Стивен Кинг - Песнь Сюзанны
Джейк не обратил ни малейшего внимания ни на гудок, ни на крик. Он просто обезумел от ярости. На этот раз он обрушил на капот оба кулака, как Ретсо Риццо в «Полуночном ковбое», – БА-БАХ!
– Ты чуть не задавил моего друга, говнюк. Ты хоть когда-нибудь СМОТРИШЬ… – БА-БАХ, – куда ты ЕДЕШЬ?
Прежде чем Джейк успел вновь долбануть обоими кулаками по капоту, и, похоже, не в последний раз, водитель схватил его за правую руку.
– Перестань, маленький ублюдок! – воскликнул он переполненным злостью и на удивление пронзительным голосом. – Говорю тебе…
Джейк отступил на шаг, вырывая руку из пальцев таксиста. А потом, на удивление быстро – глаз Каллагэна не смог уловить это движение, – выхватил «ругер» из самодельной кобуры, висевшей под мышкой, и нацелил на переносицу таксиста.
– Что ты мне говоришь? – Джейк рычал от ярости. – Что ты мне говоришь? Что ты ехал слишком быстро и едва не задавил моего друга? Что ты не хочешь умереть прямо на улице с дыркой в голове? Так ЧТО ты мне говоришь?
Женщина на другой стороне Второй авеню то ли увидела пистолет в руке Джейка, то ли почувствовала его убийственную ярость. Вскрикнула и поспешила уйти. Еще несколько человек последовали ее примеру. Остальные же придвинулись к самой мостовой, должно быть, унюхав кровь. И что самое невероятное, какой-то молодой человек в бейсболке, повернутой козырьком на затылок, крикнул: «Давай, пацан! Провентилируй мозги этому погонщику верблюдов!»
Таксист отступил на два шага, его глаза широко раскрылись. Он поднял руки:
– Не убивай меня, мальчик! Пожалуйста!
– Тогда скажи, что ты извиняешься! – продолжал бушевать Джейк. – Если хочешь жить, проси прощения! И у него! И у него! – Лицо Джейка было смертельно бледным, лишь на скулах горели яркие пятна румянца. Его ставшие огромными глаза сверкали. А что Дон Каллагэн видел особенно четко и ему сие совершенно не нравилось, так это чуть подрагивающий ствол «ругера». – Говори, что извиняешься за то, как водишь свой драндулет, ты, безответственный сукин сын! Говори немедленно! Немедленно!
Тут Ыш заскулил и сказал:
– Эйк!
Джейк посмотрел на него. И тут таксист попытался вырвать из его руки пистолет. Каллагэн встретил его вполне приличным правым кроссом, и таксиста отбросило на крыло автомобиля, а его феска свалилась на асфальт. Водитель, пристроившийся в затылок такси, вполне мог объехать его с любой стороны, но предпочитал давить на клаксон и орать: «Освободи дорогу, Абдул! Освободи дорогу!» Некоторые из зевак на другой стороне Второй авеню зааплодировали, словно зрители боксерского поединка в «Мэдисон-сквер-гарден», и Каллагэн подумал: «Да это же не город, а сумасшедший дом. Я знал об этом раньше и забыл или мне только что открылась истина?»
Уличный проповедник с седыми бородой и длинными, до плеч волосами уже стоял рядом с Джейком, и когда Джейк вновь начал поднимал «ругер», мягко, неспешно положил руку на запястье мальчика.
– Убери его, малыш. Сунь в кобуру, во славу Иисуса.
Джейк посмотрел на него и увидел то, что совсем недавно увидела Сюзанна: выглядел проповедник точь-в-точь как Хенчек из Мэнни. Джейк убрал пистолет в самодельную кобуру, наклонился, поднял Ыша. Ушастик-путаник тихонько скулил и, потянувшись мордочкой на длинной шее к лицу Джейка, начал лизать щеку мальчика.
Каллагэн тем временем уже взял таксиста под руку и повел к открытой дверце. Другую руку сунул в карман и достал десятку – половину всех денег, с которыми они отправились в это маленькое сафари.
– Все в порядке, – убеждал он водителя, надеясь, что голос звучит успокаивающе. – Никто никому не причинил вреда, никто ни на кого не злится, вы едете своей дорогой, он идет своей… – И тут же заорал на водителя, который все жал и жал на клаксон: – Работает у тебя гудок, козел, работает, почему бы тебе не оставить его в покое и не проверить поворотники?
– Этот маленький засранец наставил на меня пистолет. – Таксист поднял руку, чтобы проверить, на месте ли феска, и не нашел ее.
– Это всего лишь модель, – продолжал успокаивать его Каллагэн. – Такие склеивают из отдельных деталей, которые продаются в наборе. Не стреляет даже пистонами. Уверяю вас…
– Эй, приятель! – крикнул проповедник, и когда таксист обернулся, протянул ему вылинявшую красную феску. Как только она вернулась на законное место, таксист сразу стал более вменяемым. А десятка, протянутая Каллагэном, окончательно вразумила его.
Следом за такси застыла громадина «линкольна». И водитель, сидевший за рулем, вновь нажал на клаксон.
