Том Поллок - Сын города
Подо мной волки пытаются выбраться из реки, но их отражения скованы цепями и намордниками, и как звери ни рвутся из них, с тем же успехом они могли бы попытаться оторваться от собственных теней.
Чувствуя тошноту от того, что я заставил делать Зеркальную знать, я отворачиваюсь…
…и то, что я вижу, повергает меня в ужас.
В тусклом свете на другой стороне дороги стоит одинокий Трубчатый волк. Девушка, сидящая на его спине, смотрит на меня. Ее волосы перевязаны шелковым шарфом, а лицо испачкано металлом и запекшейся кровью. Она излучает чистую, непримиримую ненависть; буквально сочится ею. Почти лениво она протягивает руку в сторону наших рядов.
– Нет! – хочу крикнуть я, но даже не знаю, издал ли хоть один звук.
Усики колючей проволоки – сотни змееподобных нитей – расправляются со свирепой скоростью. Натриитка, девочка моложе меня, едва ли успевает вздрогнуть, прежде чем проволока с хрустом перегрызает ее шею.
«О нет. О, Темза, нет: Проволочная Госпожа…»
Еще больше усиков, еще больше изувеченных тел, еще больше смертей. Высь послал свою верховную жрицу уничтожить нас.
Я было кидаюсь ей наперерез, но ноги не слушаются.
– Ты – единственный, кто может ее остановить! – ору я на себя, хотя, откровенно говоря, этот оптимизм – не более чем чертов безумный лай. У нее есть носитель, так что она, по меньшей мере, так же сильна, как и я.
Носитель Госпожи соскакивает с волчьей спины и мчится к нам. Ее окружает гудящее облако блестящего металла, и я представляю, как эти усики опускаются в реку, взбивая воду в пену, уничтожая Зеркальный народ и волчьи отражения.
Она может обнулить преимущество.
«Ты – единственный, кто может остановить ее». Но мне не придется делать это одному.
Встречая окутанную сталью девушку, я выкрикиваю боевой клич, в основном просто от ужаса. Колючие нити оплетаются вокруг меня, но мне удается выкрикнуть – всего несколько слов, – прежде чем они плотно закрывают мой рот.
– Бет, помоги мне!
Бет посмотрела на Набережную. Этот голос, голос улиц, подстегнул ее мышцы, хотя девушка и споткнулась, захваченная головокружением.
– Фил! – закричала она. – Фил! Где ты?
Ответа не было, но теперь он был ей и не нужен: она видела бурлящий проволочный клубок, стоящий на самом краю реки. Тротуарные Монахи пытались подобраться поближе, но плети проволоки отмахивались от них, словно кнуты, удерживая на расстоянии. Все казались напуганными этой проволочной штукой.
Серая рука, кровоточащая тысячью крохотных порезов, потянулась из клубка, сжимая металлический прут, но проволока обмоталась вокруг запястья, и рука не могла протащить оружие внутрь.
Бет ринулась в спутанное, зубчатое металлическое облако и принялась рвать нити. Проволочные витки с шипением терлись друг друга, раня ей лицо, обдавая каждый дюйм кожи обжигающей болью, но Бет не отдернула руки, чтобы защититься.
«Фил, – с отчаяньем подумала она, – Фил… держись!»
И погрузилась в самое сердце чудовища.
Ее ждали две фигуры: Фил, лежащий на спине, ужасно изогнутый, весь в кровавых ручейках. Зубы его оскалились, рука вытянулось, копье – наизготовку, но проволока держала его, и парень не мог освободиться.
– Бет! – пробормотал он сквозь сомкнутые колючками губы. – Бет, возьми мое копье. Убей носителя.
Бет едва его слышала. Она уставилась на другого обитателя проволочной чащи. А тот смотрел на нее.
Кара была похожа на одного из мультяшных человечков на электрическом стуле, только вместо молний была проволока, держащая девушку над землей и раскинувшая ее конечности крестом, зафиксировав в таком положении.
Какая-то бесполезная часть мозга Бет отметила, что на Каре джинсы, одолженные ею, – даже в благотворительном магазине они выглядели малость невзрачными, а сейчас и вовсе превратились в лохмотья, скользкие от запекшейся крови и грязи. Правая ноздря Кары была разорвана в клочья, а рот стал шире: зубастая ухмылка от уха до уха.
Но глаза были такими, какими помнила Бет.
Эти глаза узнали Бет, так же, как она узнала их.
– Бет! Помоги мне! – вопль разорвал губы Фила, и прут с грохотом упал на мостовую у ног девушки.
– Убей. Носителя, – парню не хватало дыхания.
Бет ринулась вперед, охваченная отвращением и ужасом, и потянула проволоку, сжимающую горло Кары. Пытаясь скинуть металл, она лишь царапала ногтями Карину кожу, а колючки впивались в ее собственные руки. Ладони стали скользкими от крови.
