Стелла Геммел - Город
Он рассказал товарищам по казарме, что видел императора и называл его государем. Большинство в ответ фыркали. Как выяснилось, многие из мальчишек в разное время встречались с самодержцем, а кому не привелось, нипочем не желали в том сознаваться. Мальчик присматривался к лицам рослых бородачей с оружием, каждый день попадавшихся навстречу, и время от времени видел то «друга моего» Шаскару, то человека по имени Флавий. Шаскара с ним не заговаривал, но разок подмигнул. Мальчик бережно сохранил в памяти это мгновение, пронеся его сквозь изматывающие упражнения, бесконечные часы фехтования и занятия словесностью, особенно тягостные для того, кто голоден и озяб. Все ученики довольно скоро выучились красть с дворцовых кухонь съестное. Эриш, неизменно бдительный и осторожный, с изумлением обнаружил, что и наставники, и повара смотрели на это сквозь пальцы. Правда, если воришек ловили с поличным, наказание было суровым. Били их так, чтобы только увечий не причинить.
Он был самым младшим и маленьким, и первым непростым уроком, который ему пришлось усвоить, – это необходимость сидеть тихо и не высовываться. Еще он обзавелся не то чтобы друзьями, просто необходимыми союзниками, в лице двух братьев, которых звали Сандер и Томи. Они держались друг дружки, чтобы при случае отбиваться от парнишек постарше. Потом однажды утром он проснулся и увидел, что постели братьев пусты. Собравшись с духом, он подошел к учителю фехтования и спросил, куда они делись.
Это был немолодой человек с продубленной кожей, ветеран множества битв, с глубоким старым шрамом поперек бритого черепа. Он сердито посмотрел на мальчишку, и Эриш съежился, ожидая затрещины: этот сшибет с ног не задумываясь.
Однако учитель внезапно вздохнул, словно от усталости:
– Они отправились домой, Эриш. Они вернулись домой.
Воодушевленный его разговорчивостью, Эриш отважился негромко спросить:
– А я когда поеду домой, господин?
– Если будешь прилежно учиться. – Наставник присел рядом и положил руку ему на плечо. – И усердно упражняться в поле, тогда император однажды отпустит тебя домой.
Это обещание очень долго придавало мальчику сил. Он делал все, что ему велели, часами просиживал над книгами, не щадил себя в упражнениях, бегал быстрее и залезал выше других, не знал страха в кулачном бою, стал непобедимым в битвах на мечах и ножах. Еще он выучился занимать свои мысли чем-то иным, когда мальчики постарше пытались его задирать. Годы шли, и надежда постепенно испарилась, но к тому времени ее место заняла непреклонная, твердокаменная выдержка и выносливость.
Летели годы. Он так и не уехал «домой», зато сам стал старшим учеником. Ему исполнилось тринадцать лет, это был настороженный подросток, державшийся особняком. Тогда-то и настал для него день возмужания.
Когда раза два или три в год мальчишек отправляли в леса за южной оконечностью Города, это рассматривалось как приятная перемена, вносившая разнообразие в обучение. В лесу их заводили подальше и оставляли одних с поручением до указанного срока выйти к заданной точке, будь то сторожевая башня, верхушка холма или скальный обрыв. Это называлось «свободным полетом», возможно, потому, что ребята на некоторое время вырывались на свободу из тесных каменных стен и жесткой дисциплины училища. Времени на поход им обыкновенно давали с запасом, поэтому пребывание в лесу составляло своего рода каникулы. Правда, самые младшие первого раза неизменно ждали со страхом.
Эриш, однако, больше не был ни самым маленьким, ни самым слабым. Не был он и самым старшим в группе из восьми юнцов, но все остальные, в том числе и успевшие превратиться в молодых мужчин, Эриша предпочитали не задирать.
Они выехали из казарм с рассветом, а после полудня углубились в густые дубравы и заросли серой ольхи. Эриш сразу почувствовал, что никогда раньше здесь не бывал: деревья стояли реже, чем в его предыдущие «полеты», подлесок выглядел не таким непроницаемым. Они проезжали большие участки леса, поваленного бурями либо землетрясениями. Их он тоже раньше не видел. Впрочем, обратную дорогу запоминать было без толку – их везли слишком извилистыми путями. Следуя за своими провожатыми, двумя неразговорчивыми солдатами, они вскоре покинули лесной большак, и лошади гуськом двинулись по оленьей тропе. Стояла осень, ночи были холодными, листва успела опасть. Солнце начало уже клониться к горизонту, когда солдаты наконец нарушили молчание: велели им спешиться и собрали коней. После чего отбыли прочь, оставив восьмерых мальчишек на широкой поляне, среди шуршащей палой листвы.
