Дилвиш Проклятый - Желязны Роджер Джозеф
Интересно. Кто-то еще изучал чары, но с более близкого расстояния, откуда-то из энергетической плоскости.
Он слегка отстранился и стал наблюдать за этим наблюдателем. Если тот сам сумеет обнаружить начальную точку, то это позволит сберечь много времени и энергии, не говоря уже о том, что удастся избежать излишнего риска. Ему очень не понравился пушистый голубой клубок в уголке. Он внимательно пригляделся к нему и у него сложилось такое впечатление, что этот клубок, хотя и вписывающийся в узор линий, тем не менее обладает свободой перемещения…
Когда он присмотрелся к своему коллеге по изучению чар, то оказалось, что это один из призрачных стихийных элементов, обычно, во время пребывания в своем собственном измерении, находящихся в аморфном, огненном состоянии. Здесь он был похож на вспыхивающий красноватыми огоньками исследовательский крючок. Он несколько раз обогнул по окружности с большой скоростью весь участок переплетающихся линий, не входя с ним в соприкосновение. Впрочем, он каждый раз замедлял движение возле одного острого уголка.
Каждая видимая им линия представляла собой результат отдельного заклятия, наложенного словом или жестом. Разумеется, наполнявшая эти линии сила исходила от самого Джеллерака, извлекавшего ее, в дополнение к обычной силе заклятия, либо из себя самого, либо из жертвенного источника. Холрану предстояло определить последовательность, в которой создавался весь этот узор в его собственном измерении, и это была трудная задача, ведь было совсем непросто разглядеть, где его начало, потому что над ним работал не новичок и не случайный профессионал, которые не пытались бы делать из этого великую тайну. Это была чрезвычайно тонкая работа, и Холран почувствовал невольное восхищение техническим мастерством ее создателя.
Крючок замедлил движение в другом месте, внизу, словно заметив там что-то необычайное, потом двинулся дальше и снова притормозил возле острого угла, образованного пересечением линий. Холран продолжал оставаться пассивным зрителем. Он знал, что успеет скрыться, даже если чары сейчас обрушатся на него. Опасности начнутся потом. Пусть лучше на этом предварительном этапе рискует стихийный элемент.
Тем временем тот снова остановился внизу, и Холран сосредоточил все свое внимание на том участке.
Да. Когда очередная вспышка пульсации стала угасать, он уже не сомневался в том, что ему удалось обнаружить тонкую и странную паутину переплетающихся линий, на которую возможно будет воздействовать, введя в нее микроклин собственного восприятия. Однако, элемент, кажется, не заметил ее, но возвратился к тому самому острому углу, где и остановился.
Холран следил за ним, уже зная, что произойдет дальше.
Крючок вытянул свой острый конец и вступил в соприкосновение, оказывая психическое давление в той точке. Вспыхнувший холодным голубым огнем страж понесся туда, словно подброшенный распрямившейся пружиной. Крючок попытался освободиться, потом затих. Он начал съеживаться и через несколько секунд был полностью поглощен.
Голубой клубок чуть откатился и замер, пульсируя уже более яркими вспышками. Вспыхнув еще несколько раз, он прикрепился к другому углу пересечения линий, и полученная им дополнительная яркость перетекла из него в узор самих чар. Потом он снова откатился в сторону и застыл там, этот пушистый голубой клубок.
Холран приблизился. Теперь он видел, что элемент не только изучал чары, но и разрушал их. Линии, принятые им сперва за часть узора, замерцали и начали угасать, то были клинья, вставленные в свободные проходы, которые должны были закрываться, когда произносилось соответствующее заклинание. Наблюдая за их угасанием, он размышлял о человеке, пославшем сюда этот элемент, который никак не мог появиться здесь самостоятельно. Как только этот человек узнает, что элемент сгинул, ему, в том случае, если он пожелает незамедлительно продолжить исследования и блокировку Зеркала, придется создавать условия для отправки другого, а на это потребуется время и, кроме того, он еще должен будет подготовить этот другой элемент к выполнению задания. Следовательно, Холран располагал достаточным временем для того, чтобы без помех проделать все необходимое.