– Кара, – нелепо протараторила Бет. – Кара, ты в порядке? – Кара не ответила; ее губы были сшиты ужасной проволокой.
Уголком глаз Бет увидела Фила всего на мгновение, на его лице, словно физическая боль, читалось неверие и разочарование. А потом усики проволочного существа перетащили его через балюстраду и сбросили в реку.
Проволока вспыхнула и связала Бет по рукам и ногам. Колючки вгрызались в нее, но боль казалась далекой – все казалось далеким, кроме искалеченного лица подруги.
– О, б-боже, Кара, – запинаясь, пробормотала она.
Вдруг Бет разобрала оранжевый свет: обнаженная, ярко светящаяся девушка спешила к проволочному клубку. Блики слепили глаза, но Бет их не закрыла. Она могла читать боль, написанную на Кариной коже. Стеклянная девушка поравнялась с Бет, но даже не взглянула на нее. Бет смутно догадывалась, что девушка выглядит знакомой, а потом поняла: это первая Натриитка, которую она видела.
«О, Боже, Кара, мне так жаль».
Стеклянная девушка протянула руку к Каре, ярко горя от напряжения. Мелкие трещинки поползли вверх, она протянула другую руку и в строго контролируемом танце начала пробираться в проволочный шар.
Стекло на ее груди треснуло и затуманилось. Кусочки кожи отделились и завращались, сверкая, пойманные собственным магнетизмом.
Проволока неохотно скользнула назад; дюйм за дюймом. Колючки мучительно сползли с рук Бет, оставляя красные отметины. Лишившись их поддержки, девушка упала. Нить, удерживающая Фила под водой, натянулась, выглядя почти хрупкой.
«Бет, помоги мне!»
Зубы Бет стучали от страха, но она пощупала вокруг себя и нашла под ногами прут-копье. Рыча от натуги, подняла его и перерезала проволочный усик пополам.
Проволочное чудовище отпрянуло от боли при касании копья, и Карино лицо размылось, когда колючки обернулись вокруг девушки, будто прижимая ее к сердцу. А потом, словно огромное насекомое, клубок поднялся на сотню длинных и тонких ножек, затащил девушку на мост и унесся прочь.
«Кара…»
– Фил! – Бет была изумлена, истощена. Попыталась идти, но обнаружила, что не может. Рухнула на колени и поползла к балюстраде. В воде не наблюдалось никакого движения. Ощущение тепла на коже подсказало, что стеклянная девушка рядом.
– Филиус, – Бет задыхалась, – он там… Он… Я должна… – она попыталась подняться, но была слишком слаба. Проволочные колючки вытянули из нее все силы.
«Он называл это металлическим паразитом. О боже мой, Кара…»
Девушка откатилась назад, хрустнув челюстью о камень.
Электра бросила на Бет жалостливый взгляд и закрыла глаза.
Через прозрачные веки Бет увидела страх, но лишь секундный.
Потом Электра выпрямила свое потрескавшееся тело и головой вперед прыгнула в Темзу.
Мгновение Бет видела ее свет, поблескивающий в глубине. Потом вода начала бурлить и кипеть, и в воздухе повеяло пахнущим гарью газом.
Бет беспомощно смотрела, но не могла понять, что произошло, пока водную гладь не прорвали два тела. Фил, едва ли в сознании, слабо кричал. Кожа там, где его держала Электра, пузырилась красным, а потом становилась черной. Челюсти стеклянной женщины были плотно стиснуты, нити накала начали исчезать, как перегоревшие предохранители, но она успела оттащить парня на отмель.
Грязь липла к мокнущим ожогам, и он свернулся, словно эмбрион, защищаясь от боли.
– Лек, – это был лишь шепот, но Бет, стоящая над Набережной, ясно его услышала. – Лек.
Нащупав ее позади себя, парень схватил стеклянную девушку за руку. Кожа его закурилась, там, где он ее коснулся.
Электра улыбнулась и промерцала что-то на своем языке, которого Бет не понимала.
Со стоном боли Сын Улиц потянулся к ее щеке, но реакция достигла лица Электры, и оно сгорело под его рукой.
– Фил! – Бет скользнула вниз, в сторону Набережной, к песчаной косе и, шатаясь, пошла в его сторону. – Фил! Что мне сделать? Что мне сделать? – она отчаянно и глупо кричала на него. – Что мне сделать?
Она упала возле Фила, и обхватив голову парня руками, принялась ее укачивать. Его кожу покрывали порезы, а ожог на запястье почти стер татуировку короны из башен. Речная вода хлынула из его горла, когда он попытался ответить.
– Что мне сделать? – шептала Бет в его волосы.
– Знаешь, что она сказала? – задыхаясь, он откашлял с галлон грязной воды. На его лице читалось явное удивление. – Она сказала: «Если ты собираешься вести ублюдочных Белых, научи их танцевать».