Самые старшие – крепыш и забияка по имени Ранул и тихий темнолицый паренек, звавшийся Сэми, – стали выбирать направление движения, и Эриш счел их выбор справедливым. Ранул объявил во всеуслышание, что до заката им следует пройти как можно дальше на север, и мальчишки двинулись в путь. Однако дорогу им очень скоро преградил глубокий овраг, заросший кустами и заваленный погибшими деревьями. Здесь Ранул вполне здраво решил, что лезть туда в надвигающейся темноте слишком опасно, и они встали лагерем на ночь.
Зажгли костер. Ранул и другие старшие принялись развлекаться, дразня и запугивая малышню. Но впереди у них было полным-полно времени, к тому же все устали после долгой поездки верхом. Ранул с приятелями удовольствовались тем, что наобещали двоим младшим всяких ужасов, и завалились на боковую. Эриш наблюдал за происходившим, но не вмешивался. Ранул был на два года старше, но Эриш видел, как его самого задирали и унижали когда-то, и понимал его жажду отыграться хотя бы и на неповинных. Он не чувствовал презрения к Ранулу из-за такой слабости, разве только из-за того, что тот не в силах ее скрыть.
Когда рассвело, двинулись дальше. Ранул решил поискать обходной путь, благо время позволяло, и повел отряд на восток. Эриш предпочел бы западное направление, поскольку реки в здешних местах текли на запад, но промолчал и двинулся со всеми. Старшие ребята были в восторге, их пьянила свобода от каждодневной тягомотины уроков и упражнений, вольный воздух лился в горло подобно вину. Они бежали по залитому солнцем лесу, наподдавая ногами кучи палой листвы, гикая, крича и валяясь, точно щенки, на земле, застланной багряными и золотыми коврами. Двое младших с несчастным видом тащились вперед, силясь стать как можно меньше и незаметнее. Эриш, как обычно, двигался замыкающим.
Наконец один из старших парней, худой и бледнолицый малый по имени Йан, – в прошлом его прессовали совершенно безжалостно – решил обратить внимание на малышей. Он был перевозбужден весельем и беготней, но все это ему внезапно наскучило. Поднявшись, он отряхнул с себя листья и нашел глазами двоих мальчиков. Те напрасно пытались слиться с древесной корой.
– Вы двое! – крикнул им Йан. – А ну живо сюда!
Те испуганно уставились на него. Он медленно направился к ним. Верно угадав свою участь, младшие повернулись и во всю прыть кинулись удирать. Йан расхохотался и бросился в погоню. Одного он легко изловил. Второй скрылся среди деревьев.
– Придет, никуда не денется, – усмехаясь, сказал Йан Ранулу.
Худенький светловолосый мальчишка тщетно бился в его хватке.
Ранул посмотрел на малыша и с предвкушением спросил Йана:
– А с этим что сделаешь?
– Они торчали тут и смотрели на нас, как два соломенных чучела, – ответил Йан. – Вот и сделаем-ка из них чучела.
Ранул заулыбался. Вдвоем, под смешки и улюлюканье остальных, они стащили с пленника всю одежду. Самого его отшвырнули прочь, а одежду начинили опавшими листьями. Получилось толстое подобие человечка. Его прислонили к дереву.
– Зажигай! – крикнул кто-то.
Эриш покосился на раздетого мальчишку. Тот стоял весь белый и чуть не плакал. Эриш понял: он боялся не просто издевательств, которые могли учинить над ним распаленные старшие. Он успел подумать о том, как вернется голый в казармы. Вот за утрату одежды его накажут так, что мало не покажется.
Когда один из парней вытащил фосфорные палочки и собрался добыть огня, Эриш подумал, а не вмешаться ли. Он прекрасно понимал, что побьет любого один на один, но рукопашная неизбежно перерастет в поножовщину. Потом достанут мечи… И кто-нибудь наверняка погибнет. Тогда их накажут уже всех, что не сумели обойтись без потерь. Он пнул листья под ногами. Листья были очень сухими – ясная погода держалась уже несколько недель. Огонь начнет очень быстро распространяться…
Он хотел об этом сказать, но из леса, куда убежал второй мальчик, раздался крик, полный боли и ужаса. И тотчас же остервенелый лай. Все вместе звучало так, что у Эриша застыла кровь в жилах. Ребята замерли, переглядываясь, словно ожидая друг у друга поддержки. Потом сорвались с места и побежали на крик.
Одолев невысокий подъем, они остановились как вкопанные. Стая собак десятка в два, если не больше, терзала тело мальчишки. Он был, конечно, уже мертв, псы грызли его и грызлись над трупом. Огромный кобель, черный, крепко сбитый, обернулся и посмотрел на ребят. Маленькие глазки горели злобой, в зубах – клочки кровавого мяса, в широкой груди уже зарождался угрожающий рык…
