Робин Маккинли - Меч королевы
На следующее утро, к ее смятению, Нандам появился на высоком коне, черном с белой ногой.
– Я еду с вами, – объявил он. – Увечная нога сделала меня бесполезным в бою, но честь осталась при мне, а Корлат знал меня в прежние времена. Сенай не первая, кто отправился к королю Города из моего рода и с моей горы. Я присоединяюсь к твоей свите, Победительница Колдунов.
Харри поморщилась.
– Но…
Это сделалось ее любимым словом в последнее время.
– Я знаю, – сказал Нандам. – Сенай мне рассказала. Потому-то я и еду.
Они объехали форт Чужаков, мирно дремавший на солнце, не потревоженный утомительными межплеменными разборками старых дамарцев. Чужаки изначально знали, что горцев слишком мало, чтобы причинить им серьезные неприятности. А если земля и дрогнула немного под ногами несколько дней назад, то, наверное, горы просто не такие старые, как считалось, и по-прежнему переминаются и потягиваются на своем месте на земной поверхности. Возможно, в результате легкой вулканической активности откроется новая золотая жила и Аильские копи перестанут служить единственной причиной присутствия Чужаков в Рамидских горах.
Джек в печальной задумчивости рассматривал суровые стены, внутри которых провел последние восемнадцать лет. Он поймал на себе взгляд Харри и сказал:
– Там меня может ждать только нечто вроде приказа: «Запритесь у себя на квартире, пока мы решаем, что с вами делать… бедняга, пустыня все-таки свела его с ума». Я не вернусь.
Харри слабо улыбнулась.
– А я ведь все запорола. Знала бы, как обернется, отправилась бы одна, тихонько уронила половину горного хребта туда, где от него было бы больше всего пользы…
– И ускакала бы в туман, и никто больше никогда бы о тебе не слышал, – подхватил Джек. – Порой мне кажется, слепая преданность или многочисленность твоих верных последователей вообще единственное, что заставляет тебя возвращаться к своему королю.
Харри уставилась невидящим взглядом на горизонт ее любимых гор. Она припомнила слова Аэрин, и ей снова показалось, что Дикки вызвал ее обратно в этот мир слишком рано.
– Он действительно такое чудовище? – продолжал Джек. – Ты же правда хочешь вернуться?
Харри оглянулась и посмотрела на кляксу посреди золотисто-серых песков, представлявшую собой Истан.
– Нет, он не чудовище. И да, я хочу вернуться – очень хочу. Потому-то и боюсь.
Джек смотрел на нее, она чувствовала его взгляд, но не желала встречаться с ним глазами.
«Путь назад, – с тоской думала Харри меньше чем три дня спустя, – кажется гораздо короче, чем путь туда». А ведь они еще двигались медленно ради раненых, отказавшихся оставаться в деревне Нандама для исцеления и желавших во что бы то ни стало идти со всеми.
– Они не хотят пропустить ни капли веселья, – извиняющимся тоном пояснил Джек, словно это он был во всем виноват.
– Веселья?! – Харри задохнулась от возмущения.
– Ты, наверное, излишне серьезно ко всему относишься, – предположил Джек.
Всадница пробормотала нечто, чего лучше не произносить вслух, и добавила:
– Понимаете, здесь очень серьезно относятся к понятиям чести и верности, вы, помешанный на Дамаре островитянин.
Джек пожал плечами:
– Даже если всех разом возьмут за некое общее ухо да вышвырнут, это тоже будет в своем роде веселье. – Он помолчал и искоса взглянул на нее. – Но, боюсь, я придерживаюсь того же оптимистичного взгляда на мир, что и остальные твои бандиты.
– Я больше знаю об этом!
– Меньше знаешь, крепче спишь, – отозвался Джек.
Они без труда нашли дорогу в лагерь горного короля. Харри ни разу не задумывалась, куда ехать, иначе как просто «на восток». И хотя понятие «восток» охватывало изрядную часть территории королевства, она направляла нос Золотого Луча так же уверенно, как если бы ходила по этому пути годами. В сумерках перед ними маячил королевский шатер. Солнце садилось у них за спиной, и их длинные тени начинали растворяться в ряби серого песка под ногами. Королевская стража, разумеется, их заметила, но никто не окликнул. Харри еще могла поверить, что они с Золотым Лучом и Гонтураном безошибочно узнаваемы, но ее не только не арестовали на месте, но даже более чем очевидное присутствие в ее свите двенадцати вооруженных Чужаков не вызвало никаких комментариев.
