Джо Аберкромби - Полмира
– Нет!
– Верзила?
– Нет. В смысле, да, ты высокая, но самое главное… ты… ты свободная!
– Свободная? – и Колючка недоверчиво отфыркнулась.
– Разве нет?
– Я дала клятву служения отцу Ярви. Выполнять все его приказы. Чтобы искупить… в общем, искупить вину.
– А что ты сделала?
Колючка сглотнула.
– Я убила парня. Эдвал его звали, и он не заслуживал смерти, вот. Но я… в общем, убила я его.
Виалина, конечно, была просто человек – ну, так Сумаэль сказала. Несмотря на свою нарядную одежду и этот дворец. А может, и благодаря им… в общем, что-то в ней такое было… что-то такое, что развязало наконец язык.
– Короче, они это… камнями меня хотели за это раздавить, а отец Ярви меня спас. Не знаю, почему, но спас. А Скифр научила драться.
И Колючка улыбнулась, пощупав выбритую половину головы. Надо же, она тогда думала, что она такая сильная! А вышло-то, что на самом-то деле она былая слабее слабого…
– Вот… А на Запретной мы дрались с коневодами. И я там их несколько человек убила, не знаю, сколько. А потом блевала. А еще мы дрались на рынке, с одними мужиками, мы с Брандом, в общем, дрались. Не знаю, мож, я и там кого убила. Не знаю. Но убить хотела. Я ведь разозлилась, сильно так, из-за этих бус… В общем…
И тут она осеклась, сообразив, что рассказала гораздо больше, чем должна была.
– Бус?.. – удивилась Виалина и наморщила накрашенную черным переносицу.
Колючка прочистила горло:
– Неважно, короче.
– Наверное, быть свободной – это опасно, – заметила Императрица.
– Ага.
– Наверное, мы просто смотрим на других и хотим того, чего у нас нет.
– Ага.
– А на самом деле, у нас у всех есть свои слабости.
– Ага.
– Но ты все равно дерешься с мужчинами и побеждаешь. Несмотря на слабости.
Колючка вздохнула:
– Ну разве что в драке.
Виалина принялась загибать пальчики:
– Так. Значит, бить быстро, быть умной, нападать, а не защищаться, драться бессовестно, бесчестно и безжалостно.
Колючка показала пустые ладони:
– Благодаря этому я получила все, что имею.
Императрица рассмеялась. Громко – а ведь она совсем невеликого росточка. Весело так рассмеялась, широко раскрывая рот.
– Ты мне нравишься, Колючка Бату!
– Вас таких немного, предупреждаю. Иногда мне кажется, что скоро вас таких и вовсе не останется…
И Колючка вытащила шкатулку и протянула ее Виалине:
– Отец Ярви просил вам это передать.
– Я ведь сказала – я не могу это принять.
– А он сказал мне все равно передать это вам.
Колючка закусила губу и осторожно приподняла крышку. И из шкатулки пролился бледный свет, нездешний и завораживающе прекрасный в подступающей темноте. Острые грани эльфьего браслета сверкали, подобно лезвиям кинжалов, переливался полированный металл, взблескивая в свете ламп, в круглом окошке перетекали один в другой, уходя на невозможную глубину, черные круги… Реликвия из другого мира. Мира, погибшего тысячелетия назад. Вещь, рядом с которой неисчислимые сокровища дворца казались дешевыми побрякушками.
Колючка попыталась говорить мягко – как настоящий дипломат. Дипломаты умеют убеждать. Но голос прозвучал даже грубее обычного:
– Отец Ярви – хороший человек. Хитрый, да. Вам нужно с ним поговорить.
– Я и поговорила.
И Виалина оторвала взгляд от браслета и посмотрела в глаза Колючке.
– А ты – будь осторожной. Отец Ярви похож на моего дядю. Такие люди преподносят дары только в том случае, если ждут чего-то взамен.
И она захлопнула шкатулку и взяла ее у Колючки.
– Но я приму это, если ты этого так хочешь. Передай отцу Ярви мою благодарность. Но скажи, что более я ничего не могу для него сделать.
– Я передам.
Колючка оглядела погрузившийся в темноту сад, пытаясь подыскать какие-нибудь подходящие слова, и вдруг заметила: а ведь стражи у фонтана больше нет. Только тени густеют. Все стражники ушли! Они с Императрицей совсем одни остались.
– А что случилось со стражей?
– Действительно, странно, – проговорила Виалина. – А! Вот они идут!
Колючка прищурилась и разглядела шестерых. Они поднимались по лестнице в дальнем конце сада. Шесть имперских гвардейцев в полном доспехе, вооруженных до зубов. Они быстро, звеня бронями, шли к беседке, сталь взблескивала в оранжевом свете факелов. За ними шел еще один человек. Человек в золоченом доспехе, с легкой сединой в волосах – и очень приветливой улыбкой на очень красивом лице.
Герцог Микедас. Заметив их, он весело помахал им.
