Ночная смена (сборник) - Кинг Стивен

– Мальчик. Маленький мальчик. Выскочил из зарослей кукурузы, и… мои поздравления, охотник. – Она нащупала ручку, открыла дверцу, высунулась наружу – и ее стошнило.

Берт сидел неподвижно, по-прежнему сжимая руль обеими руками. На какое-то время он вообще перестал воспринимать все вокруг – кроме густого, насыщенного запаха удобрений.

Потом он заметил, что Вики уже нет рядом. В боковое зеркало ему было видно, как жена обходит машину и приближается к бесформенному бугорку, напоминавшему кучу тряпья. Вообще-то Вики была грациозной, изящной женщиной, но сейчас она еле передвигала ноги и спотыкалась на каждом шагу.

Я человекоубийца. Да, именно так это называется. Я отвлекся и не смотрел на дорогу.

Берт заглушил двигатель и выбрался из машины. Ветер тихо шелестел среди стеблей кукурузы высотой в человеческий рост. Жутковатый был звук. Похожий на чье-то дыхание. Вики стояла над кучей тряпья на дороге и рыдала в голос.

Он был уже на полпути к Вики, как вдруг краем глаза заметил кое-что необычное. Слева, в зарослях кукурузы. Ярко-красные брызги среди зеленых стеблей. Как будто там пролили краску.

Берт остановился и присмотрелся внимательнее. В голову лезли какие-то совсем неуместные мысли (все, что угодно, лишь бы не думать о груде тряпья, которая была отнюдь не тряпьем), что вот в этом году кукуруза скорее всего уродится на славу. Сочные стебли, уже готовые дать плоды, росли аккуратными ровными рядами, тесно примыкающими один к другому. Если поглубже войти в эти тенистые заросли, можно весь день проблуждать в поисках пути назад. Но в одном месте, у самой дороги, ровный строй кукурузных стеблей был нарушен. Причем казалось, что эти стебли сломали совсем недавно. А чуть дальше, в тени… что там такое?

– Берт! – позвала Вики. – Может, все-таки подойдешь посмотреть? Ну, чтобы потом рассказать партнерам по покеру, кого ты прикончил в Небраске. Может, все-таки… – Она разрыдалась, даже не договорив. Ее тень лежала у самых ног темным густым пятном. Был почти полдень.

Берт вошел в заросли кукурузы, и над ним сразу сомкнулся прохладный сумрак. Красная краска на стеблях – это была кровь. Среди стеблей монотонно и сонно жужжали мухи: подлетали, садились, угощались и улетали прочь… может быть, сообщить другим мухам. Кровь на листьях была даже здесь, в нескольких метрах от дороги. Но ведь она не могла брызнуть так далеко? А потом Берт подошел к этой самой штуковине, которую видел с обочины. Наклонился, поднял с земли.

Ровный ряд кукурузы был нарушен и здесь. Несколько стеблей погнуто, два – отломаны подчистую. Земля притоптана. На земле – кровь. Кукуруза вновь зашелестела. Берт невольно поежился, развернулся и пошел обратно. К дороге.

Вики билась в истерике, ругалась, кричала что-то невразумительное, плакала и смеялась. Кто бы мог подумать, что все закончится как в плохой мелодраме? Он посмотрел на жену и вдруг понял, что у него нет никакого возрастного кризиса, никаких трудностей с поиском своего «я» или своего места в жизни – и никаких других модных психологических заморочек. Просто он ненавидит жену – вот и все. Он влепил ей пощечину. Как говорится, от всей души.

Вики сразу заткнулась и прижала руку к щеке, на которой уже наливались красным отметины от его пальцев.

– Тебя посадят, Берт, – мрачно проговорила она.

– Ну уж вряд ли, – ответил он и поставил к ее ногам чемодан, который нашел в зарослях кукурузы.

– Это что?

– Не знаю. Наверное, его чемодан. – Берт указал на бездыханное тело, распростертое на дороге лицом в асфальт. Совсем мальчишка. Лет тринадцать, не больше.

Старый коричневый кожаный чемодан, изрядно обтрепанный и потертый, был обмотан двумя бельевыми веревками, завязанными на бантик. Вики хотела развязать веревки, но увидела кровь, пропитавшую узлы, и быстро убрала руку.

Берт встал на колени и осторожно перевернул тело на спину.

