Илкка Ауэр - Проклятие ледяной горы
Николас знал, что худшего несчастья быть не может, чем то, что уже случилось.
Орда Курикки двигалась на юг весь остаток зимы, и Николасу весьма скоро стало ясно, куда он попал и что это за компания. Псоглавые и тролли тащили все, что плохо лежало. Они хватали даже путников, рискнувших отправиться в одиночку в дорогу по снежной пустыне, и продавали их в рабство лешим и прочему лесному народцу.
Николас был единственным человеком из всех схваченных Куриккой, кого он не продал. А из речей Хесси стало ясно, что на его счет имелись иные мысли, но Курикка был хитер и никому своих планов не открывал. А пока что Николасу приходилось прислуживать: брать самую тяжелую ношу и брести с ней по глуши, становившейся тем болотистее, чем дальше они продвигались на юг. Курикка ни на секунду не спускал глаз с Николаса, и если он по какой-то причине не мог этого делать, то Николаса крепко связывали.
Вскоре зима стала отступать и в стране Похьела: снег начал проваливаться и превратился в жижу, Курикка с ордой добрался до границы родной деревни. Эта граница была помечена цепочкой раскрашенных красным цветом лосиных черепов, с которых свисали засохшие гадюки. Она, как говорил Курикка, обладала такой магической силой, что не позволяла даже народу Калевалы добраться до них.
Деревня была со всех сторон окружена зловонными мочагами и каменистыми горками и сама располагалась на гигантских соснах, поднимавшихся вверх из самой глухой и мокрой чащи.
То тут, то там между похожих на чудища шишковатых сосен и бочаг с мутной водицей текли узкие ручейки. Они брали начало из мрачных скал вокруг и, стекая оттуда, сливались и прорывали в толстом мшанике бездонные бочаги, сплошь заселенные водяными.
Большая часть домиков, напоминающих грибы или наросты на березе, была построена на ветках одной похожей на скелет сосны и соединялась протянутыми крест-накрест лесенками и полусгнившими веревками. Когда наверх поднималась еда и ведра с водой, дрова и камни, веревки скрипели от натуги. С веток постоянно падала громкая россыпь капель, рождаемая маленькими ножками жителей, перебегающих из домика в домик.
На земле, в расщелине между большими камнями, виднелась мастерская, рядом с которой в ручье крутилось колесо, раздувая огонь в очаге. Сгорбленный кузнец умело постукивал по наковальне, периодически бурча, но даже не взглянул на проходивших мимо Курикку и Николаса. Кругом суетились и бегали тролли, гоблины, злыдни и псоглавые, да так проворно, что в тени их было трудно заметить.
Дни, проведенные в деревне Курикки, текли один за другим. Недели сменялись, на место старой луны заходила новая. Так прошел год. Пережили зиму, и вновь пришло прохладное, дождливое лето – чтобы затем смениться осенью.
С годами Николаса посвящали в тайны «благородной воровской науки», как сам Курикка называл это дело. Мальчика сделали вором с большой дороги. Хотя несчастья преследовали Николаса, принося сложности его собратьям, Курикка считал его толковым учеником и учил всему, что сам знал о воровстве. А об этом деле старый вонючий Хийси знал многое.
Каждую зиму, когда Курикка отправлялся грабить, Николаса оставляли в деревне, и он понемногу привыкал к ее жителям, знакомился с ними. Вскоре Николас, Хесси и Яхкари – этот похожий на крысу псоглавый (он был рожден от крысы и псоглавой) – стали неразлучной троицей, проводившей все время друг с другом. Курикка специально оставлял Хесси и Яхкари дома, чтобы те посвятили Николаса во все премудрости жизни в деревне и заодно обучили его умению ходить по лесу, в котором скрывались бесчисленные опасности.
Понемногу Николас научился прятать тоску и грусть в самые сокровенные уголки своей души. И все же они никогда не отпускали его.
Вскоре он познакомился с таинственным Илмариненом: в его кузне родились и искусственный лось, и все оружие жителей – да каких там только чудес не приходилось увидеть! Возраст кузнеца не поддавался определению, потому что хотя Илмаринен и выглядел как старик, двигался он резво, и ему не было равного по силе.
Николас с удовольствием просиживал в кузнице, присматриваясь к тому, как мастер исследует рисунки и древние письмена на старинных берестяных свертках и кусочках костей, которые, как он говорил, достались от народа, жившего задолго до них и давно сгинувшего. По этим чертежам кузнец изготавливал одну штуку за другой. Некоторые из них заставляли всех вздыхать от восхищения, другие же разбивались, разлетались на куски или просто таяли в воздухе.