– С тем же успехом ты можешь укусить меня за зад! – крикнул ему таксист, и Каллагэн тут же рассмеялся. Двинулся к «линкольну». Таксист попытался было составить ему компанию, но Каллагэн остановил его, положив руки на плечи.
– Позвольте мне решить эту проблему. Я – слуга церкви. И превращать льва в барашка – моя работа.
Подошедший к ним уличный проповедник успел услышать эти слова. Джейк тем временем отошел к микроавтобусу уличного проповедника и проверял лапки Ыша, чтобы убедиться, что ни одна не сломана.
– Брат! – обратился уличный проповедник к Каллагэну. – Могу я узнать твое вероисповедание? Твой взгляд, – я говорю, аллилуйя, – на Бога.
– Я – католик, – ответил Каллагэн. – А потому Бог для меня – мужчина.
Уличный проповедник протянул большую, узловатую руку. Как и ожидал Каллагэн, она сдавила его пальцы, словно тисками, – спасибо, что не раздробила. Построение фраз, а также легкий южный выговор проповедника напомнили Каллагэну Фогхорна Легхорна из мультфильмов киностудии «Уорнер бразерс»[102].
– Я – Эрл Харриган, – представился проповедник, продолжая сжимать пальцы Каллагэна. – Церковь святого Бога-Бомбы, Бруклина и Америки. Рад познакомиться с тобой, святой отец.
– Я в некотором смысле отошел от служения Господу, – ответил Каллагэн. – Если уж вы хотите как-то меня называть, пусть будет отец. Или просто Дон. Дон Каллагэн.
– Слава Иисусу, отец Дон.
Каллагэн вздохнул и решил, что отец Дон его устраивает. Направился к «линкольну». Таксист, включив табличку «СМЕНУ ЗАКОНЧИЛ», отъехал.
Прежде чем Каллагэн успел заговорить с водителем, этот достойный человек решил вылезти из кабины. В этот вечер Каллагэну, похоже, везло на высоких мужчин. Ростом водитель был шесть футов и три дюйма, не говоря о необъятном животе.
– Инцидент исчерпан, – сказал ему Каллагэн. – Я предлагаю вам сесть за руль и ехать дальше.
– Инцидент будет исчерпан, когда я так скажу, – воинственно заявил мистер Линкольн. – Я записал номерной знак этого Абдула, а от тебя хочу получить имя и адрес мальчишки с собакой. И еще хочу поближе взглянуть на пистолет, который он… Ой! О-О-О-Й! О-О-О-О-Й! Прекратите!
Преподобный Эрл Харриган схватил руку мистера Линкольна и заломил за спину. А теперь начал что-то проделывать с большим пальцем. Что именно, Каллагэн не видел. Мешала туша мистера Линкольна.
– Бог очень сильно тебя любит, – прошептал Харриган на ухо мистеру Линкольну. – А в ответ хочет от тебя, шумливого вонючего козла, совсем ничего. Просит, чтобы ты сказал «аллилуйя» и ехал дальше. Ты готов сказать «аллилуйя»?
– О-О-Й! О-О-О-Й! ПОЛИЦИЯ!
– Единственный полицейский, который может появиться на этом углу, – патрульный Бензик, а он уже выписал мне квитанцию на штраф и отбыл. Сейчас сидит в кафе «У Денниса», ест американский блин с орехами и яичницу с двойным беконом, восславим Господа, и я советую тебе подумать об этом. – За спиной мистера Линкольна что-то хрустнуло, отчего Каллагэн даже скрипнул зубами. Ему не хотелось думать, что звук этот как-то связан с большим пальцем мистера Линкольна, однако он не мог представить себе другого источника этого хруста. А мистер Линкольн поднял лицо к небу и заорал от боли: «А-а-а-а-а-а!»
– Так ты хочешь сказать «аллилуйя», брат, – полюбопытствовал преподобный Харриган, – или предпочтешь, восславим Господа, привезти большой палец домой в нагрудном кармане?
– Аллилуйя, – прошептал мистер Линкольн. Лицо его стало цвета охры. Каллагэн подумал, что частично такое вот изменение цвета можно отнести на счет оранжевых ламп, которые заменили флюоресцентные, горевшие в его время. Но не полностью.
– Хорошо! А теперь скажи «аминь». Как только скажешь, тебе сразу полегчает.
– А-аминь.
– Слава Господу! Слава Иии-иии-иисусу!
– Отпустите меня… отпустите мой большой палец!
– Если я тебя отпущу, ты сразу уедешь и перестанешь блокировать перекресток?
– Да!
– И больше не будешь задавать глупых вопросов, слава Иисусу?
– Не буду!
Харриган наклонился еще ближе к мистеру Линкольну – теперь менее полдюйма отделяли его от большой затычки из желто-оранжевого воска, торчащей из раковины уха мистера Линкольна. Каллагэн смотрел на это действо во все глаза, дабы ничего не упустить, забыл про все нерешенные вопросы и недостигнутые цели. Он все больше утверждался во мнении, что на кресте закончил бы свой путь старина Пилат, а не Иисус, будь Эрл Харриган в команде последнего.