– Не буду смотреть. Не хочу, – сказала Вики, но все равно посмотрела. И опять закричала, встретившись взглядом с широко распахнутыми глазами мертвого мальчика. Его чумазое лицо искажала гримаса ужаса. У него было перерезано горло.

Вики покачнулась. Берт поднялся и обхватил жену обеими руками.

– Только не падай в обморок, – попросил он очень тихо. – Слышишь, Вики? Не падай в обморок.

Он повторял это снова и снова, пока Вики не начала успокаиваться. Она тоже обняла мужа и прижалась к нему. Сейчас они были похожи на двух танцоров – под полуденным солнцем, на заброшенной дороге, над телом мертвого мальчика.

– Вики?

– Что? – пробормотала она, уткнувшись ему в плечо.

– Сходи к машине, достань ключи из замка зажигания, положи их в карман. Возьми с заднего сиденья одеяло. И мое ружье. И принеси все сюда.

– И ружье тоже?

– Ему перерезали горло. Может, тот, кто его убил, до сих пор где-то рядом. Может, он наблюдает за нами.

Она вскинула голову и испуганно осмотрелась. По обеим сторонам дороги простирались бескрайние кукурузные поля.

– Скорее всего он ушел. Но я не хочу рисковать. Давай. Иди.

Вики медленно пошла к машине неестественной, напряженной походкой. Тень скользила за ней темным пятном под ногами, словно привязчивый ручной зверек, который в это время суток всегда старается держаться поближе к хозяину. Берт присел на корточки рядом с телом мальчишки. Самый обыкновенный мальчишка, без особых примет. Да, он попал под машину. Но не машина перерезала ему горло. Разрез был рваный, сделанный неловко и неумело, – человек, прикончивший мальчика, явно не обучался у армейских сержантов тонкостям рукопашного боя, – но в итоге удар все равно оказался смертельным. Последние тридцать шагов из зарослей кукурузы мальчик либо пробежал сам, либо его – уже мертвого или смертельно раненного – попросту вытолкнули на дорогу, где его сбил Берт Робсон на своем «тандерберде». Если тогда мальчик был еще жив, он все равно не продержался бы и тридцати секунд.

Вики легонько похлопала Берта по плечу, и он буквально подпрыгнул от неожиданности.

Она стояла у него за спиной, старательно отводя глаза в сторону. Через левую руку перекинуто плотное армейское одеяло, а в правой – зачехленное помповое ружье. Берт взял одеяло и, расстелив на дороге, перекатил на него тело мальчика. Вики болезненно застонала.

– Ты там как, держишься? – Он взглянул на нее. – Вики!

– Держусь, – сдавленным голосом проговорила она.

Берт накинул края одеяла на тело, сгреб жуткий сверток в охапку и кое-как поднял с земли. Тело было тяжелым, оно перегнулось и чуть не выскользнуло у него из рук. Берт прижал его к себе крепче, и они с Вики вернулись к машине.

– Открой багажник, – прохрипел он.

Багажник был полон: чемоданы, сувениры, дорожные сумки. Вики пришлось переставить почти все на заднее сиденье, чтобы освободить место. Берт положил тело мальчика внутрь, захлопнул крышку и с облегчением вздохнул.

Вики стояла у водительской дверцы, по-прежнему сжимая в руках зачехленное ружье.

– Клади на место и садись в машину.

Берт взглянул на часы: прошло всего пятнадцать минут. А казалось, целая вечность.

– А чемодан? – спросила Вики.

Берт вернулся туда, где стоял чемодан. Прямо на белой разделительной полосе, словно центр композиции на какой-нибудь импрессионистской картине. Он поднял чемодан за потертую ручку и настороженно замер. У него было стойкое ощущение, что за ним наблюдают. Раньше он только читал о таких ощущениях, по большей части в дешевых бульварных романах, и не верил, что так бывает на самом деле. Но теперь он поверил. Ему казалось, что там, среди зарослей кукурузы, скрывались люди. Возможно, много людей. И они бесстрастно оценивали обстановку, пытаясь прикинуть, успеет ли женщина расчехлить ружье и открыть огонь, прежде чем они схватят Берта, утащат в сумрак среди стеблей и перережут ему горло…

С бешено бьющимся сердцем он добежал до машины, выдернул ключи из замка багажника и забрался на водительское сиденье.

Вики снова расплакалась. Берт завел двигатель и поддал газу. Не прошло и минуты, как страшное место осталось далеко позади.