Не зная, как еще поступить, она неохотно, но прямо поехала к королевскому шатру. Он возвышался посреди других палаток, на верхушке развевалось черно-белое знамя. По-прежнему никто не останавливал их и не задавал вопросов. Некоторые салютовали ей характерным жестом, положенным королевскому Всаднику, и это немного успокаивало. Но ей хотелось бы увидеть кого-нибудь достаточно хорошо знакомого, Матина или Инната, и выяснить, какого приема ей следует ожидать.
Это войско всего несколько дней назад выдержало отчаянную битву с превосходящими силами противника, но лагерь выглядел совершенно обыденно. Внезапно Харри осенило. Ей ведь никогда и в голову не приходило, что Корлат может проиграть! Она училась верить изнанке век. Все шатры стояли аккуратными и ровными рядами, как всегда, попадавшиеся на глаза кони лоснились и могли похвастать прекрасной формой. Однако лагерь гудел от напряжения. Тишина висела несколько натянутая, и люди сновали от шатра к шатру с таким видом, словно от их перемещений зависели жизнь и смерть.
Шаги Золотого Луча стихли слишком быстро. Она не встретила ни одного Всадника и у входа в королевский шатер остановилась. Отряд подъехал следом и развернулся полукругом вокруг своего командира. Часовой в золотом кушаке отсалютовал ей, как сделал это полгода назад. Она подумала, не тот же ли самый это человек, хотя он выглядел гораздо старше, почти таким же старым, какой чувствовала себя она. Харри не стала спешиваться. Ей хотелось остаться в седле навсегда. По крайней мере, так она выше, чем любой пеший – даже Корлат. Что она ему скажет? Блудная дочь вернулась? Мятежник желает восстановиться в правах? Подчиненный, впутавшийся в кучу неприятностей с целью доказать неправоту командира, явился обратно и обещает быть паинькой отныне и навсегда, по крайней мере, до следующего раза?
И тут Корлат откинул золотой шелковый полог и встал перед ней, а она уставилась на него сверху вниз и не смогла бы вылезти из седла, даже если бы захотела. Когда несколько дней назад келар показал ей короля в битве, она сперва не узнала его из-за неправильного цвета кушака. Теперь понятно почему – Корлат носил ее кушак.
– Харри, – произнес он, подходя к Золотому Лучу. – Харизум-сол.
Движения его показались ей скованными, и сердце упало при мысли, что его могли ранить. Она по-прежнему смотрела на него сверху вниз, не в силах пошевелиться, и тут он робко положил ей руку на обтянутую запыленной кожей лодыжку и тщательно выговорил:
– Харри.
Она перекинула ногу через холку, соскользнула по плечу Золотого Луча, как некогда по плечу Огненного Сердца, обхватила своего короля руками и яростно его обняла. А его руки сомкнулись вокруг нее, и он что-то прошептал, но кровь грохотала у нее в ушах, и она не расслышала его слов.
Не очень-то удобно обнимать того, на ком перевязь с мечом и куча твердых элементов кожаного доспеха, и еще менее удобно обниматься, если подобным образом обременены обе стороны. Спустя короткое время Харри и Корлат разняли руки и взглянули друг на друга. Каждый мельком подумал, какая глупая у второго улыбка, а Харри заметила, что у Корлата глаза цвета золота.
– Ты не ранен? – спросила она. Собственный голос дребезжал в пылающих ушах.
– Нет. А ты?
– Да, – ответила Харри, глядя в его золотые глаза. – То есть нет. Не ранена.
– Я рад, – отозвался король голосом по-прежнему тихим и робким, – видеть тебя… здесь… и по-прежнему… – он заколебался, – по-прежнему горянкой?
Харри набрала побольше воздуха.
– Я буду горянкой, пока не умру, но как ты собираешься наказать меня за мой побег? И они не виноваты, – продолжала она торопливо, махнув рукой себе за спину. – Но пошли со мной, хотя я их предупреждала, как обстоит дело. Я повинуюсь любому твоему решению, но… что это? – Она осеклась.
Пытаясь одновременно извиниться, помириться и оправдаться, она вдруг вспомнила, что они с Корлатом не одни и что она дезертир. Обернулась, но ее отряд казался лишь темными фигурами, смутно различимыми в угасающем свете.
– Я верну тебе твой кушак, – сказал Корлат, но руки его не шелохнулись развязать пояс. – Тебе не следовало терять его… полагаю, ты его потеряла. Если бы ты выбросила его умышленно, это значило бы, что ты отреклась от меня и от Дамара и сделала себя изгоем навек.
– О нет, – в ужасе выдохнула Харри, и глуповатая и неуверенная улыбка на лице Корлата переросла в настоящую улыбку, какой девушка никогда не видела на лице горного короля.
– Нет, – сказал он. – Я так надеялся, что нет.
Харри прошептала:
– Ты оказал мне такую честь… с самого начала.
