Морган Райс - Найденная
Кейтлин была заинтригована. Будучи учёным, занимающимся редкими книгами, для неё почти не существовало книги, которую бы она не могла разгадать за несколько минут. Эта книга была исключением. Кейтлин никогда не видела ничего подобного, и это было одновременно волнующе и пугающе. Как это было возможно? Эта книга была ни на что не похожа. А Кейтлин повидала немало книг в своей жизни.
Сердце бешено забилось, когда она потянулась внутрь коробки, чтобы достать загадочную рукопись. Её всю трясло, и она не знала почему. Странно, но казалось, что ей было суждено найти эту коробку и эту книгу. Открыв её, Кейтлин провела пальцами по первой странице и начал изучать почерк.
И тут она похолодела от удивления. Она ничего не понимала. Она узнала этот почерк.
Так писала сама Кейтлин.
Она не могла понять, что происходит. Ей казалось, что она смотрит на себя со стороны и запутывается всё больше.
Она читала. И читала. И читала.
Вдруг её осенило: эта книга была написала ею. Это был её журнал. Дневник подростка. История взросления. Описание путешествия во времени. История любви к человеку по имени Калеб. Появление дочери по имени Скарлет. История превращения в вампира.
Кейтлин казалось, что она сходит с ума. Была ли это чья-то злая шутка? Возможно, это были лишь её фантазии? Что этот журнал делал здесь? Откуда его взяла её бабушка? Почему Кейтлин наткнулась на него только сейчас?
Перелистывая страницу за страницей, поражённая, она читала одну запись за другой. Кейтлин не двигалась с места, хотя солнце уже давно встало. И тут она поняла – это журнал не был шуткой.
Он был настоящий.
Всё это происходило по-настоящему.
Это был её дневник. И она когда-то была вампиром.
Глава тридцать пятая
Кейтлин обхватила руль дрожащими руками. Руки у неё так и тряслись с тех пор, как она несколько часов назад закрыла дневник. Она прочитала в нём все страницы, а потом начала сначала и перечитала во второй раз. Вся жизнь пролетела у неё перед глазами. Казалось, Кейтлин читала о жизни, которую от неё хранили в секрете, о существовании которой она всегда подозревала, но боялась поверить в её реальность. Казалось, Кейтлин по-новому посмотрела на себя словно со стороны.
Новость эта и радовала, и пугала её одновременно. Больше она не знала, что было правдой, а что – выдумкой. Границы между вымыслом и реальность стёрлись, и Кейтлин казалось, что она сходит с ума.
Будучи учёным и исследователем редких книг, она очень внимательно изучила сам дневник, оценив его с точки зрения эксперта. Она могла с уверенностью и объективно утверждать, что журнал не был подделкой. Это была древняя рукопись с тысячелетней историей. Этот журнал была самой древней книгой, которую ей приходилось держать в руках. Уже этого было достаточно, чтобы поразить Кейтлин. Всё казалось невероятным и не имеющим смысла. Как такая древняя книга могла оказаться у неё на чердаке?
Всё больше думая о находке, Кейтлин пришла к выводу, что крестик, который она подарила Скарлет, тоже был очень древним, ведь он также достался ей от бабушки. Кейтлин гадала, кем на самом деле была её бабушка, и что ещё она от неё скрывала. В своё время бабушка сказал Кейтлин, что крестик достался её от её бабушки. Сейчас Кейтлин лучше, чем когда-либо ощущала тесную связь поколений, особенности которой пока не могла объяснить.
Прокручивая всё в голове, она не находила ответов, а лишь хотела задать ещё больше вопросов. И это само по себе тоже было удивительно. Кейтлин была всемирно-признанным учёным и могла в считанные минуты проанализировать и расшифровать любую книгу. Но сейчас, держа в руках собственный дневник, найденный на чердаке и написанный её же рукой, она была совершенно сбита с толку. Это раздражало её больше всего. В конце концов, она совсем не помнила, как его писала. Читая его, ей казалось, что воспоминания возвращаются, нечётко вырисовываясь на границе сознания.
Когда Кейтлин спустилась с чердака, было уже позднее утро, и дом был пуст: Скарлет ушла в школу, а Калеб – на работу. Кейтлин и сама должна была уже несколько часов, как быть в университете, а она им даже не позвонила. Словно в забытье, она потеряла чувство времени и пространства. Единственным живым существом, которое появилось, чтобы её поприветствовать, была Рут, но Кейтлин задумчиво прошла мимо собаки, вышла в дверь, села в машину и завела двигатель, так и не выпустив дневник из рук.
