоскливым осознанием того, что ему предстоит продолжить свое захватывающее, полное приключений путешествие по Европе. Но, помилуйте, ради чего все это? Будь он писателем, мог бы написать об этом книгу – хоть какой-то смысл. Но он не писатель – и не плейбой, тот тоже не терял бы времени зря, а провел его по своему усмотрению. Но Браун? Ему-то это зачем? Для того, наверное, чтобы потом нагонять на людей скуку, косноязычно делясь обрывками воспоминаний о том о сем. Например, такой ерундой, как небылицы, что рассказывал вчера хозяин трактира. После этого ему снились странные сны. О чем они были? Определенно о каких-то сладостях и о чем-то… золотом? Глупости.
Браун съел свой завтрак в обычном для него молчании, которое не стал нарушать и хозяин. Невозможно было понять, смущен ли он из-за того, что накануне дал волю языку, или с издевкой вспоминает о своем розыгрыше. Не исключено, решил Браун, что хозяин уже и вовсе выбросил это из головы. А может, он потчевал подобными историями каждого постояльца, который с ним заговаривал.
После завтрака Браун расплатился и покинул трактир.
Следующим пунктом в его путешествии был город на берегу реки. И у города, и у реки были непроизносимые названия. Если все пойдет по плану, он доберется до этого города за четыре часа.
А пока Браун, шагая сквозь лесную тьму, в которую почти не пробивалось солнце, понял, что, возможно, пошел не по той дороге. Он заподозрил это, так как пейзаж показался ему знакомым. К примеру, вон то юное деревце или эта упавшая сосна, а еще – этот просвет между деревьями, откуда пробивались яркие солнечные лучи.
Браун остановился, недовольно огляделся, чувствуя изрядное раздражение. И что же? Перед ним предстала башня, на сей раз освещенная солнцем, по-прежнему окруженная соснами, которые будто бы подбирались к ней; из ее окон все так же свешивались желтые стебли.
Некоторое время Браун просто стоял и смотрел на башню. До нее было не очень далеко, может, всего пара миль или около того. Он заметил узенькую тропинку, казалось, она ведет через лес прямо к подножию холма, не особенно крутого.
Браун и сам не заметил, как пошел в этом направлении и очутился в начале тропинки, ведущей к небольшой долине у подножия холма. Подумать только, к чему могут привести лень и безразличие! Разве он собирался идти туда? Разве действительно хотел подняться наверх и поглазеть на эти невзрачные руины (а башня, скорее всего, окажется именно руинами, когда он посмотрит на нее вблизи)? Но, с другой стороны, почему бы и нет? Ему ведь, в сущности, все равно. Просто очередной ничего не значащий эпизод. Он представил, как делает запись в дневнике: «Поднялся к башне. Тут особо не на что смотреть. Построена, вероятнее всего, в XV веке, вся покрыта вьюном. Не самый интересный пейзаж, так как вокруг все поросло лесом».
Путь по тропинке и подъем по холму не показались ему чересчур обременительными для человека, обошедшего – главным образом пешком – уже две или три страны.