Однако новое знакомство с Николасом доставляло неудобства Илмаринену. Всякий раз в его присутствии кузнец то ударял себя молотком по пальцу, то опалял бороду и волосы. Наконец как-то, неудачно выковав волка, кузнец рассердился и навсегда выпроводил Николаса из мастерской.
Когда наступила следующая зима, Курикка приказал Николасу пасти толстошерстных деревенских овец. Николас рассвирепел. Его ярость привлекла волков, которые разорвали большую часть стада, и Николас никак не смог его защитить.
В общем, Курикка был вынужден признать, что ставший взрослым юношей Николас был годен лишь для одного дела, где причиненное другим несчастье ничуть не смущало, – для воровства.
Глава 8
Однажды Николас, Хесси и Яхкари возвращались с очередного дела, на которое их послал Курикка. Они шли по лесной тропинке, которая раздваивалась вновь и вновь, и только привычный в таких делах мог с уверенностью сказать, откуда и куда нужно идти. Тропинки сужались, лес становился все дремучее. Начали появляться более кривые сосны, более бородатые ели и совсем огромные валуны, спрятанные под толстыми мхами.
Деревья были такими толстыми, что внутри мог бы поместиться целый дом, и издалека напоминали людей. В стволах, покрытых зеленой травой, виднелись глубокие дырки, кишащие отвратительными насекомыми. Поговаривали, что деревья заговоренные, что под их толстой корой живут духи, которые просыпаются по наступлению темноты и нападают на всех заблудившихся: на людей, троллей и даже псоглавых. Хесси и Яхкари молча шли за Николасом, с опаской озираясь по сторонам.
Они зашли уже достаточно далеко в лес, как вдруг Николас заметил мелькнувшую между деревьями, за ивовым кустарником, зловещую тень. Он посмотрел наверх – тень исчезла, но тут же издалека послышались лошадиное ржание и стук копыт. В лесу одна за другой замелькали тени. В сером холодном тумане запахло дымом, начавшим выходить прямо из стволов деревьев и мшистых кочек. Послышался шелест крыльев и карканье воронов. Похожие на змей толщиной с ногу коренья деревьев с хрустом полезли через тропинку, извиваясь между покрытыми мхом огромными валунами. Из черных дыр и ям между ними стал доноситься странный шепот.
Николас почувствовал, как его кожа начала зудеть: он задрал рукав и вздрогнул, увидев появившиеся на руке странные фигуры. Они двигались темными тенями под кожей, словно паутина, складываясь то в письмена и знаки, то в образы разных животных и прочих существ. Николас вздрогнул и опустил рукав, искоса посмотрев на Хесси и Яхкари. Казалось, они ничего не заметили, хотя и ухватили друг друга за руки.
– Пойдем скорее, – прошептал Николас, запахиваясь плотнее и надевая на голову капюшон. Он сошел с тропы и принялся, тяжело дыша, пробираться между валунами в глубь чащи.
– Почему именно туда? – взвизгнул Яхкари. – Давай не сходить с тропинки!
– Пойдем в обход, – ответил Николас. – Попадем домой еще до темноты.
То и дело оглядываясь, Яхкари и Хесси поспешили за Николасом. Они шли молча по прохладным, пахнущим плесенью буеракам – таким, куда не то что не всякий человек, даже тролль не рискнул бы лишний раз сунуться, опасаясь зеленого лесного народца. Здесь где угодно могли прятаться духи или быть расставлены капканы, появлялись заговоренные животные или такие растения, что могли запутать любого. Здесь навстречу в любой момент мог выйти двуглавый волк или кровожадный двуглавый медведь, выползти ядовитая змея или возникнуть чудище с головой, словно мшистый валун, расколотый молнией.
Здесь ели были настолько огромные, что путники проходили под их корнями, а свисающие с веток лохмотья мха гладили их по лицу, точно охладевшие руки мертвецов. Друзья пробирались по бледной, пахнущей гнилью расщелине, затем перелезали через огромные камни и наконец добрались до непроходимой болотистой чащобы. Тут деревья были опутаны нитями тумана, и, казалось, воздух стоит на месте.
– Не нужно было идти в обход, – скрипнул в страхе Яхкари и вытер глаза и щеки, мокрые от стекающей с веток затхлой воды.
Николас и сам засомневался и вдруг остановился. Он признал место, куда они пришли, и вспомнил, что много лет назад Курикка говорил ему о нем, приказав обходить стороной. Если бы они пошли левее, то в конце концов добрались бы до совершенно заросшей заводи, о которой рассказывали, что она ведет далеко-далеко к морю. Еще Курикка говорил, что в тот день, когда Николас сможет надеть на себя взрослое снаряжение, он должен будет пойти на заводь, чтобы испытать свои силы. Но его время еще не наступило. Если сейчас повернуть направо перед виднеющимся впереди болотом, то можно дойти до своей деревни.