Кейтлин знала, что в мире был только один человек, который мог дать ей на всё ответы. А ответы были ей сейчас нужны как воздух. Она не выносила загадок и была готова на всё, чтобы докопаться до правды. Мчась по Таконик-Стейт-Паркуэй, она направлялась в Нью-Йорк. Руки по-прежнему предательски тряслись. В мире был только один человек, который мог во всём разобраться, человек, превосходивший её по познаниям в области редких книг и античности. Он был единственным, кто мог разъяснить глубокие загадки истории, религии и эзотерики. Эйден.
Он был её профессором в колледже, а также руководителем в магистратуре и аспирантуре в Колумбийском университете. Эйден был единственным, кому Кейтлин полностью доверяла и кого уважала больше, чем всех остальных. За эти годы он стал для Кейтлин отцом. Самый уважаемый профессор античности и эзотерики Колумбийского университета, звезда факультета археологии, Эйден был самым лучшим учёным, которого университету когда-либо удавалось заполучить в свои ряды. Если у Кейтлин возникали трудности с изучением редкой книги или старинной находки, она всегда звонила ему, и у него всегда находился правильный ответ.
Кейтлин знала, что он сможет помочь и с этой книгой, сможет научным языком объяснить ей её происхождение, тем самым успокоив Кейтлин и заставив её думать, что она могла вполне догадаться до этого сама. Эйден сможет всё объяснить так деликатно и ненавязчиво, что Кейтлин не придётся чувствовать себя глупой. Более того, только мысль о том, что Эйден сможет всё объяснить, удерживала её сейчас от того, чтобы разразиться истерикой прямо посреди шоссе.
Кейтлин дрожала от нетерпения. Оказавшись на Манхеттене, она промчалась по Вест-Сайд-Хайвей в сторону Бродвея и припарковалась прямо напротив входа в университет. Припарковалась она на Бродвее, там, где парковка была запрещена, но, погружённая в свои мысли, Кейтлин этого даже не заметила. Она не замечала, куда идёт, едва придавая значение тому, что вышла из дома в пижаме, сланцах и старом свитере, даже не причесавшись.
Кейтлин выпрыгнула из машины, схватила дневник и пробежала в ворота Колумбийского университета, споткнувшись на неровном, вымощенном плиткой тротуаре. Пройдя через двор, она поднялась по широкой, каменной лестнице, перепрыгивая через три ступени за раз. Пробежав через площадь, она нашла здание, в котором, как она знала, находился Эйден, поднялась по лестнице, вошла в створчатые двери, прошла выложенный плиткой коридор, вновь поднялась по лестнице и попала в его аудиторию. Кейтлин даже не постучалась, не подумала о том, что у него может быть урок, и что он может быть в данный момент занят. Сейчас она не могла рассуждать трезво. Кейтлин просто распахнула двери и вошла в класс, будто до сих пор была студенткой.
И тут она в ужасе остановилась. Эйден стоял у доски, держа в руках кусок мела. В аудитории находилось около 30 студентов магистратуры, которые сразу же повернулись в её сторону и не сводили с Кейтлин удивлённых взглядов.
«Причина, по которой архетипичные различия между римскими и греческими ценностями никогда не брались в расчёт…»
Эйден прервал свою речь и перестал писать на доске. Он обернулся и посмотрел на студентов, которые прекратили быстро стучать по клавиатурам ноутбуков, а лишь внимательно оглядывали Кейтлин с ног до головы. Она, наконец, поняла, где находится, и что на ней надето.
Кейтлин с ужасом стояла посреди аудитории, словно олень, ослеплённый светом фар. Понемногу придя в себя, она поняла, что наделала. Должно быть, она выглядит, как сумасшедшая.
По аудитории разнёсся смех.
«Кейтлин?» – спросил Эйден, удивлённо меряя её взглядом.
Он совсем не изменился: те же коротко стриженные седые волосы, борода и умные светло-голубые глаза. В его взгляде она видела доброту, удивление и, возможно, раздражение. И это было неудивительно – она только что сорвала его лекцию.
«Простите, – сказала Кейтлин, – я не хотела мешать».
Эйден не двигался с места, очевидно ожидая объяснений или того, что она выйдет из кабинета.
Кейтлин не могла заставить себя уйти. Она не могла идти, не могла ничего делать и не могла ни о чём думать до тех пор, пока не получит ответы.
«Могу ли я… тебе как-нибудь помочь?» – неуверенно спросил профессор.
Кейтлин опустила глаза. Она не знала, что ответить. Она совсем не хотела прерывать его лекцию, но в то же время, понимала, что просто так уйти она не может.