А у Колючки аж живот свело от нехорошего предчувствия. Она быстро протянула руку к серебряному блюду и прихватила фруктовый ножичек. Так себе оружие, но лучше такое, чем ничего.
Она встала, когда солдаты обогнули фонтан и прошли между двух статуй. Почувствовала, что Виалина тоже встала. Солдаты рассредоточились. Порыв ветра растревожил угли, и в отблеске пламени Колючка увидела лицо одного из них. И узнала его – это был ванстерец, с которым она дралась на рынке. Морда вся в порезах и синяках. А в руке – тяжелый топор.
Герцог Микедас отвесил низкий поклон, но губы его насмешливо кривились, а солдаты его и вовсе не стали кланяться. Виалина заговорила на своем родном языке, герцог ответил, лениво махнув рукой в сторону Колючки.
– Ваша милость, – процедила она сквозь зубы. – Какая честь.
– Прошу прощения, – сказал он на общем языке. – Я как раз говорил нашей сиятельной Императрице, что я просто не мог упустить такой случай! Вы – во дворце! Более того – вы вдвоем, и никого вокруг! Поистине подарок судьбы!
– Что это значит? – резко спросила Виалина.
Герцог заломил бровь:
– Эти смутьяны с севера добрались и до Первогорода! Варвары из Гутланда, или как их там. Хотели втянуть нас в свои грязные делишки! Попытались вбить клин между нами и нашим верным союзником, Верховным королем, который принял веру в Единого Бога всем сердцем! Но у них ничего не вышло!
И он сурово покачал головой.
– И тогда… тогда они подослали во дворец убийцу! Представляете? Убийцу под противоестественной личиной! Они воспользовались неопытностью и наивностью моей дурочки-племянницы, такая жалость…
– И эта убийца – я, что ли? – прорычала Колючка.
– О да! Демона в женском обличье! Хотя, конечно, насчет женского обличья я погорячился, ты слишком… мгм… мускулиста… на мой вкус. Постой-ка! Ты же хотела поединка с двумя моими гвардейцами?
Микедас ухмыльнулся, и солдаты его, все как один, подались вперед. Сталь блеснула в свете факелов.
– Как насчет шестерых, а, цыпа?
Никогда не показывай свою полную силу, пусть тебя считают слабей, чем ты есть. Колючка отшатнулась, сгорбилась – ни дать ни взять испуганная девчонка. На самом деле на нее снизошло странное спокойствие. Словно бы не Последняя дверь раскрылась у самых ног. Она словно бы смотрела на себя со стороны и быстро прикидывала расстояние, приглядывалась к земле и ступеням, статуям, факелам, столу, колоннам – и отвесному обрыву за спиной.
– Негоже Императрице пренебрегать собственной безопасностью! – осуждающе покачал головой герцог. – Но не изволь беспокоиться, дражайшая племянница, я за тебя отомщу!
– Но… почему? – прошептала Виалина.
Колючка чувствовала ее страх – отлично, очень хорошо. Две слабые, испуганные, беспомощные девицы. Она держала фруктовый ножик за спиной. Крепко сжав пальцы. Для воина любой предмет – оружие.
Герцог свирепо ощерился:
– Потому что ты как заноза в заднице. Нам же нравятся девушки с характером, правда? – И он выпятил нижнюю губу и расстроенно покачал головой. – Но всему есть предел. Именно. Всему есть предел.
Отец Колючки всегда говорил: «Хочешь убить – убивай, а не треплись об этом». К счастью, убийца из герцога был неважный – он все трепался, и хвастался, и наслаждался своей властью. А Колючка в это время приглядывалась к врагу, вычисляя, когда и как нанести первый удар.
Герцог, судя по всему, особой опасности не представляет. При нем меч и кинжал, но он их, скорее всего, никогда не вынимал из ножен. А вот остальные… остальные свое дело знают туго. Мечи наголо, щиты, и хорошие причем, наготове, на поясах хорошие кинжалы. И броня тоже неплохая: чешуйки так и блестят в сумеречном свете. А вот горло не закрыто. И локти изнутри не закрыты. И колени сзади. Вот туда и надо бить.
Она одна. Против семерых. Ей стоило большого труда не расхохотаться. Ну это же смешно. Одной против семерых невозможно выстоять. Но приходится довольствоваться тем, что есть, увы.
– Теофора никогда не делала то, что велено, – продолжал счастливо трепаться герцог, – но старую клячу уж поздно было учить ходить под седлом. Я искренне надеялся, что семнадцатилетнюю императрицу я смогу водить под уздцы… – тут он вздохнул. – Но некоторые пони просто не выносят уздечки. Они лягаются, кусаются и сбрасывают всадника! Лучше уж пустить их под нож, чем упасть на полном скаку. Трон унаследует твоя кузина Аста. – И он показал ровные зубы в улыбке. – Ей всего четыре года. Вот из этой женщины можно вылепить все, что угодно!