Если, конечно, никто не воспользуется чарами, потому что в противном случае оказавшийся рядом с ними Холран будет уничтожен.
Он продвинулся к пересечению линий в нижней части узора. Ему оставалось только определить, в какую сторону направлены силы чар. У него было два варианта. Если он ошибется, то все пропало, и Зеркало полностью выйдет из строя, когда он будет проходить сквозь него обратно.
Одна линия была тоньше другой, что свидетельствовало о высоте тона, каким чародей произнес соответствующий ей звук. Обыкновенно заклинание начиналось на более низкой ноте, чем оно заканчивалось, хотя иногда бывали и исключения. Кроме того, любая из линий могла также возникнуть в результате какого-либо предварительного жеста. Он приблизился и вступил в кратковременный контакт с более толстой линией.
Голубой клубок метнулся к нему, но он успел вовремя отстраниться, прихватив с собой важную информацию: при прикосновении линия отражала звук! Значит, это было слово, а не жест.
Он наблюдал за клубком, ожидая, когда тот угомонится. На сей раз клубок не стал останавливаться, но откатился в сторону и начал обследовать другие участки узора.
Стоит ему самому должным образом войти в пространство чар с любой стороны, и он будет избавлен от назойливого внимания клубка, который, конечно, при фактическом вступлении всей сложной конструкции чар в действие переводится в состояние временного покоя. Следовательно, единственная опасность для него может заключаться в том, что кто-нибудь вдруг воспользуется чарами, когда он будет находиться внутри.
Клубок откатился еще дальше, и он на мгновение прикоснулся к более толстой линии, вызвал у нее звук и тут же отстранился.
Поблескивая холодным голубоватым светом, окружность повела себя вполне предсказуемым образом, и он, не обращая на нее внимания, стал обрабатывать полученную им дополнительную информацию, опять раздалось эхо, но другое, и значит, заклинание начиналось и заканчивалось словом.
Однако по-прежнему невозможно было с уверенностью определить, которая из двух линий, образовавших угол, представляла собой начало, а какая — конец, и оставалось лишь отталкиваться от предположения о более низком звуке, с которого, обычно, начинались заклинания. Он отступил в сторону и еще раз рассмотрел весь узор в целом, пытаясь получить общее впечатление об его картине. Роясь в своей памяти в поисках аналогий и обдумывая их, он, в конечном итоге, пришел к выводу, что ему остается лишь положиться на окрепшее в нем абсолютно субъективное ощущение.
Он бросился вперед и проник в более толстую линию. Рывок и удар голубоватого клубка остались вне его восприятия, потому что к тому времени, когда это произошло, он уже двигался в системе чар.
Услышав, как повсюду вокруг него зазвенело первое слово, довольно обычное для начала заклинания, он понял, что угадал правильно. Получая впечатление о каждом жесте заклинания, существуя внутри каждого его слова, он продвигался вперед сквозь чары, запечатлевая все в своей памяти. Добравшись до конца линии, он промчался по нему, чтобы получить общее впечатление, не запоминая частностей. Потом проделал этот путь еще раз…
Прекрасно понимая, что наступит день, когда ему самому понадобится подобная система перемещения в Пространстве, он восхищался тем тонким мастерством, с которым был сплетен весь этот узор. Ему не часто приходилось видеть чародейство настолько высокого качества…
Еще раз.
Теперь он пронесся по чарам, окидывая их более критическим оком и подыскивая наиболее уязвимую для нападения точку…
Вот!
Седьмое слово заклинания заканчивалось твердым согласным звуком, а восьмое начиналось с него. То же самое относилось к двадцать третьему и к двадцать четвертому слову. Он снова проскочил мимо них. Цезура между парой слов семь и восемь была слегка подлиннее.
